Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
Турецкий премьер Тайип Эрдоган сегодня снова в Москве и снова встречается с президентом Дмитрием Медведевым и премьером Владимиром Путиным. С первым он знаком не так хорошо как со вторым (с Путиным - более десяти встреч и «отличные отношения»), но нынешний визит это исправит. В его рамках должны быть закреплены договоренности о новом, многоплановом «привилегированном партнерстве» (так выражается турецкая сторона) между Москвой и Анкарой или, как его еще именуют, «многоплановом стратегическом партнерстве». А это, по определению, подразумевает и политическое сотрудничество и даже регулярные совместные заседания на министерском уровне.
Вопрос о том, кому больше нужнее газо-нефтяная дружба – нам или Анатолии - и можно ли вообще России и Турции дружить без труб, сегодня уже не стоит. В трубо-газовой области теперь все так смешалось, что уже трудно разобрать, где начинаются трубы и заканчивается политика, или наоборот.
Эрдоган и Путин в Москве на этот раз трубо-газо-нефтяной узел дружбы завяжут еще крепче: Турция готова присоединиться к проекту «Южный поток» (наш газ на Грецию, Италию и Австрию по Черному морю), строительство которого может начаться уже в ноябре; начать реализацию проекта «Голубой поток-2» (его вторая ветка пойдет на Кипр, в Израиль, Ливан и Сирию); совместно с Россией тянуть нефтепровод «Самсун-Джейхан»; продлить контракты на закупки российского газа. Анкара с этими проектами превратится в крупнейший перевалочный энергетический узел во всем прикаспийском, южноевропейском и ближневосточном регионе. У нас на севере будет «Норд Стрим» и Германия, а на юге - Турция и «Южный поток».
Две дружбы с противоположных сторон - нордическая и оттоманская – даже поверить трудно. Кто же после этого удивится тому, что когда в Москву приезжает турецкий президент (или премьер) или в Анкару - его российский коллега, в Европе теперь начинается сильное волнение. Там, надо признать, не без причин, полагают, что Анатолия «кренится» в сторону России и что это чревато «возрождением имперских амбиций» Москвы и т.д. Турция, правда, такие обвинения отвергает и на газовые и трубные переговоры с Москвой в последнее время является, всегда имея «в рукаве» проект «Набукко». Она от этого альтернативного, минующего Россию газопровода отказываться не собирается, и в Москве Эрдоган даже предложит Путину участвовать в «набукковской» альтернативе.
По большому счету, Евросоюз сам подталкивает Анкару в объятья ее черноморского соседа «волокитой» (мягко сказано) с обсуждением приема Турции в ЕС. Формально Турция до сих пор ведет переговоры о вступлении, начатые в 2005-м году. Но из 35 политических и экономических областей, в которых каждый кандидат должен провести реформы и согласовать их с нормами ЕС, переговоры у Турции по декабрь продвинулись только до 12-й. В остальных заблокированы. В прошлом году Франция и Германия вообще заявили, что не хотят видеть страну с 60-миллионным (да еще мусульманским) населением в ЕС. Так что Турции в ближайшие лет 10 никакое вступление в ЕС не грозит. И она, естественно, ищет альтернативы. Они теперь видятся из Анкары только в укреплении своего регионального политического и экономического веса. А без Москвы – это невозможно.
Превращение в газового и нефтяного диспетчера всей Малой Азии, южной Европы с Балканами и Ближнего Востока как раз и добавит Турции такой региональный вес. Она уже несколько лет активно внедряется в кавказскую политику, и здесь согласование позиций Москвы и Анкары может дать очень неплохие плоды. До сих пор в кавказском регионе, если считать Грузию, Азербайджан и Армению, никакого единого регионального лидера, собственно, не было. Азербайджан тяготел к своему единокровнику Турции (и Ирану), Армения – к России, Грузия тянулась в сторону НАТО и США. Когда на Кавказе все тянутся (или их подталкивают, как в случае с Тбилиси) в разные стороны, это обычно очень плохо кончается.
Что, собственно, осетинская война и показала.
Если Турция и Россия от согласования действий в области энергетики перейдут к реальному согласованию шагов в области региональной безопасности, то это если и не создаст сразу, то по крайней мере подвигнет регион в направлении оформления единой региональной конфигурации безопасности. Четкой структуры, в рамках которой могут быть очерчены рамки возможного и недопустимого в отношениях между всеми соседями. Если уж ни ОБСЕ, ни ЕС, ни ООН там ничего не могут сделать, то почему бы эта роль не могла перейти к России и Турции в рамках некоего нового регионального кавказского форума? Турция, кстати, как раз такой и предложила создать в прошлом году.
За тем, как вела и ведет себя Анкара в отношениях с Москвой, всегда следили с особым беспокойством и в Европе, и в НАТО, и в США, и в Азии, и в мусульманском мире.
Турция это, можно сказать, странно-положительный и положительно странный парадокс в отношениях России (СССР, Московии, Российской Империи) со всеми другими странами мира. Мы, судя по изысканиям российских историков, ведем с ней отсчет своих межгосударственных связей еще со времен князя Ивана III (конец XV века) и за это время умудрялись много раз воевать и еще больше раз мириться и даже брататься. А в перерывах конфликтовать и снова сближаться.
Нашим странам вроде бы всегда было и рядом трудно, и врозь невозможно. Мы, похоже, к этому так привыкли, что такое положение уже оформилось в самостоятельное явление, и сегодня мы переживаем его вторую фазу (сближение).
Турция – это единственная страна НАТО, у которой с Россией заключено более 60 договоров, соглашений и прочих документов, регулирующих углубление дружбы. Правительственные контакты – во множестве, обмены и консультации, не говоря уже об экономическом сотрудничестве в областях от рыболовства до атомной энергетики и, конечно, нефти и газа.
А теперь к этому добавляется еще и «многоплановое стратегическое партнерство». Может, в этом и есть тихое обаяние углеводородов?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
