Проводник "Невского экспресса" Мохабат Гаджиев сидит на маленькой кухне питерской коммуналки. Это единственное место в квартире, где он может побыть один – семья у него большая: жена, два сына и дочь. По молчаливому уговору, об аварии они его не спрашивают. Понимают, что Мохабат сейчас всеми силами старается забыть картину, которая уже несколько дней стоит перед глазами и снится каждую ночь: раскуроченные вагоны, человеческие стоны и страшный скрежет колёс. Подрывы "Невского экспресса" Гаджиев пережил два раза – 13 августа 2007 и 27 ноября 2009.
"Бомба второй раз не попадает в одну воронку? Вот попала, пришлось второй раз пережить всё", – не отрывая взгляд от кружки с горячим чаем, рассказывает Мохабат.
Он работал в первом, наиболее пострадавшем вагоне. Когда поезд "понесло", среагировал моментально: встал, уперся руками и ногами в стены, чтобы не снесло ударной волной. Открыл глаза, только когда все успокоилось.
"Из 34 кресел остались стоять только два. Они оторвались и скатились в конец вагона. Их начали разламывать, вытаскивать из-под них людей", - вспоминает он.
Мохабат, хоть и очень вежлив с журналистами, рассказывать о том, что было дальше, отказывается наотрез. Чтобы не обиделись, предлагает выпить чаю и переводит разговор на другую тему.
"Вот эта рубашка, в которой я сейчас, теперь мой талисман. Два раза я в ней пережил крушение. Может, она меня и спасла", - без тени улыбки замечает он.
Проводник Петр Галушко за несколько минут до аварии пил чай с начальником поезда. На столе в служебном купе стояли фирменные стаканы и лежала спортивная газета. От сильнейшего удара мужчин буквально вжало в кресла, а все, что находилось, на столе, вылетело в коридор вагона. Через минуту состав остановился и они выбежали на улицу.
"Вижу ресторан, пятый вагон и третий, остальные даже не видно было в темноте. Я понял, что мы потеряли половину поезда", - рассказывает Петр Галушко.
Тутже ожила рация: "Берите носилки, теплые вещи и бегом 500 метров в обратную сторону".
До опрокинутых вагонов проводники добежали за три минуты. Времени думать, что случилось, почему и как правильно в этой ситуации действовать, не было. Подоспевшие пассажиры, проводники и милиционеры выламывали искореженные двери голыми руками. На матрасах, одеялах и коврах вытаскивали пострадавших людей на улицу. Укладывали прямо вдоль рельсов. Сложнее всего было вытащить раненых из-под кресел.
"Мы слышали только стоны в конце вагона, там была настоящая мясорубка", - вспоминает Голушко.
На улице беспрерывно звонили десятки разбросанных мобильных телефонов – родные пассажиров уже узнали о произошедшем.
Разобрать завал, подобраться к человеку, максимально аккуратно положить на ковер, вынести на улицу, попытаться устроить поудобней, не обращать внимания на стоны. Так – почти двенадцать часов. Закончилось все только утром следующего дня, говорит Петр Галушко.
Проводник Александр Козыренко разговаривает с РИА Новости в вагоне "Невского экспресса". Ездил в Москву – участвовал в телевизионной программе, посвященной трагедии. Самое сильное впечатление от поездки – момент, когда проезжал мимо Боровичей, где и случилась авария. Говорит, пока вглядывался в темноту, сердце почти не билось.
"Да никогда я этого не забуду. Первый случай только-только начал уходить из памяти, а тут - еще раз", - даже не пытается скрывать эмоций Александр.
Александр, задумавшись, говорит, что оба крушения имеют очень много общего. Два раза - "Невский экспресс", два раза - на границе Тверской и Нижегородской области, два раза - взрыв. Немного помолчав, добавляет, что погибнуть на железной дороге – видимо, не его судьба: "Может быть, ещё нужен я на этой грешной земле".
Сейчас его единственное желание – отдохнуть. Руководство железной дороги уже предложило съездить в санаторий. И он с радостью согласится. Несмотря на все произошедшее, менять работу не собирается. Как, впрочем, и все проводники, дважды угодившие в переделку. Причем, это – не демонстрация героизма. Они просто об этом не задумываются.
Также, не сговариваясь, проводники завели новую традицию: проезжая место крушения, они встают. А машинисты дают долгий протяжный гудок.
