Авторские программы Александра Архангельского
Сюжет с добровольно-принудительной отставкой двух судей Конституционного суда, которых жестко упрекнули в нарушении судейской этики, оказался в тени других информационно значимых событий. Трагикомедии в Женеве и настоящей трагедии - на железной дороге. Милицейских видеообращений, которые все больше напоминали селекторное совещание.
Наверное, если бы под «нарушением служебной этики» подразумевалось привычное судейское мздоимство, это вызвало бы больший отклик и больший интерес у СМИ. А тут - всего лишь интервью по поводу расстройства судебной системы в России, демонстрация личной позиции по отношению к ней. И отставка - не вполне отставка. А всего лишь досрочное прекращение полномочий, согласно поданному заявлению. С сохранением пенсионных льгот, умеренным комфортом и так далее. Бесполезно даже сравнивать с эпидемией милицейских видеоколонок. Небо и земля. Там был самый настоящий правоохранительный спам, здесь - вежливый, уравновешенный судейский директ-мейл.
Но согласитесь, есть стилистика публичного политика, есть стилистика высокопоставленного бюрократа, есть стилистика Дипломатической академии. Когда оппозиционный политик говорит: дела не очень хороши, это всего лишь значит, ему скучно, он не знает, на что бы такое обрушиться с критикой, и на самом деле ничего не происходит. Если восклицает: все рушится! нас предали! обвал! - стало быть, все пока еще в норме, но скоро станет интересно. И лишь когда он бьется в падучей на митинге, это можно воспринять как знак настоящей тревоги. Бюрократ в такой же ситуации произнесет вальяжно: с одной стороны, конечно, есть проблемы, но с другой - все под контролем. А дипломат, подумав часа полтора, решится выбросить из предельно затертой формулировки одно-единственное слово. Или вместо того, чтобы сказать «переговоры прошли в теплой, дружественной обстановке», произнесет: «разговор носил откровенный характер», и все, кому надо поймут: завтра война.
Примерно то же и с судейскими. Они общаются с посторонними как дипломаты, не как политики. На их, судейском языке, дать не расплывчатое интервью о состоянии системы, но конкретно, ясно, однозначно оценить ее положение, в самой вежливой и приглушенной форме, - все равно что для политика обрушиться с жестокой критикой на власть. А для милиционера - на ближайшее начальство. И, разумеется, судейский понимает, что за этим может воспоследовать. С вероятностью, близкой к 100 процентам.
Не имеет смысла обсуждать, какие личные мотивы толкают каждого из судей в отдельности, на столь суровый шаг. Как не имеет смысла обсуждать, кого из «видеопиратов» из милиции вела неусыпная совесть, а кого - конфликт с руководителем, вступивший в стадию неразрешимости. Во-первых, мы не знаем, а гадать на кофейной гуще дело бесполезное и даже вредное. Во-вторых, все это не имеет ни малейшего значения для главного. А главное заключается в том, что все чаще и чаще случаются короткие бюрократические замыкания. То в милицейской, то в прокурорской, то в судебной среде. Проводка покамест не перегорела. Но, как в американском трешевом кино, уже начинает потрескивать, посверкивать, лопаются лампочки. Сразу оговариваюсь: речь не о конце сегодняшней политики, за которым, как когда-то, двадцать с лишним лет назад, последует необратимый разворот. Речь лишь о том, что контакты искрят. И очень не хотелось бы когда-нибудь остаться в полной темноте.
Как ни странно, в этом нежелании сегодня сходятся все. Ну, многие. И союзники власти, и ее противники, и сторонние наблюдатели, до которых постепенно доходит, что в случае чего им тоже достанется. Не меньше, чем центровым. Если не считать немногочисленных радикалов и еще более немногочисленных певцов сталинизации, то есть консенсус относительно трех ключевых вещей. А) так, как есть, долго продолжаться не может. Б) потрясений и крутых разворотов мы можем попросту не выдержать. В) впереди нас ждет либо провал и промер, либо тяжелая, нудная, скучная системная работа по выходу из межеумочного положения. Никаких эмоциональных всплесков, какие были на излете надоевшей советской власти - не будет. И, может статься, это хорошо. Потому что не будет и похмелья. И лишних, опасных для общественной психики, иллюзий. Но никто не знает, с чего начинать ремонтные работы.
У некоторых участников политического процесса это обстоятельство вызывает приступ пессимизма. Однако, если подумать как следует, то выяснится, что в общем незнании начал и заключается подсказка. А значит, и некоторый шанс. В истории бывали моменты, когда все элиты, политические и интеллектуальные, экономические и научные, покорные режиму и враждебные, сознавали, что прежнее умерло, а новое не родилось. И начинали диалог. С нулевой отметки. С признания общей беспомощности. С четкой констатации: по отдельности мы в тупиках. Так, может, попробуем выбраться из тупиковых ниш - на общую свободу? А потом опять разойдемся. Чем чаще закорачивает электричество, тем понятнее, что наступает время круглого стола. Пока - при лампочках. Не начнем сегодня, значит, завтра соберемся при свечах.
Мнение авторам может не совпадать с позицией редакции
