Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости.
1 декабря исполняется 75 лет убийству первого секретаря Ленинградского областного комитета ВКП(б) и члена Политбюро ЦК ВКП (б) Сергея Кирова, давшему старт мощной волне репрессий в стране. Перефразируя известное изречение, можно констатировать, что совершил это преступление фанатик, а его плодами воспользовался мерзавец.
За минувшие десятилетия было выдвинуто немало версий, объяснявших факт выстрела в затылок всесильному хозяину Ленинграда бывшим сотрудником института истории ВКП(б) Леонидом Николаевым, которые, собственно, сводятся к двум основным – политический заговор и личная месть на почве ревности.
Газеты сообщали о случившемся так: «Центральный комитет ВКП(б) и советское правительство с прискорбием сообщают, что 1 декабря 1934 года в 16 часов 37 минут от рук подосланного врагами рабочего класса убийцы погиб член Политбюро и ОРГбюро, секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Ленинградского обкома партии Сергей Миронович Киров».
Заказчиков отыскали практически мгновенно, благо убийца на допросе 13 декабря показал, что «должен был изобразить убийство Кирова как единоличный акт», чтобы скрыть участие в нем оппозиционной организации, существовавшей в Ленинграде, участники которой стояли, по его словам, на платформе троцкистско-зиновьевской группы. А непосредственный приказ ему якобы отдали от лица группы Иван Котолынов и Николай Шацкий.
Впоследствии, на суде, в своем последнем слове Котолынов заявил, что «ни о какой пощаде я не молю, а требую сурового наказания, но в этом убийстве я не участвовал, и в этом заключается моя трагедия... С полной ответственностью последний раз заявляю, что виноват в контрреволюционной зиновьевщине. Я отвечаю за тот выстрел, который был сделан Николаевым, но я в организации этого убийства участия не принимал». Впрочем сия горячая исповедь ему не помогла.
Григория Зиновьева и Льва Каменева арестовали через две недели после роковых выстрелов в Смольном. Несмотря на то, что именно Каменев с подачи Зиновьева предложил в 1922 году назначить на пост Генерального секретаря ЦК ВКП (б) Сталина, последний помнил о том, что оба активно выступили против него в 1925 году, на ХIV съезде партии, а потом объединили свои усилия с Троцким.
По делу об убийстве Кирова были расстреляны десятки человек, начиная от самого убийцы, которого пуля палача настигла менее чем через месяц (вместе с Котолыновым, Шацким, всего 14 человек) и заканчивая людьми, которые утратили бдительность и не сообщили куда следует о готовящемся преступлении. Как, например, жена Николаева - Мильда Драуле и ее сестра.
Зиновьев и Каменев были расстреляны только через два года – по сфабрикованному делу «Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра».
Почему же их, обвиняемых в связи с оппозиционным «ленинградским центром», не расстреляли в декабре 1934 года вместе с «зиновьевцами» Николаевым, Котолыновым и другими? Видимо, потому, что они, не занимавшие к тому времени никаких важных постов, не могли бы организовать доступ убийцы к охраняемому Кирову, и их не удалось сломить и заставить признаться в том, к чему они не имели отношения.
В 50-х, после смерти вождя, новый руководитель страны, Никита Хрущев объявил, что смерти гражданина Кострикова, более известного широким народным массам, как тов. Киров, хотел сам Сталин.
Мол, матерый интриган и закулисный деятель Джугашвили завидовал растущей популярности доступного массам, доброго, простого и демократического секретаря ЦК ВКП (б), которого на ХVII съезде партии даже прочили на пост Генерального секретаря. А посему в момент покушения с Кировым был только один охранник, который загадочно погиб 2 декабря в странном ДТП (грузовик занесло и ударило о стену дома) по пути на допрос к Сталину, срочно прибывшему из Москвы в Ленинград. В общем, как гласила народная частушка: «Эх, огурчики, да помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике».
Зачем Сталину нужно было убивать Кирова? Да, на ХVII съезде ленинградскому «боссу» предлагали пост генсека партии, но он не только решительно отказался от этого предложения, но и поставил в известность самого Сталина, который покровительствовал ему и не без основания считал его верным соратником. Именно Сергей Миронович (добрый, простой и демократичный) курировал строительство Беломорско-Балтийского канала, расправлялся с питерской интеллигенцией, а также активно участвовал в принятии в 1932 году драконовского закона «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и укреплении общественной собственности». Вошедший, впрочем, в историю как закон о трех колосках, по которому за хищение вышеперечисленного имущества предусматривался расстрел, который, при смягчающих обстоятельствах, мог быть заменен на лишение свободы на 10 лет с конфискацией имущества.
Зачем же Сталину было убивать верного сталинца?
Можно, конечно, все списать на его знаменитую подозрительность, переходящую в паранойю – мол, если Кирову предлагали занять его место, то он уже опасен. Но тогда у Сталина было два надежных варианта для устранения опасного конкурента: яд/автомобильная катастрофа или официальный арест органами госбезопасности, которые, как известно, «никогда не ошибаются», с последующим расстрелом. События 1 декабря 1934 года не вписываются ни в ту, ни в другую концепцию. Да и охранник Кирова, бывший с ним в момент убийства, был допрошен в тот же день и ничего существенного не показал.
Сразу же после выстрелов в Кирова Николаев, по воспоминаниям очевидцев, корчась на полу в истерике, кричал «Я отомстил!» Согласно этой версии, которая стала особенно популярной в последние годы, он убил Кирова за то, что тот спал с его женой, Мильдой Драуле, а через 15 минут после убийства была доставлена на допрос. В одной известной программе были даже продемонстрированы (извиняюсь за подробности) подштанники Кирова со следами спермы, в качестве доказательства того, что убийца застрелил члена Политбюро прямо во время полового акта с коммунисткой Драуле.
Вполне, может быть, что так оно и было, мы с вами свечу, что называется, не держали, а Сергей Миронович, у которого была парализованная жена, слыл личностью, охочей до женского пола. Но вот что странно, если все было так, почему он не снял в процессе фуражку (на ней остался след от пули)? Он же не финн из анекдота, который снимает лыжи только после любовной сцены с женой. Наконец, почему именно Драуле, если в распоряжении Кирова был практически весь балет Мариинского театра?
Надо отметить, что Леонид Николаев был личностью, мягко говоря, странной. Вырос без отца, отличался слабым здоровьем, невзрачной внешностью и ростом в 150 см, неуживчивым, вздорным характером и болезненной ревнивостью. По сути дела, шизоидный тип, который, оставшись без работы, обиделся на весь свет. В первую очередь, на того же Кирова, в отношении коего у него были к тому же некие подозрения. На первых допросах он утверждал, что это была личная месть, и только после того, как с ним поработали следователи, он «вспомнил», что, оказывается, его «подослали».
Во многом история Николаева напоминает мне историю другой психопатической личности – голландского коммуниста Маринуса Ван дер Любе, полуслепого, слабоумного пиромана, пытавшегося в ночь с 26 на 27 февраля 1933 года поджечь в Берлине рейхстаг. Нацисты считали его агентом Коминтерна, коммунисты – нацистским провокатором. Как и Николаев, он был казнен.
Нацистские власти использовали инцидент с поджогом рейхстага, что называется, «на всю катушку». Введя ряд чрезвычайных мер по предотвращению возможного коммунистического восстания. В частности, так называемые «Декреты общественного спасения» отменили большинство конституционных свобод в стране и позволили приступить к арестам тысяч коммунистов, за которыми затем последовали и другие представители оппозиции.
Сталин, оправившийся от шока, вызванного гибелью высокопоставленного советского сановника, как опытный политик, тоже использовал выстрелы в Смольном в свою пользу.
Президиум ВЦИК, в частности, принял почти сразу же постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик», согласно которому дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов предписывалось вести в ускоренным порядке, а «судебным органам – не задерживать исполнение приговоров». Затем, после ряда чисток, аппарат НКВД был взят Сталиным под полный контроль.
Впереди был «большой террор».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
