Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
С сегодняшнего дня, 1 декабря, Большая Европа живет по новой конституции. Правда, конституция рождалась в таких муках и так долго – около 8 лет, если учитывать с начала разработки, принятия, отвержения, переработки, одобрения, провала и принятия заново документов - что официально выражение «конституция» никто не решается употреблять. В ходу все больше термин «Лиссабонский договор о реформе».
Получение «нового паспорта» при всех иных обстоятельствах было бы отмечено в Брюсселе с большой помпой. Но, учитывая трудную генетику «Лиссабона», в ЕС, с его вступлением в силу, скорее испытали облегчение, чем радость.
Посему никаких праздничных мероприятий не было – так, будничное взросление до нового статуса. Он и наступит-то, кстати, только в 2014-м году, после формально начавшегося сегодня переходного периода.
У Лиссабонского договора (который перекраивает процедуру принятия решений внутри Европейского союза, изменяет его властные структуры, придает больше полномочий Европарламенту), как это часто бывает в «европейском доме», есть убежденные сторонники и не менее убежденные противники. Для первых он продвигает вперед процесс европейской интеграции и возвышает ЕС как таковой до достойного уровня единой европейской структуры, чей голос будет слышен от Пекина до Вашингтона.
Для вторых договор ни в коей мере не решает проблемы, которую критики называют «дефицитом демократии» в Союзе. В это некрасивое определение скептики втискивают и то, что руководство ЕС избирается не на всеобщих выборах европейцами, а «келейно» согласуется главами государств и правительств 27 стран-участниц, и то, что все главные вопросы по-прежнему решают «взрослые», те, кто «равнее равных»: Германия, Франция, Британия, плюс Италия и Испания.
Что, в общем и целом, соответствует действительности. Не может не соответствовать – должны же все-таки «старики» иметь особый авторитет, по сравнению с «молодняком».
С внедрением новых правовых генов в хромосомы брюссельской бюрократии не все, конечно, будет легко, но с новым Уставом жить ЕС станет все же легче, чем без него. Над ним начали работать фактически еще в 2001-м году, если считать от начала разработки кардинальных изменений в уставных документах о создании ЕС, его институтов, и о членстве в сообществе. Особые муки договор принял от ирландцев, которые дважды проводили по нему референдум, отвергли в первый раз в прошлом году и солидным большинством одобрили 2 октября.
Чтобы понять саму причину появления новых правил поведения в ЕС, надо напомнить, что реформа окончательно назрела после 2004 года. С этого момента и вплоть до 2007-го число членов ЕС увеличилось с 15 до 27. Самая мощная волна расширения принесла в ЕС Венгрию, Кипр, Латвию, Литву, Мальту, Польшу, Словакию, Словению, Чехию и Эстонию. Иными словами – почти весь, за исключением Кипра и Мальты, бывший «коммунистический блок». Еще через два года, в 2007, в ЕС влились еще две бывшие народные демократии – Болгария и Румыния.
«Молодежь» привнесла с собой рудименты большого недовольства бывшей социалистической метрополией (ныне Россией). И еще желание поскорее попробовать «европейского благополучия», массу рабочей силы, неадекватное понимание того, как живет западная часть ЕС, и слишком много гонора по поводу возможности голосовать и блокировать любые решения внутри ЕС. Новые страны получили от Европы гораздо больше, чем дали ей, если, естественно, не считать их территорий. Но при этом у новичков было довольно странное представление о соотношении прав и обязанностей. Они требовали политического голоса, который, мягко, говоря, никак не соответствовал их экономическому, финансовому, демографическому и территориальному весу, не говоря уже о стаже. Тяжелый менталитет обиженности «советских времен» проявлялся у них в малопонятной, нездоровой одержимости - неприятия России вообще. Такая застарелая неприязнь реализовалась в то, что Старая Европа вынуждена была тратить гораздо больше сил на «уговоры» «посткоммунистических» членов, чем ей хотелось бы.
Так, было, например, с блокированием процесса начала переговоров по новому соглашению о партнерстве и сотрудничестве ЕС-Россия.
Срок действия старого истек еще в декабре 2007-го. Сначала этому мешала Польша, потом Литва. Брюсселю стоило большого труда «склонить» их снять возражения, и переговоры стартовали в сентябре прошлого года.
Поскольку все важные решения принимаются в Брюсселе на основе консенсуса, то «старики» - в первую очередь все та же Франция и Германия, а также Италия и Испания, - почувствовали, что их уже не воспринимают как «старожилов», имеющих особое право на «тяжеловесность». То, что в сообществе с населением, уже перевалившем за 500 млн человек, страны с населением менее 4 или даже 2 млн могут блокировать любое решение, начало восприниматься как абсурд. Надо было подправить это «изъян» европейской демократии.
Лиссабонский договор 2007 года - это все та же Европейская Конституция, разработанная группой под руководством бывшего президента Франции Валерии Жискар д’Эстена в 2004-м, и отвергнутая на референдумах во Франции и Голландии еще в 2005 году. Только Лиссабон - это нечто с «пониженным содержанием никотина». Его основная суть - масштабная реформа управляющих структур ЕС - полностью сохранена. А самое главное – в том, что Лиссабон вводит новую систему голосования по формуле квалифицированного или «двойного большинства», т.е. лишает строптивые страны восточной Европы право ветировать любые решения. Система начнет действовать с 2014 года. По ней решение считается принятым, если за него проголосовали представители 55% государств ЕС, в которых проживает не менее 65% населения. Плюс вводится не ротируемый, а постоянный (на два с половиной года) пост президента ЕС. Кроме прочего, число комиссаров Еврокомиссии сокращается с 27 до 18. Но это тоже придет только в 2014 году.
Сегодня же официально вступили в должности новые руководители ЕС: председатель Европейского Совета (президент), бывший премьер Бельгии Херман ван Ромпей и верховный представитель ЕС по внешней политике и политике безопасности (министр иностранных дел), британка, леди Кэтрин Эштон. Последняя сразу объявила, что она будет проводить «тихую дипломатию». Ну, «громкую дипломатию» леди Эштон и не дали бы проводить ни Париж, ни Берлин. И ни Лондон, где к власти в следующем году наверняка придут консерваторы (Эштон убежденная лейбористка).
Для России и наших отношений с Брюсселем появление нового руководства в ЕС мало или почти ничего не изменит. У нас с ЕС такие проблемы, которые могут решаться только на национальном уровне, в переговорах с каждым из 27 участников. Ни Херман ван Ромпей, ни даже баронесса Эштон тут ничего особенно переломить не смогут. У Ван Ромпея иная задача – балансировать сложные отношения внутри ЕС.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
