Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
С сегодняшнего дня у Большой Европы осталась ровно неделя до «новой жизни» - 1 декабря вступает в силу Лиссабонский договор о реформе. Так что новоизбранным президенту Европейского Совета и министру иностранных дел ЕС осталось не так уж и много времени на «перепрофилирование» под свои новые должности. Но бюрократическая машина в Брюсселе, где сегодня, кстати, начался первый рабочий день Хермана ван Ромпея и Кэтрин Эштон, аппарат настолько отлаженный и имеющий такие характеристики к самосохранению, что проблем с этим не будет.
Как всегда бывает со многими важными политическими решениями в ЕС, после схода волны эйфории – все-таки Лиссабонский договор не могли принять, с учетом его переделок и модификаций, почти 4 года - начал проявляться «осадок». А с ним и очень много вопросов.
Некоторые из них принадлежат к области чистого критиканства и в основном звучат из Британии. Но от Британии, для которой, кроме самих Островов, весь другой мир - это сборище «паршивых иностранцев», иного, собственно, и ждать было глупо.
«Кто сейчас самый счастливый человек в Брюсселе?», - спросили в понедельник репортеры одного очень крупного чиновника Еврокомиссии.
«Сегодня в Брюсселе самый счастливый парень – это Мануэль Баррозу. Он в свое счастье до сих пор поверить не может».
Португалец Мануэль Баррозу - председатель Европейской комиссии. В этом году он был переизбран на второй пятилетний срок. В ЕС этот пост аналогичен посту премьер-министра. Баррозу сохраняет за собой все главные рычаги исполнительной власти: контроль над обширным бюрократическим аппаратом, финансами, кадрами, подготовкой всех важнейших встреч и переговоров. В его ведении остаются переговоры по климату, торговле и экономике, связи с Группой 20. Тут, даже не обладая никаким воображением, нетрудно догадаться, почему Баррозу так счастлив. Его лагерь, собственно, этого и не скрывает. На риторический вопрос, заданный очень много лет назад Генри Киссинджером (бывший госсекретарь США): «Кому именно вы звоните, если хотите поговорить с Европой?», сторонники Баррозу дают однозначный ответ – Мануэлю.
Это, конечно, не значит, что бывший премьер Бельгии Херман ван Ромпей – это очередной общеевропейский казус, «говорящая голова» с большой зарплатой. Нет. У него просто иные задачи.
Да его, собственно, и не выбирали для того, чтобы он открывал чуть ли не ногой двери в Вашингтон, Москву или Пекин. Не надо на этот предмет заблуждаться. Для России и наших отношений с Брюсселем его избрание ровным счетом ничего не меняет. У нас с ЕС такие проблемы, которые могут решаться только на национальном уровне, в переговорах с каждым из 27 участников. Ни Херман ван Ромпей, ни даже баронесса Эштон тут ничего особенно изменить не смогут.
Ван Ромпея избрали для «внутренних целей». Он и в Бельгии был большим мастером «выстраивать мосты», идти на компромиссы. Именно благодаря ван Ромпею в Бельгии как раз и удерживался баланс и стабильность в очень непростых межнациональных отношениях между нидерландскоговорящими фламандцами и франкоговорящими валлонами. В бельгийской политике с уходом Ван Ромпея появится большая дыра, залатать которую пока некем.
Зато ЕС эта техническая фигура поможет «замирять» постоянно спорящие почти по всем вопросам правительства всех 27 членов. Все кризисы внутри сообщества, естественно, не исчезнут сразу же после 1 декабря этого года. Они и к 1 декабря следующего никуда не денутся. С Ван Ромпеем просто есть надежда на их более или менее безболезненное устранение.
Отношениям нового триумвирата власти в Брюсселе, конечно, придется еще строиться и строиться. Но и Ван Ромпея, и Эштон считают хотя и малоизвестными (даже это преувеличение) за пределами своих собственных стран, но зато очень компетентными в своей области. Ван Ромпей, правда, был бельгийским премьером только год. Не весть какой срок. Зато за это время он не «заработал» себе никаких политических врагов за пределами маленькой Бельгии. Это уже большое преимущество для любого политика.
Более всего от этих назначений, конечно, выигрывает Германия. Именно канцлер Ангела Меркель убедила своего главного европейского союзника, президента Франции Николя Саркози, согласиться на Европу, более смотрящую в себя, чем на весь остальной внешний мир.
Меркель можно назвать крестной матерью этой новой, постлиссабонской конфигурации. Это не значит, что Старый Свет приблизился к самоизоляции. Это значит, что ЕС теперь будет больше заниматься решением проблем внутри самой организации и между ее участниками.
Меркель и настояла на избрании столь малоизвестных фигур, да еще не из немцев или французов, потому что сейчас внутри ЕС начинается борьба за портфели комиссаров по экономическим, торговым и финансовым делам. И Берлин, и Париж намерены любой ценой получить эти важнейшие министерские должности для своих представителей.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
