Процесс реформирования российского образования касается и учебных заведений, где обучаются дети с отклонениями в развитии. В Москве 47 школ работают по программе инклюзивного обучения, когда такие дети посещают обычные классы. Легко ли инклюзия дается родителям, учителям и самим ребятам, в интервью РИА Новости говорит директор Московского центра образования № 1429 Любовь Хечанова.
- Любовь Евгеньевна, что является самым сложным в организации инклюзивного образования?
- Самое сложное – работа с родителями. Многие боятся и диагноза, который ставят ребенку, и его огласки. Характерный пример: у первой девочки, которую мы оформляли в школу, был аутизм, хотя официальный диагноз отсутствовал. Когда, заметив у ребенка проблемы, мама обратилась к психиатру, тот дал направление на госпитализацию. Речь шла об уточнении диагноза. Но мама никуда не пошла: боялась, что ребенка затем поместят в интернат. После долгих уговоров она согласилась пообщаться с психологами. Но я не сразу убедила ее в необходимости оформления статуса девочки – «сработал» же факт, что школьные дефектологи, логопеды, психологи будут заниматься с ребенком только по направлениям и рекомендациям врачей.
- Общество по-прежнему не готово принять детей с особенностями в развитии...
- Это и в самом деле беда. Даже из уст некоторых специалистов можно услышать: в том, что ребенок - инвалид, виновата семья, здоровье родителей, и нечего здесь копья ломать – дети должны находиться в интернатах. Как родителям после этого не бояться за судьбы своих детей – получат ли образование, найдут ли работу, или их будут игнорировать.
- Так или иначе, к особым детям нужен особый подход. Учителям работать в школе непросто?
- В любой инклюзивной школе создана целая психолого-педагогическая служба: психологи, логопеды, дефектологи, тьюторы (помощники). А сами учителя меняют подходы к обучению, работая как в инклюзивных (их в нашей школе 7), так и в обычных классах. Они думают о каждом ребенке в отдельности: если кто-то из ребят даже в обычном классе не усваивает материал, надо выяснить почему. Это не значит, что плохо поработал учитель или ребенок не выучил урок, скорее всего, проблема в восприятии материала, и ее надо решать.
- Известно, лучше всего вводить инклюзивное обучение в детском саду или начальных классах. В этом случае дети с особенностями в развитии легче адаптируются в коллективе. А как быть с детьми постарше?
- Таких случаев пока немного – практика инклюзивного обучения еще складывается. Хотя у нас был такой опыт. Мальчика привели к нам в 6 классе. Было понятно: ребенок особенный, но диагноз отсутствовал. Поначалу другие дети его не принимали, доходило до конфликтов. Помогли тренинги по толерантности, понимаю инвалидности. И постепенно отношения стали налаживаться. Мальчишка же, попав в среду интеллектуально более сильных детей, стал раскрываться. У него появилась мотивация к учебе. Мы старались максимально раскрыть его способности. В этом году он успешно закончил 9 класс, получает среднее профессиональное образование в колледже.
- Один из главных критериев оценки работы школы, учителей – успеваемость детей. Учитывают ли ее в инклюзивных школах?
- К сожалению, да. Это серьезная проблема, и трудно сказать, удастся ли ее когда-нибудь решить. Все, кто бывал в нашей школе, независимо от ранга, после общения с педагогами, детьми говорят: школа отличная, с уникальным опытом. Но есть иная официальная оценка работы образовательного учреждения – аттестация. Она ждет нас, кстати, в будущем году. И я не уверена, что дети даже из обычных классов успешно справятся с тестами.
Убеждена: нельзя оценивать результативность и эффективность работы школы по такому показателю, как успеваемость школьников. Ведь в одни школы - конкурс и отбор с первого класса, в другие - идут все ребята, и эти школы решают совсем другие задачи. Хотя и в нашей школе есть успешные дети – призеры олимпиад, конкурсов, соревнований.
- Удобна ли традиционная – 5-балльная - оценка знаний учащихся?
- Она неприемлема. И она по сути 3-хбалльная - «3», «4», «5». Если же мы хотим обеспечить дифференцированный подход к учащимся, шкала оценивания должна быть больше – до 100 баллов. И главное - дети после окончания школы должны получать документы единого образца. А не как сегодня: у одного аттестат, у другого справка. Просто в документ об окончании школы должны быть вписаны баллы по предметам. К примеру, ребенок с синдромом Дауна научился в школе считать, рассчитываться в магазине, знает время, и пусть по математике у него 5-7 баллов, зато по истории - 50 баллов. Чтобы ребенок смог продемонстрировать достижения в разных областях, шкала должна быть большой.
- Мосгордума недавно приняла в первом чтении законопроект «Об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья в Москве». Облегчит этот закон ситуацию?
- В определенной степени. Благодаря ему наша работа перейдет в штатный режим, инклюзия станет нормой. Ведь сегодня мы работаем как экспериментальная городская площадка, и каждые три года должны доказывать, что эксперимент имеет право на жизнь: он должен выйти на новый уровень, либо его закроют. Другое дело – чтобы закон заработал, должно быть принято значительное количество подзаконных актов, а это требует времени.
Материал подготовила Елена Кузнецова (ГУ-ВШЭ), специально для РИА Новости
