Сегодняшний праздник – День народного единства – любопытным образом совпал с началом всенародных дебатов о национальной идентичности во Франции. Это огромное мероприятие, в котором примут участие миллионы французов, рассчитано на три месяца и закончится 31 января 2010 года. Так что любители поиронизировать над патриотическими ценностями, принижающие значение сегодняшнего праздника, мыслят не по-европейски. Вопросы «кто мы?» и «что нас объединяет?» сегодня становятся центральными. Это происходит именно потому, что вопросы эти в быту часто вытесняются более приземленными вопросами «что у тебя есть?» или «что ты будешь есть завтра?»
Если кто-то думал, что «организованная общественность» - отжившее советское понятие, то этому человеку нужно съездить во Францию и посмотреть, как отнеслись к запущенному властями делу французы. Откуда-то из глубин «индивидуалистического» западноевропейского общества вылезли: патриотические организации; образовательные, спортивные и культурные ассоциации; объединения родителей школьников и учителей – в общем, все «живые силы нации», как назвал их в своем обращении главный инициатор обсуждения, министр иммиграции Эрик Бессон. Все они откликнулись на призыв президента республики и министра и начали организовывать большой «деба».
Полностью пост министра Бессона звучит так – «министр национальной идентичности и иммиграции». Это министерство было создано президентом Николя Саркози в 2007 году. А вопросов перед гражданами прекрасной Франции ставится два. Первый: «Что значит для вас быть французом?» Второй: «Как лучше передать ценности нашей национальной идентичности выходцам из других стран, которые приезжают к нам и остаются на нашей национальной территории, а потом станут частью нашего национального сообщества?» И миллионы людей уже высказывают свое мнение – через Интернет и телевидение, в газетах, на встречах в муниципалитетах и других общественных местах. Франция – страна маленьких муниципальных образований, одних суб-префектур в стране насчитывается 350 штук. И все они участвуют в обсуждении.
Представляю, какую иронию у нашей либеральной публики вызвало бы подобное всенародное обсуждение в России! «Когда миллионы пенсионеров не знают, как свести концы с концами, они, понимаешь, навязывают нам какие-то дебаты!» У наших либералов, увы, этот вопрос давно решен – за отсутствием темы для обсуждения. Адвокат Генри Резник как-то раз при мне в эфире крупной радиостанции на вопрос о российской идентичности ответил в том духе, что никакого российского народа вообще нет – он был уничтожен во время коллективизации в начале тридцатых годов.
О проигрышности такой позиции нечего и говорить: адвокат ведь обращается не только к суду, но и к общественному мнению, то есть к народу, а если народа нет, то о чем говорить и кому говорить?
Для российских националистов и коммунистов вопрос с национальной идентичностью тоже решен. Для националистов быть русским – это значит не иметь пресловутой «неславянской внешности», нерусской фамилии и говорить по-русски пусть плохо, но без акцента. Для коммунистов – это значит быть пресловутым «советским патриотом» со всеми вытекающими последствиями, включая празднование дня рождения Сталина – одного из главных губителей российской национальной идентичности.
Во Франции, кстати, перед началом дебатов оппозиция тоже обвиняла президента Саркози в нечистой игре, в попытке набрать «патриотические» очки перед приближающимися местными выборами. Депутат Европарламента от оппозиционной Социалистической партии Венсан Пейон даже сказал, что открывать такое обсуждение опасно, поскольку «Франция никогда не определяла себя через отношение к ней иностранцев». Но когда дебаты начались, и оппозиционеры, и сторонники Саркози начали принимать в них активное участие. Таковы правила хорошего тона во французской политике – можно не соглашаться с правительством, но нельзя оплевывать или игнорировать свою страну и свой народ. Ложный патриот может проиграть в случае разоблачения, но открытый непатриот не имеет никаких шансов изначально. Этому правилу неплохо бы поучиться многим критикам «путинской России» у нас в стране.
Идет ли обсуждение во Франции корректно? Не всегда. Второй вопрос из двух предложенных к обсуждению слишком болевой и слишком запущенный – во Франции постоянно проживают 5 миллионов иммигрантов-мусульман, не всегда принимающих французскую культуру. Как и в России, эти иммигранты часто сталкиваются с нелучшими представителями коренного населения, поскольку работают на низкооплачиваемой работе, живут не в самых благополучных кварталах и посылают детей не в самые престижные школы. Поэтому, опять-таки как и в России, они часто обвиняют местное население в пьянстве, безбожии и нецензурных выражениях. Французы часто отвечают им не менее обидными обвинениями. Вот, например, что пишет один из участников обсуждения, укрывшийся за псевдонимом Низовой Француз:
«Когда мы приглашаем к себе гостей, мы не ожидаем от них, что они полезут к нам в холодильник, что они объявят нашу гостиницу своим жилищем или что они потребуют у нас мусульманские молельные коврики. Почему мы должны принимать неприемлемое?!»
Но нужно отдать участников дебатов должное – большая часть из них задает более тонкие вопросы, ставит более сложные проблемы. Очень часто это те же вопросы, которые задают себе и современные русские интеллигенты. Как сделать ассимиляцию для приезжих желанной, а не постыдной обязанностью? Как показать приезжим, что мы – лучше, чем они думают? Что мы не все пьяницы и развратники? Как дать им увидеть в нас лучшее – образование, высокое искусство, культурные традиции? А потом – как убедить их этому лучшему подражать?
Можно, конечно, дать на этот вопрос мещанский ответ. Да не должны мы ничего никому доказывать! Не должны мы ни к кому адаптироваться! Пусть они подлаживаются под нас!
Этот подход – первый шаг к падению в чужих и собственных глазах. Под нас – кого? Пьющих и ругающихся матом? Дерущихся на футбольных матчах и разбрасывающих бутылки пива вокруг себя? Вечно идущих вместе со властью, даже если этот путь – в пропасть? Мы-то – кто мы сами? Что нас объединяет? И тут не обойтись без ответа на первый вопрос – что значит быть россиянином? (Это точное переложение на российскую почву первого вопроса французских дебатов, поскольку во Франции понятие «насьоналите» означает «гражданство», принадлежность к политической нации, а не этническое происхождение).
А вот с ответом на этот вопрос и в России, и во Франции дела обстоят из рук вон плохо. Современная массовая культура сильнее всего ударила по европейской идентичности именно в силу раннего экономического успеха стран с населением европейского происхождения. Гонка за экономическим успехом на государственном уровне и за потребительским стандартом на уровне личном не оставляет ни времени, ни ресурсов на сбережение национальных легенд, которые передаются только через высокую литературу, музыку и другие виды искусства. Чтобы идентифицировать себя с д'Артаньяном или Сирано де Бержераком, неплохо бы знать, кто это такие, а еще лучше – прочитать книги об этих героях в детстве. То же относится и к Илье Муромцу, и к Петруше Гриневу, и даже к Павке Корчагину (кто сказал, что житие святого, пусть даже и коммуниста, - это плохо?)
Российское правительство, призывая всю систему образования переориентироваться на производство и на вожделенные инновации, отвечает на вопрос «что иметь?», но рискует упустить намного более важный вопрос «кем быть?» Если в детстве мы не читали одни и те же книги, то остаются только самые примитивные методы национальной консолидации: мы вместе пьем водку «Русский стандарт», мы вместе идем за «Клинским»… Или самое худшее, что может быть: мы вместе бьем непохожих на нас.
Что пользы человеку, если он весь мир приобретет, но потеряет самого себя? Понимают ли это «новые русские», посылающие своих детей на целые годы учиться за границу и не думающие о том, что назад они получат образованных, воспитанных, но равнодушных к папе, маме и бабушке иностранцев? Пока что наша власть ведет себя как эти самые новые русские. На вечный вопрос «иметь или быть?» она не колеблясь отвечает – иметь! Может быть, нам, как и французам, не помешало бы всенародное обсуждение национальной идентичности – особенно в день народного единства.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
