Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
Главы государств и правительств 27 стран ЕС собрались 29-30 октября на традиционный осенний саммит, который, похоже, станет полусаммитом: европейцам наверняка придется собираться еще раз на его "вторую половину" в ноябре, чтобы окончательно оформиться с новым главным законом Большой Европы. Строптивые чехи снова отсрочили "конституционное коронование" Брюсселя - официальное принятие новой конституции ЕС, которая именуется Лиссабонским договором о реформах. Конституционный суд Чехии должен 3 ноября вынести решение о соответствии Лиссабона чешской конституции. Хотя просьбу "изучить Лиссабон" отправили в суд 17 консервативных сенаторов Чехии, стоит за этим президент Чехии Вацлав Клаус, которого считают евроскептиком даже почище бывшего британского премьера Маргарет Тэтчер. Он до сих пор не подписал уже ратифицированный чешским парламентом Лиссабонский договор.
Для Большой Европы такая отсрочка совсем не проблема, а проволочки с началом "новой жизни" - не катастрофа. В конце концов, Лиссабонский договор рождался из или на основе других юридических документов почти 8 лет, и Европа вполне может потерпеть еще. Тем более, что терпеть осталось всего несколько дней - вердикт чешского суда, скорее всего, будет положительным. Сам Вацлав Клаус признал, что "поезд ушел слишком далеко", чтобы его можно было задержать. Это сказано не без явной и сильной переоценки собственных сил: даже если бы поезд только выдвинулся со станции, Клаус все равно не смог бы его остановить.
По большому счету, Лиссабон как раз и рассчитан на то, чтобы подобного не повторялось, чтобы малые страны и "молодежь" не могли более тормозить европейское большинство или "перечить" европейским старикам - Франции, Германии, Италии, Британии и Испании.
Большая Европа получит новое свидетельство о рождении (даже без Праги) и будет ускоренными темпами выращивать свои модернизированные институты, поскольку она уже и так выбилась из графика. ЕС начнет жить с новой конституцией уже с января 2010-го года (до этого Брюссель надеялся начать «новую жизнь» с января 2009-го).
С внедрением новых правовых генов в хромосомы брюссельской бюрократии не все, конечно, будет легко, но с новым Уставом жить ЕС станет все же легче, чем без него. Над ним начали работать фактически еще в 2001-м году, если считать от начала разработки кардинальных изменений в уставных документах о создании ЕС, его институтов, и о членстве в сообществе. Особые муки договор принял от ирландцев, которые дважды проводили по нему референдум, отвергли в первый раз в прошлом году и солидным большинством одобрили 2 октября.
Чтобы понять саму причину появления новых правил поведения в ЕС, надо напомнить, что реформа окончательно назрела после 2004 года. С этого момента и вплоть до 2007-го число членов ЕС увеличилось с 15 до 27. «Молодежь» (а это в основном страны бывшего социалистического лагеря) привнесла с собой рудименты большого недовольства бывшей социалистической метрополией (ныне Россией).
Еще присутствуют желание поскорее попробовать «европейского благополучия», массу рабочей силы, неадекватное понимание того, как живет западная часть ЕС, и слишком много гонора по поводу возможности голосовать и блокировать любые решения внутри ЕС. Поскольку все важные решения принимаются в Брюсселе на основе консенсуса, то «старики» - в первую очередь все та же Франция и Германия, а также Италия и Испания, - почувствовали, что их уже не воспринимают как «старожилов», имеющих право быть «равнее равных». То, что в сообществе с населением, уже перевалившем за 500 млн человек, страны с населением менее 4 или даже 2 млн могут блокировать любое решение, начало восприниматься как абсурд. Надо было подправить это «изъян» европейской бюрократии.
Лиссабонский договор 2007 года - это все та же Европейская Конституция, разработанная группой под руководством бывшего президента Франции Валерии Жискар д’Эстена в 2004-м, и отвергнутая на референдумах во Франции и Голландии еще в 2005 году. Только Лиссабон - это нечто с «пониженным содержанием никотина». Его основная суть - масштабная реформа управляющих структур ЕС - полностью сохранена. А самое главное – в том, что Лиссабон вводит новую систему голосования по формуле квалифицированного или "двойного большинства", т.е. лишает строптивые страны восточной Европы право ветировать любые решения. Система начнет действовать с 2014 года. По ней решение считается принятым, если за него проголосовали представители 55% государств ЕС, в которых проживает не менее 65% населения. Плюс вводится не ротируемый, а постоянный (на два с половиной года) пост президента ЕС. Кроме прочего, число комиссаров Еврокомиссии сокращается с 27-им до 18-ти. Но это придет только в 2014 году.
Накануне нынешней брюссельской встречи президент Франции Николя Саркози официально пригласил канцлера Германии Ангелу Меркель на очередное празднование Дня окончания Первой мировой войны, которое регулярно проходит во Франции 11 ноября. Такого не было еще ни разу за всю историю после Великой Войны, как называют Первую Мировую в Европе. За тем, что Меркель и Саркози впервые встретятся под Тримфальной аркой в Париже на церемонии по случаю окончания войны, в которой Германия проиграла, стоят очень крупные внутриевропейские политические перемены. Эксперты в Париже и Берлине уже давно намекали, что после всех перипетий с Лиссабонским договором. неприятностей внутри ЕС, исходящих от новых восточных членов, надо ждать оформления новой франко-немецкой антанты.
Собственно именно это и произойдет 11 ноября в Париже. Инициатива такого нового союза внутри ЕС всегда более исходила со стороны Елисейского дворца, чем из ведомства федерального канцлера Германии. В Париже его оформление уже даже называют "третьим этапом европейской истории" (после второй мировой и после "холодной войны"). Теперь в Берлине, видно, сочли, что время для оформления "нового брака" вполне созрело. Поговаривают, что Меркель окончательно подвигла на это очень серьезная перспектива прихода в власти в Британии (выборы в стране должны состояться до лета следующего года) правительства консерваторов. А они настроены весьма евроскептически.
Париж и Бонн уже начали подбирать кандидата на важный пост представителя ЕС по внешней политике, который одновременно станет и вице-президентом ЕС. Меркель хотела бы «поставить» на эту должность своего министра внутренних дел Вольфганга Шаубле. Это тот самый Шаубле, который еще в 1994-м году поверг в шок Европу, впервые обнародовав принцип «двухскоростной Европы» под руководством Германии и Франции. Все остальные страны ЕС были вольны либо остаться позади «передовиков» интеграции, либо подтягиваться к ним, но уже на их условиях. Эта идея при Саркози и Меркель явно получила «второе рождение».
Саркози и Меркель накануне саммита провели традиционную рабочую встречу в Париже. На ней в числе прочего обсуждалась и кандидатура на новый пост председателя Европейского Совета - президента ЕС. До сих пор Париж и Берлин вроде были согласны в том, что бывший премьер Британии Тони Блэр - вполне подходящая кандидатура. Блэр, кстати, уже объявил, что не будет "возражать", если ему предложат этот пост.
Правда, его шансы на это сейчас резко уменьшились. Против Блэра начали выступать "малые старики Европы" - Голландия, Бельгия, Люксембург, которые считают, что Блэр слишком уж проамериканец и происходит из страны, которая даже не участвует в еврозоне и в Шенгенской зоне. Голландцы и бельгийцы выдвинули в противовес ему кандидатуру премьера Люксембурга Жана-Клода Юнкера, у которого лучше европейская генетика. Шансы занять этот пост сейчас и у Блэра и у Юнкера примерно одинаковы. Париж и Бонн в последнее время все чаще задумываются над кандидатурой и пока не могут решить, поможет ли им Блэр или навредит на посту президента. Главное опасение в том, что у Блэра сразу будут испорчены отношения с консервативным премьером, который, скорее всего, придет к власти в Британии в следующем году. В последние дни всерьез рассматривается и кандидатура голландского премьера Яна Петера Балкененде. Но пока, ставить все деньги либо на Блэра, либо на Балкененде, либо на Юнкера никто не решается. Среди возможных кандидатов называют все чаше и бывшего президента Финляндии Марти Ахтисаари.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
