Авторские программы Петра Романова
В прошедшие выходные три обиженных лидера думских фракций встретились, наконец, с президентом, чтобы пожаловаться на результаты последних выборов, на которых присутствовал уже традиционный для нашего избирательного процесса набор нарушений, который не вижу смысла даже перечислять – те немногие граждане, кого это сегодня в принципе волнует, с ними давно знакомы. Вопросы в том, зачем наши оппозиционеры к гаранту ходили, чего добились и что означает фраза президента не устраивать «похороны демократии».
Зачем ходили, в принципе понятно, у оппозиции появился повод для политического демарша, и оппозиция по всем правилам политической игры этим поводом воспользовалась. Разумеется, отмены последних выборов никто не ожидал, какие бы убедительные доказательства оппозиция не представила. У нас у власти два юриста, поэтому – не довольны, идите в суд – предвидеть было, ей Богу, просто.
Правда, сам президент не так давно последними словами ругал наше правосудие за продажность и несамостоятельность. Так что, Медведев, как умный человек, наверняка понимал, что в нынешней ситуации посылает обманутых на выборах граждан прямиком в порочный круг. Не думаю, что Дмитрий Анатольевич получил от этого удовольствие, но и выхода другого у него не было. Он же чтит закон.
«Единая Россия» вполне могла бы выиграть выборы и чисто, без того беспредела, что царил в Москве и отдельных регионах, где царствуют особенно нечистоплотные губернаторы. Зачем тогда все эти безобразия? Отвечаю: чтобы не потерять форму. Время течет, все изменяется, когда-нибудь благодушие (равнодушие) оставит и нашего избирателя – не век же наслаждаться своим нынешним опущенным состоянием. А когда единороссы нашему народу осточертеют, а осточертеют они всенепременно, такова историческая неизбежность, тогда все наработанные сегодня навыки «избирательных технологий» пригодятся уже всерьез.
На какое-то время. А там… Даже думать не хочется.
Куда интереснее проанализировать президентскую фразу о «похоронах демократии». Судя из контекста, Дмитрий Анатольевич убежден, что у нас демократия хоть и не без недостатков, но в принципе жива. Поскольку он человек современный, готов терпеливо выслушивать даже Жириновского с Зюгановым, позволю в высшей степени вежливо выразить несогласие.
Напомню. Первые слабые ростки демократии появились в нашей стране еще при Горбачеве. Именно при нем прошли первые честные выборы, на которых сначала избрали Совет народных депутатов, в рамках которого свободно работала межрегиональная группа, а затем такие же честные выборы первого президента России (не путать с выборами 1996 года). Именно при Горбачеве вернулся из ссылки Сахаров, был опубликован «Архипелаг Гулаг», во весь голос заговорили «Московские новости» и «Огонек», а наши граждане смогли прочесть практически все из запрещенной ранее эмигрантской литературы.
То, что произошло после того, как в Кремль торжественно въехал Борис Ельцин, а Михаила Горбачева оттуда бесславно выселили, правильнее всего называть, конечно, буржуазной революцией. Термин весьма распространенный в узком кругу победителей того времени - новой русской формации либералов, но практически неиспользуемый в разговорах власти с широкими массами.
Причин тому несколько. Назову лишь две, чтобы не задерживаться на второстепенном. Первое. Слова «революция», а уж тем более «буржуазная» до сих пор вызывают в разных слоях нашего общества по разным причинам изжогу. И второе. Нынешнюю буржуазную революцию делали бывшие преподаватели основ марксизма-ленинизма, советские журналисты-пропагандисты, аппаратчики, то есть, почти сплошь бывшие члены КПСС, а таким людям сходу объявлять себя давними последователями кадета Милюкова неуместно. И они это понимали.
Именно поэтому из всего лексикона буржуазной революции были вытащены на свет Божий для начала всего лишь несколько слов. Два из них - «демократия» и «свобода» - были без особых хлопот содраны с перестроечных полотнищ, просто для значимости стали писаться теперь с заглавной буквы - «Свобода» и «Демократия». Так звучало весомее и придавало оттенок новизны. Смысла в этом нововведении было примерно столько же, сколько в том, чтобы сшить огромный трехцветный российский флаг, под которым Союз Правых Сил пару раз смог пройти, ухватившись за него по столичным улицам. Потом, как известно, флаг перерос партию.
А вот третье словосочетание являлось для буржуазной революции действительно принципиальным – «частная собственность». Но и это никакого шока у широких масс вызвать не могло. Отчасти табу на частную собственность было снято еще советской властью, а затем еще шире, хотя и в малых формах, стала реальностью в годы перестройки. Вареные джинсы в кооперативах начали варить все-таки еще при Горбачеве.
Скрываясь именно за этими словами – «Свобода», «Демократия» и «Частная собственность», и происходили все дальнейшие события, связанные с буржуазной революцией: главным образом распил общегосударственной собственности и ее дальнейший беспрерывный передел среди особенно везучих и смелых – многие из них уже на кладбище.
В то время как большинство в стране, смущенное отсутствием четких ориентиров, спущенных сверху, все еще наивно задавалось вопросом, а куда мы собственно идем, за их спиной уже во всю делили общенародное, как считалось до этого, добро: движимое, недвижимое, заводы с живыми людьми и недра с нефтью и газом.
Как и положено революционерам, все они думали о чем угодно, только не о цене своих преобразований. Ни целостность страны, ни, тем более, отдельно взятая человеческая судьба, их не волновали.
Наконец, как и революция 1917 года и эта революция выплеснула наверх огромное количество грязной человеческой пены. Как и в 1917-м большую часть руководящих постов заняли «балтийские матросы» - непрофессионалы. Сразу же ставшее модным слово «менеджер», ни профессионализма, ни ума само по себе не прибавляет.
Теоретически, как представляли себе революционеры, чувство собственника уже само по себе должно было сделать из обезьяны человека, но процесс затянулся. И, боюсь, надолго. Носить галстук, пользоваться мобильным и даже понимать, что такое «голубые фишки» – еще не значит стать человеком. И тем более демократом. Впрочем, такой задачи и не стояло. Каждый раз между демократией и своим собственным карманом революционер выбирал последнее.
Когда растоптали последние ростки демократии, есть, понятно, разные точки зрения. На мой взгляд, это произошло на выборах Ельцина в 1996 году. Возможно, чуть раньше, когда русские стреляли по русским из танков.
Предложенная олигархами и революционерами Борису Ельцину в 1996 году афера никак не противоречила целям той буржуазной революции, о которой я уже говорил. Соратники Ельцина хотели сохранить не только власть, но и уже приобретенную движимость и недвижимость, официальные счета и черный нал, а вот, что будет с втоптанной в грязь демократией, революционеров волновало мало – они же изначально боролись вовсе не за нее.
Кстати, многие думающие аналитики хорошо в ту пору видели это и у нас, и на Западе. Известный эксперт Чарльз Гати еще в то время делал следующий неутешительный для нас вывод: «Страна не может идти по пути прогресса без осуществления реформ, однако эти преобразования настолько тяжелы для общества, что их успешное проведение становится возможным только при наличии твердой и далеко не демократической власти. Он отмечает, что, несмотря на признание необходимости реформ, наблюдается отступление: радикалы уступили минималистам, либерализм сменился эгалитаризмом, требование свободы уступило место требованиям навести порядок. Гати еще в 1996 году считал, что в России "складывается полуавторитарное государство… и демократия по образцу стран третьего мира». Желающие могут попробовать аргументировано опровергнуть Гати.
Что было бы в России, если бы в 1996 году выиграл Зюганов, можно только догадываться. Думаю, ничего смертельного, не произошло бы. Известно, насколько бессильна, демагогична и коррумпирована у нас и эта сила. Кое-что коммунисты наверняка бы напортачили, но никакого возврата к советской власти не предвиделось. Выжила бы при таком варианте и демократия. «Лохотрон» 96-го был куда страшнее Зюганова. Коммунисты, не желая того, демократию в стране только укрепили бы. И именно демократия скинула бы их на ближайших же выборах. А «лохотрон» слабенькую демократию опорочил и убил.
Сегодня хоронить в России демократию просто бессмысленно: мы уже давно живем без нее. Но президент Медведев, если захочет (и если ему это, конечно, по силам) может сделать для возрождения в России демократии немало. Хотя время уходит сквозь пальцы, как песок…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
