Анастасия Скогорева, главный редактор Национального банковского журнала (НБЖ), специально для РИА Новости.
Нерадостная новость для российских финансово-кредитных структур: Генпрокуратура поддержала свои региональные подразделения, настаивавшие на неправомерности включения в договоры о предоставлении займов пункта об одностороннем изменении банками существенных условий кредитования. В переводе с официального языка на общепринятый это значит, что банкам теперь будет сложнее повышать или понижать процентные ставки по уже выданным кредитам. Впрочем, вопрос о том, что делать, если банк понизил в одностороннем порядке ставку, вряд ли стоит на повестке дня – поводом для жалоб со стороны заемщиков и для исков в суд становится увеличение стоимости фондирования.
«Право банка на одностороннее изменение (увеличение или уменьшение) ставки по кредитному договору, заключенному с гражданином, не являющимся индивидуальным предпринимателем, должно быть предусмотрено в законе, — говорится в ответе Генпрокуратуры. — Статья 29 закона «О банках и банковской деятельности», положения ГК РФ и иных федеральных законов такого права банка прямо не предусматривают». Кроме того, Генпрокуратура ссылается на постановление Конституционного суда РФ (КС РФ), запрещающее кредитным организациям включать в договоры банковского вклада условие об изменении ставок по депозитам. «Полагаем, что данные выводы КС РФ применимы и к договору кредитования, заключаемому между гражданином и кредитной организацией», — резюмируют в Генпрокуратуре.
Вряд ли можно счесть случайностью, что вопрос об одностороннем изменении процентных ставок стал актуальным именно сейчас (а, точнее, в последние несколько месяцев). До кризиса банки, в том числе и крупнейшие участники рынка, сплошь и рядом «прописывали» в кредитных договорах свое право в одностороннем порядке изменять существенные условия кредитования (размер процентной ставки, т.е. стоимость заимствования относится как раз к числу таких).
Обычно, правда, это сопровождалось различного рода оговорками – ставки могли быть повышены в случае «резкого ухудшения ситуации на рынке», или только после определенного периода (например, через три года после выдачи кредита), или в случае, если заемщик неоднократно нарушал платежную дисциплину. При этом обычно заемщик уведомлялся об этом заблаговременно, и за ним сохранялось право отказаться от новых условий кредитования. Банк в этом случае, со своей стороны, мог обращаться в суд с требованием либо расторгнуть кредитный договор, либо обязать заемщика подписать дополнительное соглашение, содержащее измененные условия кредитования.
То есть, теоретически почва и для конфликтов банков с заемщиками, и для возникновения судебных процессов между ними была. А вот на практике подобных конфликтов не было. Что и неудивительно, если учесть, что до осени прошлого года кредитование частных лиц переживало период бурного роста, банки боролись друг с другом за заемщиков, и прецедентов удорожания кредитных ресурсов не было.
Соответственно, не было и жалоб со стороны должников, и обращений в прокуратуру и в судебные инстанции по соответствующим поводам.
«Первые ласточки» односторонних изменений ставок «полетели» в конце прошлого – начале этого года. Банки испытали острый дефицит ликвидности, стоимость фондирования для них резко возросла и так же резко пошла вверх «кривая» просрочек, прежде всего, по крупным и «длинным» займам – ипотеке, автокредитам, нецелевым потребительским кредитам на большие суммы. Нет ничего удивительного в том, что финансово-кредитные структуры одна за другой стали пересматривать ставки по кредитам в сторону увеличения. И нет ничего удивительного в том, что тогда это не вызывало громких жалоб со стороны заемщиков и гневных «окриков» со стороны надзорных структур. Первые находились в шоковом состоянии от того, как быстро ухудшалось их финансовое положение (в результате сокращения доходов, девальвации рубля и т.д.), вторые не могли не признавать справедливость доводов банков. Финансово-кредитным структурам в эпоху кризиса не до того, чтобы проявлять гуманизм по отношению к заемщикам – на повестке дня у них вопрос выживания. Воистину ничего личного, только бизнес.
Однако теперь ситуация изменилась – во всяком случае, в глазах надзорных органов. У банков все в порядке с ликвидностью, рыночные механизмы фондирования начинают медленно, но верно восстанавливаться, стоимость самого фондирования снижается (по мере снижения ставки рефинансирования ЦБ), а темпы роста «просрочки» по кредитам, выданным частным лицам, замедляются. В этих условиях жизненной необходимости в одностороннем повышении процентных ставок по кредитным договорам нет, считают в Генпрокуратуре. И Генпрокуратура дает банкам понять: в случае подачи заемщиками исков в суд на соответствующие действия финансово-кредитных структур банки могут оказаться в проигрыше.
Казалось бы, надзорный орган стоит на страже интересов заемщиков. Однако на деле, как подчеркивают эксперты, все не так однозначно. Банки, лишенные возможности повышать кредитные ставки по уже выданным кредитам, могут провести масштабное повышение. На практике это будет означать, что по «свежим» кредитным программам будут устанавливаться более высокие ставки, чем это планировалось изначально, до того, как Генпрокуратура выступила с вышеприведенным заявлением.
К тому же, как подчеркивают банки, решение Генпрокуратуры поддержать заемщиков может привести и к ухудшению платежной дисциплины. Что не очень хорошо в ситуации, когда совсем еще недавно популярным был лозунг – «по своим долгам банкам платят только трусы».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
