Лешек Миллер, бывший премьер-министр Польши (2001-2004), лидер партии "Польская левица".
Принято считать, что «холодная война» - это эпоха в международной политике в период 1946-1989 годов, от победы над Гитлером до падения советского блока.
Для стратегов «холодная война» была чем-то иным, чем для миллионов граждан. Стратеги хотели удержать равновесие между двумя блоками, граждане пытались жить в тени атомной бомбы, при этом, не смотря ни на что, жить более-менее нормально. Отсюда два взгляда на период «холодной войны»: один – геополитический и стратегический, второй – цивилизационный и культурный.
Конфликт начался с немецкого вопроса, потом расширился на весь глобус соревнованием о влиянии политическом, идейном, военном и экономическом. Мрачным символом «холодной войны» стала стена, отделяющая две части Берлина. Для Советского Союза и США город играл особую роль. Известны меткие слова Никиты Хрущева: «Берлин – причинное место Запада, всякий раз, когда хотим заставить Запад кричать, сжимаем Берлин».
Тогдашние отношения трудно назвать мирными. В значительной степени это были отношения, свойственные периоду войны. Прежде всего, присутствовала непримиримая враждебность и стремление победить противника. Не столько конкуренция, сколько борьба, а также мощная идеологическая война. Отличительной чертой стала гонка вооружений. Интересно, что настрой в отношении этой войны в обоих блоках был оптимистичный: считалось, что обе великие державы выйдут в этом соревновании победителями. Но этот настрой был на фоне большого страха перед ядерным ударом одной из сторон.
Сегодня также интересен, а может и более важен, чем сама «холодная война», период после «холодной войны». Можно ли говорить, что в 2009 году «холодная война» по-прежнему продолжается, или, что появилась новая «холодная война»?
Полагаю, что так нельзя утверждать, по крайне мере, по трем причинам.
Во-первых, в отношениях Запада с Россией, хотя в них и появляется напряженность, и есть длинный список спорных вопросов, обе стороны для реализации своих целей не прибегают к конфронтации. Не существует основополагающего условия состояния войны – запрограммированной враждебности сторон и явного желания навредить друг другу. Нет также опасных конфликтов. До сих пор единственным серьезным кризисом можно считать период войны в Грузии.
Во-вторых, несмотря на идеологические вызовы по существу нет места для характерного для «холодной войны» столкновения идеологий.
И, наконец, в-третьих, процесс вооружения последнего десятилетия, хотя и может беспокоить, но его трудно назвать гонкой вооружений в понимании соревнования эпохи «холодной войны». Нет также психоза ядерной угрозы.
Сторонники тезиса, что Россия начала новую «холодную войну» утверждают, что доказательством этого является война с Грузией и применение «энергетического оружия». В последнем случае следует заметить, что это оружие обоюдоострое. Для России Запад надолго останется ведущим экономическим и политическим партнером. Россия должна развиваться, а для этого нужна кооперация с Западом. Энергетический шантаж привел бы к срыву такого сотрудничества.
Если говорить о войне на Кавказе, то грузино-российский конфликт не был спором о ценностях. Американцы дальше поддерживают президента Саакашвили. Однако одно дело поддерживать Саакашвили, исходя из геополитических интересов, другое дело – принимать его версию событий, в которой Грузия является плацдармом западных и демократических ценностей, а Россия – злой империей, которая снова борется с ценностями, такими дорогими для американцев и Западной Европы. Не вижу таких оценок в политике администрации президента Обамы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
