Первое впечатление от родины после долгого отсутствия – печаль с признаками социально-инфраструктурной деградации. Некоторые экономисты пробуют называть это красивым словом декаданс. Увы, это не декаданс. Это медленная, но ощутимо тоскливая деградация. Она заметна в разных средах и сферах. Аляповатые вывески на Тверской, напоминающие неказистые восточные базары начала 1990-х; поезда метро, частые и точные, но душные и одряхлевшие; пыльные фасады и грязные автомобили, как их ни отмывай.
Ни в одной мировой столице нет такой грязи. Она въедается в бока автомобилей, оставляет пятна на одежде, оседает на лицах, от чего они становятся непреодолимо серыми... Грязь висит в воздухе и на листьях деревьев, пытающихся, как и люди, выжить в условиях, в которые они помещены и которые кажутся неизбывными и неизбежными...
Все говорят про инновации и модернизацию экономики, но в душах самих чиновников какая-то обреченная тоска и раздражение. Еще год назад социологи «Левады-центра», проводя исследование настроений элит, выявили, что – удивительно! – элиты и народ не так далеки друг от друга, как подчас и тем, и другим кажется. И вот сейчас они совпали не только в оценках, но и в настроениях.
Больше того, есть ощущение, что правящий класс пребывает даже в большей печали, чем более низкие страты общества. «Зажрались», - в плотоядном презрении бросит обыватель. Отнюдь. Устали.
В странах более продвинутых и менее суверенных демократий не впадать в уныние помогает ротация, происходящая вместе с избирательными циклами, сменами политических линий и команд. В частности, глубокое заблуждение, что, скажем, в США с приходом новой администрации меняются только политические фигуры на самом верху. Во-первых, этот «верх» там исчисляется несколькими тысячами функционеров, а во-вторых, если бы российские чиновники видели, сколько республиканцев – и отнюдь не «политического» уровня – за последние месяцы остались без работы, они бы не говорили, что бюрократическая машина в Америке не меняется. Не так в России. У ряда бюрократов пребывание в одной и той же должности перевалило за десяток лет, а то и полтора. Тут кто хочешь устанет...
Устали из года в год пребывать в одном и том же, планировать одно и то же, делать (или делать вид) одно и то же. И не видеть результатов своего труда. Оттого падает настроение и производительность, уходит ощущение смысла, дополняясь отсутствием целей. Можно ежедневно оперировать цифрами роста/падения ВВП и инфляции, валютных резервов и стоимости строительства второй линии «Потока». Но иногда даже самому закоренелому бюрократу хочется простых, ощутимых доказательств своего существования. А они, если и возникают, то какие-то абстрактные: «укрепилось», «усилилось», «приостановилось», «должно быть принято», «необходимо осуществить»… И «лучшие устали от своих дел»…
В недавнем тексте Дмитрия Медведева содержался нескрываемый эмоциональный призыв к прорыву. Но что станет его движущей силой?
Первые четыре года было понятно, от чего уходим: страна, как было принято говорить, в периоде полураспада, экстремизм и всесилье олигархов; отсутствие государства внутри и своего голоса вовне; слабая экономика, долги. Следующие три года закрепляли достигнутое, наслаждались успехом и новым положением дел: экономическим ростом, укреплением (и ужесточением) внешнеполитических позиций, суверенностью и массовым одобрением вышеперечисленного. Затем возникла новая и понятная тактическая цель – пройти без потрясений и провалов рубеж 2007/2008 года с двойными выборами, какими бы заданными они ни казались. Прошли.
Выборы сменились кризисом. Осенью-зимой было от чего испугаться, мозг, силы и воля были направлены на рождение и принятие оперативных решений. Любой ценой экономические и социальные последствия должны были быть сведены к минимуму, долги погашены, рабочие места сохранены. Усилия дали свои плоды – к середине лета ситуация успокоилась. И наступило Великое Затишье.
И началась тоска. Тоска, видимо, сильная, если даже президент решается на призыв к гражданам проснуться. Однако как модернизацию ни призывай, ее наступление и даже просто появление требует серьезных действий. Будь то принципиально иной градостроительный план, борьба с пивом в парках или насаждение плюрализма на центральных каналах. Все это требует понимания дальней цели, последовательности тактических шагов с замером сделанного, анализом ошибок, гибкостью подходов, веры, что получится, и понимания, что должно получиться.
А главное, увы, это противная, кропотливая, «розничная» работа на всех уровнях и во всех секторах. Долгая, ежедневная, на годы. Но кто и как... нет, даже не зажжет нацию, а лишь убедит ее в необходимости меняться, и более того, укажет, ради чего ей необходимо преобразовывать саму себя? Во всем и прежде всего, в собственных убеждениях, нормах, поведенческих установках.
Социологи говорят о смещенной норме. Это когда человек смотрит на окружающую его действительность и говорит: «Воздух плохой, но он есть, троллейбусы грязные, но еще ходят, зарплату не платят, но и не увольняют». Это готовность терпеть и ждать. Это страх «лишь бы хуже не было». Это социальная пластилиновость, на которую накладывается либо позиция «моя хата с краю», либо «мы все равно ничего не решаем».
История российских модернизаций – модернизация сверху. В России, считают социологи, лишь три фактора способны изменить привычный ход вещей: фигура лидера, решительность политической группы или внешние обстоятельства.
Однако и они могут быть сведены, в сущности, к двум базовым: на изменения Россию толкали страх или унижение.
То есть, по большому счету, как ни печально, если Россия хочет преобразовать себя, она должна либо очень сильно испугаться, либо прочувствовать унижение. Что она, большая страна с громадным потенциалом и историей, может остаться в хвосте мирового развития, так ничего и не предложив миру. Остаться в окружении серости своих бетонных заборов, унылых, древних поездов, импортированных самолетов, автомобилей и лекарств, раздраженных лиц и короткой жизни без осознанной ценности этой самой жизни.
И утешаться тем, что в России есть уголки божественной природы, и даже в Москву в сентябре прорвалась тихая золотая осень...
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
