Владимир Евсеев, старший научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН, для РИА Новости.
В середине сентября во Владивостоке прошел крупный международный симпозиум по безопасности в Северо-Восточной Азии, в котором, помимо российской, приняли участие делегации из США, Японии, Китая, Республики Кореи, Индии и Монголии. Состав участников был очень показателен, так как включал не только основных внешнеполитических игроков этого достаточно неспокойного региона, но и те организации, которые непосредственно вовлечены в процесс формирования здесь новой системы международной безопасности.
Именно поэтому анализ представленных на симпозиуме докладов и высказанных в ходе его проведения предложений имеет важное значение, особенно для России, все более обеспокоенной состоянием безопасности на своих дальневосточных рубежах.
Сразу хочется отметить, что американская делегация была настроена на позитив. И причины этого, по-видимому, в следующем.
Во-первых, улучшение российско-американских отношений лежит в общем курсе внешней политики, проводимой под руководством президента США Барака Обамы. Можно по разному относиться к тому, как осуществляется «перезагрузка» наших двусторонних отношений. И многие правы, говоря о том, что результаты пока не впечатляют. Но бесспорно другое: мы смогли пережить ту взаимную неприязнь, которая возникла после трагических событий августа 2008 г. на Кавказе, что позволило перевернуть одну из самых трудных страниц современной истории. И некоторые факты подтверждают это.
Так, с марта нынешнего года начался транзит американских невоенных грузов в Афганистан по железной дороге через территорию Латвии, России, Казахстана и Узбекистана. А уже в сентябре Москва официально разрешила Вашингтону воздушный транзит в Афганистан и столь необходимых военных грузов. Последнее позволит Пентагону не только сэкономить более 100 млн. долларов в год, но и обеспечить своевременную и безопасную доставку вооружений и военной техники.
Но не следует думать, что Москва пошла на односторонние уступки американской стороне. Афганистан остается единственной реальной внешней угрозой стратегически важного для РФ региона Центральной Азии. И преждевременных уход оттуда войск США, а следовательно и НАТО, потребует от России крайнего напряжения всех имеющихся ресурсов ввиду неготовности расположенных в регионе государств к самостоятельному отражению значительной внешней агрессии.
Так же ошибаются на Западе те, кто преувеличивает односторонние уступки Москве со стороны Вашингтона, отказавшегося, например, от развертывания элементов противоракетной обороны (ПРО) в Польше и Чехии. Предлагаемая ранее система ПРО была, в целом, технически не готова, а выбор местоположения ее элементов, с военной точки зрения, не был оптимален. Иранская ракетная угроза явно преувеличивалась, особенно для континентальной части США. Как следствие, предполагалось бороться с пока еще мифическими иранскими межконтинентальными баллистическими ракетами, одновременно тратя миллиарды долларов на повышение обороноспособности пусть дружеской, но чужой польской армии.
Во-вторых – возвращаясь к азиатскому региону - нынешняя система безопасности в Северо-Восточной Азии во многом является пережитком «холодной войны», что в значительной степени стесняет американские возможности по адекватному реагированию даже на имеющиеся в регионе угрозы. Полагаться только на двусторонние союзы с Японией и Республикой Кореей Вашингтон уже не может в силу огромного количества причин. Но в этом и нет острой необходимости, так как Россия реально перестала для США быть военной угрозой, а многоплановые связи с Китаем служат Вашингтону серьезнейшим препятствием для любой конфронтации.
Следовательно, здесь нужно строить новую систему безопасности, учитывающую интересы всех основных внешнеполитических игроков.
Однако, согласившись с такой необходимостью, участники симпозиума высказали различные точки зрения на пути построения новой системы безопасности. Так, по мнению китайских представителей, систему безопасности нужно создавать на базе основополагающих принципов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). И на первый взгляд для этого есть серьезные основания: Советский Союз и Китайская Народная Республика (КНР) периодически находились в условиях жесткого противостояния, но возникшие позднее на территории постсоветского пространства государства, в рамках уже «шанхайской пятерки», смогли приступить к демилитаризации и демаркации границ с КНР. Однако это случилось только в 90-е годы, когда Москва и Пекин взяли курс на выстраивание стратегического партнерства.
В Северо-Восточной же Азии принципиально другая ситуация, в значительной степени обусловленная сохранением крайне провокационного северокорейского режима. Даже с формальной точки зрения война 1950-1953 гг. на Корейском полуострове так и не закончена, а демилитаризованная зона, шириной всего 4 км, до сих пор разделяет две мощные военные группировки общей численностью порядка 1,3 млн. военнослужащих.
При этом следует учитывать, что весной нынешнего года Пхеньян, вопреки мнению многих, провел успешные испытания как ядерного оружия, так и средств его доставки (северокорейская ракета даже на двух ступенях из трех преодолела свыше 3 тыс. км). И если исходить из худшего сценария, а именно на него обычно ориентируются военные, то Пхеньян будет в ближайшее время иметь от 3 до 5 ядерных боезарядов, размещенных на ракетах средней дальности типа «Нодон». А это говорит о создании минимальных сил ядерного сдерживания, что практически исключает любые варианты силовой смены северокорейского режима. По этой причине, а также в силу высокой степени непредсказуемости северокорейского режима, основным внешнеполитическим игрокам придется согласовывать свою региональную политику.
В то же время призывать к созданию в Северо-Восточной Азии любых структур, аналогичных ШОС, пока преждевременно. Гораздо разумнее сохранять политику сосуществования трех двусторонних союзов (РФ и КНР, США и Япония, США и Республика Корея), находящихся в процессе серьезной трансформации. В дальнейшем создание более гибких структур в сфере региональной безопасности вполне возможно, особенно учитывая недостаточную глубину российско-китайских отношений, которые, по сути, не могут выйти за рамки стратегического партнерства, а также усиливающееся стремление к независимости во внешней политике со стороны Японии.
Отдельного рассмотрения заслуживают современные взаимоотношения между Сеулом и Вашингтоном в свете северокорейского ядерного кризиса. В феврале 1998 г., впервые в истории Республики Кореи, власть конституционным способом перешла к оппозиции, лидер которой - Ким Дэ Чжун стал проводить по отношению к КНДР политику «солнечного тепла», проявив готовность к компромиссу по всем ключевым вопросам межкорейского урегулирования. Такая политика встретила противодействие со стороны пришедшей к власти в 2001 г. республиканской администрации Джорджа Буша, что совместно с другими причинами привело к охлаждению взаимоотношений между странами.
В 2009 г. ситуация изменилась с точностью до наоборот. Демократическая администрация Барака Обамы не поддержала достаточно жесткий курс по отношению к КНДР президента Республики Корея Ли Мен Бака. Более того, она инициировала процесс нормализации ситуации на Корейском полуострове, санкционировав поездку в Пхеньян бывшего президента США Билла Клинтона.
В-третьих, по мнению многих участников симпозиума, США постепенно утрачивают в Северо-Восточной Азии свои ведущие позиции. И дело здесь не только в том, что расположенные в регионе государства стараются проводить все более независимый внешнеполитический курс. Стремительный экономический подъем Китая, который уверенно идет на вторые позиции в мире по уровню валового внутреннего продукта, создает новую реальность, с которой уже нельзя не считаться. И достаточно ошибочно думать, как это, например, делают в Сеуле, что КНР не имеет в регионе сильной поддержки ввиду неустойчивости российско-китайских отношений. Наши разногласия не надо преувеличивать, так как протяженная общая граница нас просто обрекает быть друзьями.
Таким образом, прошедший симпозиум наглядно показал необходимость выстраивания новой системы безопасности в Северо-Восточной Азии. Однако это не может быть сделано на базе основополагающих принципов ШОС или российской модели многополярного мира, так как, с одной стороны, слишком сильны межгосударственные противоречия, а с другой – каждое государство хочет играть в этой системе активную роль.
Следовательно, нужны принципиально другие структуры межгосударственного взаимодействия, позволяющие постепенно перейти от политики сосуществования к широкомасштабному сотрудничеству, в первую очередь, в сфере безопасности. В противном случае нас может ждать обвальный процесс ядерного распространения, чреватый самыми непредсказуемыми последствиями для всего мира.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
