Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости.
110 лет назад родился Эрнест Хемингуэй. Как-то раз я услышал об этом писателе знаменательную фразу от человека старше меня на почти двадцать лет, родившегося в последний год жизни Сталина: «На Хемингуэе воспитывалось новое отношение к женщине - не советское, не пуританское».
Тогда я не понял смысл этой фразы, хотя и запомнил ее. Разве может отношение к женщине быть слишком трепетным, слишком обремененным тягой к идеалу? Только жизнь и приходящий с ней опыт дали мне понять, что такое случается очень часто, особенно с интеллигентными людьми. В этом плане Хемингуэй - писатель для очень взрослого и опытного читателя, способного уловить все движения души его персонажей по одним только жестам, мимике, скупо брошенным словам. Странно и смешно, что у нас в России его часто записывают по разряду прозы для подростков. Сам Хемингуэй был адептом «культа опыта» - он и сам охотно влезал в трудные жизненные ситуации, и своих персонажей ставил перед дилеммами, из которых нет «советских и пуританских» выходов.
Хороший или плохой человек Роберт Уилсон - охотник-проводник из рассказа «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера»? Вроде бы плохой - спит с женой богатого клиента, которая таким образом, через унижение, утверждает свою власть над трусоватым мужем. С другой стороны, именно благодаря Уилсону униженный муж Фрэнсис Макомбер из мальчика превращается в мужчину - оказавшись наедине с несущимся на него буйволом, он не убегает, как раньше, а стреляет. Впервые в жизни он принимает решение самостоятельно и смело, потому что попадает в ситуацию, «когда необходимо действовать и нет времени поволноваться заранее». Неверная жена, понимая, что при таком муже ее вольной жизни придет конец, убивает Макомбера якобы случайным выстрелом из ружья. Где здесь грех и где здесь благодать? Все вперемежку. Как это часто бывает у Хемингуэя, здесь действуют слова апостола Павла: «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать».
Благодать через грех - мистическим образом и писательская судьба Хемингуэя в СССР отвечала этой формуле. Хемингуэй сошелся с Фиделем Кастро, а Фидель Кастро открывал любому западному писателю двери советских издательств. Если бы великий писатель не сдружился с не самым великим политиком, - не видать бы нам, советским читателям, ни миллионных тиражей Хэма, ни его фотографий в интеллигентских квартирах шестидесятых. Такая же история приключилась с другим замечательным писателем - аргентинцем Хулио Кортасаром. Он, со своими мелкобуржуазными хронопами, фамами и козерогами, явно не вписывался в нашу ясную советскую бесполо-материалистическую картину мира. Но вот поди ж ты! - дружил с Фиделем Кастро и объявлял себя левым. И советские издательства завалили нас прекрасными эстетически антисоветскими книгами Кортасара. За что я лично готов простить Команданте весь его не отягощенный милосердием, терпимостью, любовью и прочими интеллигентскими выкрутасами экзистенс.
Странным образом та же схема - благодать через грех - приложима и к участию Хемингуэя вместе с советскими военными в гражданской войне в Испании в 1936-1939 гг. Сегодня участие Хемингуэя в этой войне пытаются опустить до понимания современных циников, объявляя писателя «агентом КГБ». Аккурат к юбилею самого читаемого романиста Соединенных Штатов в тех же США вышла книга «Шпионы: взлет и упадок КГБ в Америке». Авторы книги - их трое - утверждают, что в Испании Хемингуэй познакомился с агентами советских спецслужб, в 1941 году сам стал агентом по кличке Арго, а в конце сороковых постепенно отошел от разведывательной деятельности, так и не успев толком принять в ней участие.
Где здесь грех и где здесь благодать? Даже если находки авторов «Шпионов» - правда, стоит отметить: работу на СССР в 1941 году, когда наша страна почти в одиночку противостояла нацистской Германии, грехом назвать может только лицемер или святой. Поскольку святых мало, остаются почти одни лицемеры. То же можно сказать и о Владимире Набокове, которого в свое время обвиняли в сочувствии маккартизму. В конце сороковых годов Набоков действительно говорил своим знакомым, что он был бы отнюдь не против, если бы его сын пошел на работу в Федеральное бюро расследований (пресловутое ФБР). При этом он, если верить его биографам, добавлял, что и сам был бы не прочь посотрудничать с этой организацией. По-моему, здесь Набокова, как и Хемингуэя, можно понять. Просто Набоков знал, что такое советский большевизм и хотел по мере сил с ним бороться. Обратите внимание, что антисоветски-маккартистские настроения у Набокова появились уже после второй мировой войны, когда опасность нацизма отступила.
Хемингуэй большевизм вблизи не видел, зато нацизм знал очень хорошо. В своих статьях он отмечал, что нацизм - единственная идеология и государственная практика, абсолютно несовместимая с писательским творчеством. История литературы подтвердила его правоту - кроме весьма противоречивого Эрнста Юнгера, третий рейх не оставил ни одного стоящего писателя. Да и Юнгер не был певцом рейха - он с ним просто уживался. Понимая нацизм, Хемингуэй никак не мог оправдать Франко - человека, который официально называл себя союзником Гитлера. Из-за этого Хемингуэй даже разошелся со своей второй женой - ревностной католичкой, благосклонной к Франко из-за ненависти к рушившим испанские монастыри коммунистам.
Удивительным образом жизнь подтвердила правильность формулы апостола Павла и в отношении давних знакомцев-однокашников Хемингуэя - советских военных в Испании.
Во второй половине девяностых годов мне довелось встретиться со многими российскими участниками боев в Испании, и они рассказали мне о том, что «добровольческий» характер отправки советских граждан на эту войну был, мягко говоря, преувеличением.
Сталин посылал испытывать новое советское оружие профессиональных военных - танкистов, летчиков, артиллеристов. Делалось это просто: среди ночи человеку звонили по телефону, а при отсутствии такового навещали на дому: «Есть возможность отправить вас за рубеж для выполнения ответственного задания. Готовы?» Потревоженный танкист или летчик спросонья отвечал, что готов, и уже через сутки-двое летел в самолете в неизвестном направлении без документов в компании таких же профессиональных военных. Потом, после войны, ее советским участникам запрещали рассказывать о своих подвигах кому-либо вплоть до 1962 года, много лет их участие в боевых действиях не было зафиксировано ни в каких документах.
Странно и смешно после этих рассказов слушать Анатолия Чубайса, который в период своего увлечения теорией «либеральной империи» в девяностые годы предлагал советских «добровольцев» в Испании в качестве примера для подражания молодым.
Но принижает ли тот факт, что советские помощники Республики были профессиональными военными, подвиг советских участников интербригад? Нет, конечно. Сегодня те немногие из них, кто остался в живых, участвуют в международных встречах участников интербригад, посещают Испанию, где им рады и не скупятся на слова благодарности.
Эти люди сделали для свободы максимум возможного в тех условиях, в которые были поставлены. Они действовали по хемингуэевской формуле - grace under pressure (прямой перевод - «благородство под давлением»). Между прочим, одно из значений английского слова grace - благодать. Именно это слово и используют английские переводчики Библии в своем варианте «Послания к Римлянам» апостола Павла. Так что возможен и второй, христианский перевод формулы Хемингуэя - «благодать посреди греха».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
