Chevrolet No Va

Вдохновенный визитом президента Медведева в Африку «Газпром» решил создать совместное предприятие с нигерийскими газовщиками. Наши товарищи предложили простое, как воды глоток, название для новой компании – NIGAS (от Nigerian Gas – нигерийский газ). И того не учли, что по-английски это название звучит точь-в-точь как уничижительное прозвище всех в мире хороших ребят с темным цветом кожи – niggers («ниггеры»). Хуже того, нынешнее Интернет-поколение часто именно так это нехорошее слово и пишет во всемирной паутине – то ли для обхода политкорректных фильтров, то ли по причине поголовной безграмотности.

Принцип акына Джамбула Джабаева  («что вижу, то и пою») в новых условиях интерпретируется по другой формуле – «как слышу, так и пишу». А еще лучше – вообще не пишу и не читаю, а только слышу и вижу по видео. Этот принцип сыграл злую шутку с обладателями торговой марки «Шевроле». Они решили запустить в Латинской Америке свой новый продукт специально для этого региона под названием Chevrolet Nova. И опять же того не учли, что по-испански название этого продукта звучит как «шевроле не едет» - Chevrolet No Va. Простота «катит» не всегда.

Вообще это стремление к однословным названиям (причем не только торговых марок, но и фильмов, книг, спектаклей) – признак духовного оскудения эпохи. Как должен не любить свое создание художник, чтобы не дать ему поэтического имени, а назвать его «Папа», «Мама», «Блокпост» или «Война»?! Понятно, что так удобнее продюсеру, для которого все это не произведения, а бизнес-проекты. Однословные названия удобно писать на папках-скоросшивателях с описью расходов и доходов. Еще удобнее – с цифрами: «Терминатор-2», «Терминатор-3», «Терминатор-4»… Даже вроде бы библейский рекламный слоган фильма с таким названием смотрится кощунственно: «Пусть придет спаситель». Еще и потому что рядом – брутальная физиономия Терминатора, напоминающая не Спасителя, а Антихриста, который, как известно, будет выдавать себя за Спасителя и стремиться быть увиденным разом всеми жителями Земли. Ради такого проекта старый джентльмен (так в Англии называют дьявола) наверняка не поскупится на мощную рекламную раскрутку. 

Впрочем, писать я сегодня хочу не про рекламу, а про Василия Павловича Аксенова, великого русского писателя, покинувшего нас в эти дни в 76-летнем возрасте. Просто Аксенов и некролог для меня – две вещи несовместные, а вот Аксенов и высмеивание бездарных языковых штампов – явления не только совместимые, но и неразделимые. Василий Павлович наверняка подсмеялся бы и над нигерийскими «нигазами», и над никуда не едущим «шевроле». Он-то ведь свои книги называл весело и изобретательно: «Маленький кит, лакировщик действительности», «Сундучок, в котором что-то стучит», «Затоваренная бочкотара». Даже имена героев в его романах звучат как-то вкусно и куртуазно: Амбруаз Жигалевич, Фотий Феклович, Шуз Жеребятников, какой-то там еще Марксятников… Кому надо, поймет, что ambroisie по-французски – амврозия, то есть пища богов, а Шуз обозначает не только хипповский вариант названия обувных изделий, но и подзабытую советскую аббревиатуру «Школа-Университет-Завод». А фамилии на французское off теперь оккупированы ресторанным бизнесом: ресторанные сети Колбасоff и Гусятникоff – явно аксеновского происхождения. Только что-то слишком много их стало. Хорошая шутка, как известно, от частого употребления затирается, переходя ту незаметную границу, которая отделяет, скажем, рок-музыку от поп-музыки.

В мире Аксенова французские и английские слова легко залетают в русский язык, оставляя в нем не болезненное чувство неловкости, как какие-нибудь «трансформеры», «кейтеринги» или «клининговые компании», а веселое щебетание залетевшей поутру на крылечко заморской пигалицы. И молодежный сленг у Аксенова не сводится к убогим «короче» и «прикинь». Вот если бы Аксенов дожил до пятидесятилетия своей творческой деятельности в 2011 году, то это у него бы не «полстолетия славного пути за плечами» остались, а «полтинник прохилял». Жалко, что полтинник недохилял совсем немного.

Аксенов был страстным автором. Не выносил «игроломов», тянущих человечество в серые будни ортодоксии – коммунистической, исламской или православной. Эта ненависть к игроломам придает его книгам нерв, мускул, задиристость. Порой он выражает эту ненависть даже слишком прямолинейно и тогда она немного диссонирует с его витиеватой и многослойной (как он сам любил говорить – полифонической) прозой.   Время сотрет эти случайные черты. Молодые читатели поймут, что смеется он прежде всего не над ставшей уже для них непонятной советской системой, а над «игроломством» внутри нас самих, порождающим «игроломские» системы, по выражению не любимого, но цитируемого Аксеновым Ленина, «ежедневно, ежечасно и в любых количествах».

Хотя может быть, молодые читатели так ничего и не поймут. Почему такой тоской веет от некрологов покинувшим нас один за другим Солженицыну, Айтматову, Аксенову?.. Ведь люди прожили долгие жизни, написали множество книг, получили заслуженное признание. Да потому что тоска наша – не по ним, ушедшим, а по нам и еще больше – по тем, кто придет после. «Последний волшебник» - так назвал свой некролог об Аксенове в газете «Время новостей» Андрей Немзер. Александр Архангельский отметил, что после Аксенова и Бродского мы не увидим людей, способных так гордо и естественно носить звание литератора.

Проблема тут не в авторе, а в его взаимодействии с аудиторией, с литературной средой. Аксенов даже в десятилетней эмиграции в США чувствовал подпиравшее его плечо поколения, которое он вознаградил веселым и трогательным рассказом о его (и своей!) судьбе. Найдется ли такой писатель хотя бы у моего поколения – у тех, кому сейчас 35-40 лет? Вернее – нужен ли он нам? Сумеем ли мы оценить его, выслушать, если надо – простить политический радикализм, отчаяние, ссору с мастерами раскрутки и формата, которые теперь заняли место былых партийных «игроломов»? Совершенно очевидно, что эти «игроломы» настоящих писателей нам не предложат – будут навязывать Минаева, Ксению Собчак и другой гламур на палочке. Но другие писатели, вопреки известной фразе товарища Сталина, у нас все-таки есть. Это Глеб Шульпяков, Майя Кучерская, Александр Иличевский, из старших – Михаил Шишкин. Теперь все зависит от нас.

Писателей, вопреки распространенному мнению, делает не только Бог. Их делают читатели. Словно пехота за танком, они следуют за писателем, а то и бегут впереди него, прорывая проволочные заграждения то советского конформизма, то разменивающей человека на торговые знаки гламурности. Успех Аксенова – это не только его личное достижение, это – достижение легионов его читателей. Без них – шевроле но ва!