Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости
Умер писатель Василий Аксенов, и вместе с ним ушла в небытие еще одна частица знаменитой эпохи, которую с его легкой руки назвали «шестидесятничеством». Он был счастливым человеком, запечатлевшим в своих повестях и романах не просто время, но и свое отношение к нему, себя самого.
Оттого-то многие герои его книг получились такими солнечными и внешне беззаботными и потому столь разительно контрастировали с привычными для советской литературы образами положительных комсомольцев, работавших на ударных стройках. Аксенов дополнил и «лейтенантскую прозу», выведя на страницы новое поколение, которое по причине юного возраста не успело на войну, но именно оно «шагало по Москве», получив свой «звездный билет» после ХХ съезда КПСС, где был развенчан «культ личности».
Книги Аксенова, фильмы Данелия, песни Визбора, спектакли Ефремова… Все это причудливым образом переплеталось, питая умы современного поколения и давая надежду следующим.
Однако у новых героев, как и у самого Аксенова, детство было далеко не безоблачным. В 1937 году, когда будущему писателю не было еще и пяти лет, оба родителя (сначала мать, а затем вскоре — и отец) были арестованы и осуждены на 10 лет тюрьмы и лагерей. Старших детей забрали к себе родственники, а Вася, в одночасье ставший круглым сиротой, был принудительно отправлен в детский дом для детей заключенных. Встреча с матерью, Евгенией Гинзбург, состоялась только через почти 11 лет. Встречу с сыном она потом опишет в автобиографическом романе «Крутой маршрут», а Аксенов – в романе «Ожог».
Писатель позже вспоминал: «нас готовили стать образцовыми рабами, нас пугали арестами родных, голодом, мы должны были стать роботами. Вместо этого мы стали слушать джаз, сочинять стихи, интересоваться Серебряным веком».
Любопытно, что на съемках фильма «Мой младший брат» по знаменитой повести Аксенова «Звездный билет», вышедшей в ту пору в журнале «Юность», писатель и трое исполнителей главных ролей (Олег Даль, Андрей Миронов и Александр Збруев) как-то сидели в кафе, и им сказали, что они очень похожи на аксеновских героев. Все четверо рассмеялись и ответили, что это они и есть.
Аксеновские стиляги – это не только внешний вызов тогдашнему обществу, в котором серая убогость коллективного существования была образцом для нескольких поколений, но и, прежде всего, стремление быть похожим только на себя. В том числе и литературе, где Аксенов пробовал силы и в сатирическом жанре, и в приключенческом, и в пародии на шпионский детектив. У него легко получалось соединять реальное и ирреальное, обыденное и возвышенное. Его литература чем-то похожа на джаз, в котором очень многое зависит от импровизации.
Сам он, по его словам, за эти годы менялся тысячу раз, каждый раз начиная заново, ища остроту чувств и неожиданность, боясь, по его словам, «работать на собственных отходах». Впрочем, главный персонаж у Аксенова – всегда человек сложный, думающий, мучающий подобно Гамлету над теми или иными вопросами бытия. Таким был и сам писатель, в котором было сочетание романтически благородного и вместе с тем - буднично обыденного.
В отличие от Солженицына, он не брался за такие глобальные задачи, как обустройство России, полагая, что это дело не столько отдельных публицистов, сколько самих людей: «несмотря на все сложности, искривления, выход из удушающего коммунизма все-таки осуществляется спонтанными движениями народных масс. Народ сам ищет выход к лучшей жизни».
Будучи человеком с хорошим чувством юмора, Аксенов не был трибуном или мессией, претендующим на звание «инженера человеческих душ» или «властителя дум». Шутил, что в отличие от остальных писателей, они с Андреем Вознесенским вышли не из «Шинели» Гоголя, а из «Носа» - один из левой ноздри, другой из правой.
С моим отцом они были одногодками. Вместе учились в 1-м Ленинградском медицинском институте, и хотя затем их дороги разошлись, продолжали дружить вплоть до 1980 года, когда Аксенов, выехав с женой по приглашению в США для чтения лекций, был затем лишен советского гражданства. Накануне отъезда Василий Павлович позвонил отцу, но не застал его дома. Взявшая трубку моя мама сказала, чтобы он перезвонил через некоторое время, на что Аксенов ответил «я уезжаю надолго. Боюсь, что навсегда». Он уже тогда предчувствовал, что ему предстоит провести на чужбине десятки лет, ибо не делать резких заявлений в адрес «партии и правительства» он не мог.
Я помню, как потом мы с отцом по ночам частенько слушали по «Голосу Америки» передачи Аксенова. Навсегда запомнилось его фирменное приветствие «Здравствуйте, господа», сказанное спокойным, размеренным голосом. Это обращение, кстати, раздражало отца. «Где он нашел в СССР господ?» - говорил он мне, и я был с ним согласен. Таковых не наблюдалось.
Через много лет, когда Советский Союз уже распался, отца не было в живых, я, встретившись с Аксеновым и разговорившись, спросил его, почему он выбрал такое обращение к радиослушателям?
Аксенов засмеялся и ответил: «Конечно, не было. Но я не мог отказать себе в удовольствии передавать таким образом кое-кому привет с загнивающего Запада». В этом он был весь – человек, который, называя себя космополитом, оставался истинно русским писателем.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
