Детали в истории часто затмевают главное. Ход полтавского сражения, которому исполняется 300 лет, известен во всех подробностях. Речь Петра, носилки Карла, выдвинутые вперед русские редуты – новое слово в военном деле. А вот точный ответ на самый важный вопрос: за что, собственно, там дрались, знает далеко не каждый. То есть, ответов, конечно, много. Скажем, за Балтику. Или, за звание великой европейской державы. Верно. И все же не это самое главное.
Один из общепринятых мировых мифов, что шведский король Карл XII был славный вояка, но никудышный политик. Если с первым утверждением не поспоришь, то со вторым полностью согласиться нельзя. Просто часто политику Карла путают с его своеобразным, если не сказать, вздорным характером.
Причем, спрашивается, здесь Полтава?
При том, что знаменитого сражения могло бы и не быть, если бы не упорство Карла. Петр, получивший долгожданный выход к Балтике и уже основавший к этому времени Санкт-Петербург (1703), стремился к миру, искал по всей Европе посредников, способных примирить его со шведским королем. Как видно из инструкций русским дипломатам, царь соглашался вернуть буквально все из завоеванного им в ходе Северной войны, за исключением самого главного – выхода к морю, то есть Петербурга.
Французский историк Роже Порталь пишет: «Можно только восхищаться выдержкой, упорством Петра, зацепившегося за эти бедные, нездоровые места, отрезанные тогда от Запада шведской оккупацией Польши, где, однако, в полной неуверенности за судьбу своих армий он решил создать свою столицу. Есть мало примеров подобной веры в свое будущее».
Если учесть, что в тот момент Петербург был лишь маленьким деревянным поселком и верил в его будущее, как правильно отмечено, только Петр, мирное предложение России вернуть все завоеванные города и крепости в обмен на призрачный шанс построить земной рай (парадиз) на болоте следует считать поистине щедрым.
Русские просили о помощи в качестве посредников французов и англичан, но понимания не встретили: трезвый политический расчет подсказывал Парижу и Лондону, что чем дольше опасный и непредсказуемый Карл занят войной с русскими, тем легче решать европейские вопросы в собственных интересах. Французы боялись, что в случае заключения мира с Россией мощная Швеция примкнет к враждебной ей коалиции морских держав. Англичане опасались, что шведы, помирившись с русскими, найдут общий язык с Парижем.
Проще представлялось оставить все, как есть.
Пытаясь переломить ситуацию, Петр использовал, кажется, все возможные средства. В Лондон отправился опытный дипломат Андрей Матвеев. Ему поручили успокоить англичан и гарантировать им, что русские не будут строить большой военный флот на Балтике. Матвеев должен был попытаться использовать и еще один аргумент — сильную заинтересованность Англии в торговле с Россией.
Наконец, предусматривался даже подкуп влиятельных лиц, в первую очередь герцога Мальборо. Помимо денег Петр через Матвеева предлагал Мальборо за поддержку княжество в России, причем, любое на выбор: Киевское, Владимирское или Сибирское. И все это за крошечный поселок на болоте!
Позиция же самого Карла XII хорошо видна из ответа, данного французскому послу в Стокгольме: «Король помирится с Россией, только когда он приедет в Москву, царя с престола свергнет, государство его разделит на мелкие княжества, созовет бояр, разделит им царство на воеводства».
Оценивая заявление с позиций сегодняшнего дня, есть соблазн назвать все эти слова фанфаронством. Между тем, заявление довольно точно излагало серьезный план, неоднократно обсуждавшийся шведским королем и его союзниками. Карл действительно намеревался посадить на русский престол свою марионетку. Псков, Новгород и весь север России должны были стать шведскими владениями. Вся Украина и Смоленская область, согласно плану, переходили под власть польского короля Станислава Лещинского. Как вариант, рассматривалась также возможность поручить правление Украиной гетману Мазепе. Южные земли России Карл соглашался отдать туркам и крымским татарам.
Наконец, важнейшей частью этого проекта была последовательная деевропеизация России. Подобно русским староверам король Швеции являлся сторонником возвращения России к старине. Все нововведения Петра подлежали ликвидации, особенно в армии. В беседе со Станиславом Лещинским Карл рассуждал об отмене всех реформ и роспуске новой русской армии. «Мощь Москвы, — говорил король, которая так поднялась благодаря введению иностранной военной дисциплины, должна быть уничтожена».
Таким образом, упорное нежелание шведского короля идти на мировую с Петром диктовалось расчетом, а вовсе не капризным характером Карла, как это нередко представляется. Лишь зная все вышесказанное, можно в полной мере оценить историческое значение Полтавского сражения. Русские сражались там не только за выход к Балтике, но за независимость, за свое право быть европейцами.
О жестоком характере сражения, можно судить хотя бы по тому, какому смертельному риску неоднократно подвергались оба полководца. Карл, получивший накануне в случайной стычке с русскими казаками ранение в ногу, сначала командовал войсками, лежа на носилках. Ядро разнесло одну из жердей носилок короля, но его самого не задело. Карл пересел на лошадь, но ее тут же убили. Вторую лошадь также убили. Позже, когда началось бегство, и Карла вытащили с поля боя в обоз, ему пришлось перевязывать рану, но не новую, он чудом остался невредим, а старую, открывшуюся оттого, что король трижды падал на землю, сначала с носилок, а потом с двух лошадей.
В свою очередь, у Петра пули пробили шляпу и седло. По некоторым свидетельствам, ему к тому же спас жизнь медный крест, висевший на груди, на нем осталась вмятина то ли от пули, то ли от осколка.
И еще одно. Как и всегда во времена юбилеев, говорится много лишнего, не соответствующего действительности. Уже прочел, например, о том, что Петр I – это великий русский полководец, что, конечно, преувеличение. Среди первых лиц государства российского великих полководцев не было. У шведов был Карл XII, у немцев Фридрих Великий, у французов Наполеон, а вот у нас нет. Великими полководцами у нас были Суворов, Кутузов, Жуков: их было немало, однако, не из руководителей государства.
Петр выиграл Полтавское сражение, но не раз терпел неудачу в сражениях и до того, и даже после того. Да и сам к своим полководческим способностям относился критически. После одной из своих ошибок с иронией заметил, что по делу должен был бы получить за авантюризм сто розог, но, к счастью, отделался половиной. Самодовольства в этом государе не было. Так что, подвиг Петра в полтавском сражении это подвиг прежде всего гражданский, а уж потом, конечно, и военный. Смерть в тот день ходила рядом и с Петром.
Именно потому, что при Полтаве решался не просто исход очередного сражения, а судьба России: пойдет ли она и дальше вперед, или повернет вспять, а то и вовсе перестанет существовать, как предполагал план Карла, царь и встал во главе войска. Он вдохновлял своим мужеством армию и готов был разделить судьбу простого солдата. Не за Петра, надобно сражаться, объяснял государь перед смертельной схваткой, а за Россию. Это главное.
Бывший посол России в Швеции Олег Гриневский как-то рассказал о том, как один из шведов, отвечая на вопрос, что было бы, если бы Полтавскую битву выиграл не Петр, а Карл, серьезно заметил: «Советский Союз все равно образовался бы, но только расшифровка аббревиатуры была бы иной – Союз Шведских Социалистических Республик (по-английски все так же USSR). А где-то вблизи Белого моря располагалось бы маленькое, но очень богатое Русское государство. И где-нибудь в 1991 году этот Шведский Союз распался бы с шумом и грохотом».
«Вблизи Белого моря». А может быть, не «вблизи». А может быть, не «очень богатое» и не очень «русское государство». А может быть, и вообще не «располагалось бы».
Поэтому русские и постарались выиграть Полтавскую битву, чтобы избежать всех этих «может быть».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
