Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости
У американского президента Барака Обамы - новая проблема: конгрессмены и журналисты критикуют его за «чересчур мягкую» реакцию на подавление протестов оппозиции в Иране. В самом деле, заявление Обамы о том, что он «уважает выбор иранского народа», сделанное в тот самый момент, когда «стражи исламской революции» разгоняли студенческие митинги, в ушах многих американцев прозвучало как проявление слабости.
В течение 30 лет гражданам США внушали, что клерикальный режим в Иране – это чуть ли не абсолютное зло, что его свержение – одна из главных целей американской внешней политики. Весной этого года Обама отошел от этой старой линии, заявив, что США больше не будут стремиться к смене режима в Иране, а также попросив извинения за события 1953 года, когда благодаря организованному при помощи ЦРУ путчу был свергнут тогдашний иранский премьер-министр Мохаммад Моссадек. Если бы Махмуд Ахмадинежад одержал на выборах 12 июня легкую и бесспорную победу, позиция Обамы выглядела бы логично: режим антидемократичен, но он неколебим, а значит, приходится иметь дело даже с таким неприятным собеседником, как Ахмадинежад, стараясь не раздражать его по мелочам. Но события обернулись совсем по-другому.
Дело в том, что Иран – очень противоречивое государство, не укладывающееся в прокрустово ложе традиционного американского деления стран на демократические и антидемократические. Да, верховная власть в стране принадлежит духовному лидеру, аятолле Али Хаменеи - он определяет основные направления внешней политики и имеет право наложить вето на «неисламские» шаги светской власти. Но при этом есть демократически избираемый президент, который отвечает за вопросы экономики, социальной помощи, образования. Большую часть населения составляют правоверные мусульмане и исламская сущность государства не подвергается сомнению большинством избирателей, особенно сельских. Но при этом тридцатилетнее правление мулл у многих вызывает раздражение, а городское население сильно тянется к западным стандартам потребления, к импортной технике и к массовой культуре.
Сплошные противоречия, понятные бывшему советскому гражданину (мы сами жили в стране с внешне железобетонно-крепкой идеологией, на самом деле уже не воспринимавшейся всерьез собственными гражданами из-за утомления бытовыми трудностями). Но вот американцам эти парадоксы непонятны. И если извинения Обамы за события 1953 года общественное мнение проглотило (устремленные в будущее американцы намного легче, чем мы раскаиваются в былых грехах), то его неспособность хоть словом поддержать стремление иранского народа к демократии вызывает недоумение у многих. Лучше всего это недоумение выразил конгрессмен-республиканец Эрик Кантор: «Позиция Обамы очень шатка и витиевата, в ней нет четкого определения нашей политики. Именно сейчас настало время показать нашу поддержку иранскому народу. Я бы хотел услышать от президента какое-нибудь сильное заявление, отличающееся моральной ясностью».
Но в том-то и беда, что «моральная ясность» в данный момент может оказаться штукой опасной не только для Обамы и США, но и для всего мира. Иран вплотную подошел к созданию ядерного оружия. Его цель, как выразилась газета «Нью-Йорк таймс» - «показать, что двумя движениями отвертки он (Иран) может превратить свою гражданскую ядерную программу в военную». Разговаривать с таким режимом на основе одной только морали трудно и опасно.
Очевидно, Обама старается убедить самого себя, что он поступает правильно, не выступая по-рыцарски в защиту демократии. В недавнем интервью «Нью-Йорк таймс» и телекомпании Си-эн-би-си он сказал, что «в любом случае мы будем иметь дело с режимом, который исторически был враждебен Соединенным Штатам, который создавал проблемы своим соседям и преследует цель создания ядерного оружия».
А вот это уже была ошибка. Получается, что США поддерживают выбор народа лишь в том случае, если угодный народу кандидат однозначно принадлежит к числу их союзников. Оппозиционный кандидат Мирхоссейн Мусави к таким людям, по всей видимости, не относится.
Служивший премьер-министром при аятолле Хомейни в восьмидесятые годы, родоначальник иранской ядерной программы, он явно не тянет на «героя» типа Ющенко или Саакашвили. Но значит ли это, что он не воплощает чаяний и желаний значительной части иранского народа сегодня? Нет, конечно. Для своих сторонников он как раз и воплощает тот самый «четный ислам», которого они напрасно добиваются от мулл. А США отказываются его поддержать, оказавшись неготовыми к новой революции, как не были они готовы к исламской революции 1979 года.
Эксперт фонда «Новая Америка» Стивен Клемонс очень точно определил «слабину» этого заявления Обамы. «Это была серьезная ошибка. Администрация должна быть осторожной, но она не должна сводить все проблемы Ирана к одной только ядерной угрозе».
России в этом плане легче. Поскольку мы уже много лет не пытаемся никого учить и ни к кому не лезем с моралью, у нас нет и имиджевых проблем при выборе партнера для переговоров. Президент Медведев может спокойно встречаться с Ахмадинежадом.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
