Время от времени отечественным интеллигентам приходится отвечать на сакраментальные вопросы.
Один из них: с кем они, мастера культуры? Другой: они мозг нации или что-то иное? Третий: осталась ли у них за душой толика чести?
Время от времени они высказываются на сей счет в той или иной форме с той или иной степенью категоричности. Не станем здесь поминать все случаи, когда мозги нации собирались в кучку и как-то худо-бедно отвечали на вызовы времени. Людям моего поколения более всего памятен V съезд СК СССР. Будучи его участником, свидетельствую, что то был солидарный ответ тех, кого достал идеологический, а заодно и бюрократический деспотизм советской власти и у кого пробудилось чувство собственного достоинства.
Мотив достоинства и чести едва ли не стал доминирующим в восстании интеллигенции против путчистов в августе 1991-го.
Далее мы видим вспышки, искры и зарницы этого чувства. Одна из «вспышек» – недавний VII съезд кинематографистов, на котором был отправлен в отставку председатель СК РФ Никита Михалков.
Другая – решительное противодействие преподавателей и студентов ГИТИСа против волюнтаристского назначения ректором института человека со стороны. К протесту присоединилась вся театральная общественность, и министерство попятилось и даже извинилось за непродуманное кадровое назначение.
Третья – группа кинематографистов обратилась ко всем членам Союза с открытым письмом (оно было опубликовано в газете «Культура»).
В последнем случае даже важен не столько сам текст послания, а подписи под ним. Такое количество качественных подписей давно не собирало ни одно открытое письмо: Марлен Хуциев, Алексей Герман, Юрий Любимов, Леонид Зорин, Григорий Бакланов, Марк Захаров, Эльдар Рязанов, Петр Тодоровский, Александр Гельман, Рустам Ибрагимбеков, Наталья Фатеева, Елена Цыплакова, Валентин Черных, Гарри Бардин, Юрий Норштейн и еще с десяток фамилий заслуженных интеллигентов России.
Список имен тем более примечателен, что в тексте обращения, чрезвычайно резком и остром, речь идет не об имущественном споре «хозяйствующих субъектов», не о чьих-либо частных интересах, не о нарушенных правах кого-либо.
В нем говорится о вполне конкретной угрозе преобразования общественной организации, славной демократическими традициями, в командно-административную структуру и о необходимости противодействия этому процессу.
Там есть такие строки: «Но, в конце концов, должны же мы и вы, господа творцы, господа свободные художники, господа вольные рыбки, понять, что, оказавшись в садке у господина Михалкова, мы и вы окажемся не мозгом нации, не ее душой, а ее трухой. Если уже не оказались таковой».
Вопль гнева и отчаяния, судя по всему, повис в воздухе. Судя по всему, достоинство коллег Любимова, Хуциева, Германа и других «подписантов» то ли не уязвлено, то ли отсутствует в принципе.
Слишком много признаков того, что верно и то, и другое. Студенты и преподаватели ВГИКа никак не отреагировали на исключение Марлена Хуциева из ученого совета ВГИКа. Его многочисленные ученики тоже пока не выразили солидарного отношения к развязанному шельмованию в СМИ своего Учителя.
Раз за разом срывается демонстрация острого антинацистского фильма «Россия 88», а кинематографическая общественность набрала в рот воды.
Молчание творческой интеллигенции в ответ на эмоциональное обращение группы кинематографистов – в том же ряду.
Кому-то все понятно: отчего и почему.
Потому что запуганы. Потому как корыстны рядовые и заслуженные интеллигенты России.
Как все было бы просто, если бы все объяснялось страхом и корыстью.
А чем еще, спрашивается?
За ответом стоит обратиться к пророку в чужом отечестве – к Джорджу Оруэллу, о котором есть и сугубо календарный повод вспомнить.
***
В этом году исполняется ровно 60 лет с выхода его самого знаменитого сочинения «1984». И как не обратить внимание на то обстоятельство, что прошло четверть века после вымышленных автором событий. То есть 1984 + 25 = 2009.
И как нам живется в антиутопической Океании? С каким вызовом мы в ней столкнулись?
Собственно, «1984» - роман о том, как некий мистер Уинстон, гражданин АНГСОЦа сердцем полюбил Большого Брата.
Особенность, будь то социалистического или националистического деспотизма в ХХ веке, состояла в том, что рабство в основном было не только физическим, рефлекторным, но и умственным. И тезис «Свобода - это рабство» был не просто лозунгом, который вбивается в сознание отдельного человека, но органичным состоянием этого уже якобы отдельного человека. Одна крайность оказалась неразделимой с другой, оборотной ее стороной.
Собственно, нам сегодня Оруэлл интересен и важен не столько тем, как можно дойти до жизни, описанной в его романе, сколько представлением о том, как трудно отойти от этой жизни, и почему так трудно это сделать.
Оруэлл заканчивает свою антиутопию словами: «...Все хорошо, теперь все хорошо, борьба закончилась. Он одержал над собой победу. Он любил Большого Брата».
Полюбить-то он полюбил, как это ни было трудно. А разлюбить этого Брата еще труднее, в чем мы убеждаемся на собственной шкуре вот уже какое десятилетие.
Очень трудно отлепить свободу от рабства.
Но это еще службишка – не служба.
Служба в том, что отделить свободу от хлеба.
Радикальные либералы удивляются и даже возмущаются, почему народ в своей массе и даже интеллигенция в большинстве предпочитают хлеб свободе.
В сущности, очень понятно, почему. Потому что свобода для массы не является хлебом.
***
Вся глубина оруэлловского предсказания нами еще не вполне осознана. Как выяснилось, в ХХI веке к тоталитаризму можно идти не только путем сокращения свобод и пренебрежения правами личности, но и путем их безграничного расширения.
После того как мы вытолкали Большого Брата в дверь, он ведь влез к нам в окно. Точнее: в «Окна». Он пришел к нам с Запада в виде реалити-шоу, которые словно в насмешку над демократией так и называются «Большой брат». У нас это называлось «За стеклом», нынче - «Фабрика звезд», «Последний герой», «Дом-2». Только теперь соглядатаем жизни отдельного индивида становится не отдельно взятый узурпатор - Старший, или Большой брат, а Толпа, масса человеческих существ.
Толпа человеческих существ заняла вакансию Большого брата.
Тогда к известным оруэлловским тождествам: «Свобода – это рабство», «Мир – это война», «Незнание – сила» стоит добавить еще одно: «Демократия – это тоталитаризм».
Отсюда и проблемы роста самосознания, как рядовых, так и заслуженных интеллигентов России.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
