Интервью агентству РИА Новости со священником единственного в Антарктиде православного храма в честь Святой Троицы отцом Сергием (Юриным). Беседовал Сергей Стефанов.
Для справки: отец Сергий (Юрин). Родился 22.02.1975 года в поселке Красная Горбатка Владимирской области.
В 1993–1995 гг. - срочная служба (1,5 года по призыву и год по контракту) в городе Псков, ВДВ. Из них 2,5 месяца в Чечне во время первой чеченской кампании.
Женился в 1996 году. Трое детей – 12 лет 2 года, 6 и.
После службы в 2003 году окончил Владимирский юридический Институт, по специальности «оперативно-розыскная деятельность».
Работал в милиции до 2003 года – в патрульно-постовой службе, участковым, в дежурной части.
В 2004 году рукоположен в дьяконы, а через полгода в священники – в Троице-Сергиевой Лавре епископом Феогностом. Полтора года служил в селе Тучково Владимирской области – на подворье Лавры. Затем переехал в Сергиев Посад и еще полгода служил в Вознесенском Храме, также являющемся подворьем Лавры.
После этого уехал на год в Антарктиду (52-ая РАЭ), служить в храме Святой Троицы на станции Беллинсгаузен. По возвращении из экспедиции полгода служил на еще одном подворье Лавры в Спасо-Вифанском монастыре.
В 2009 году снова уехал на год в Антарктиду (54-ая РАЭ), где и служит в настоящее время.
Кроме того, отец Сергий - студент 4 курса Московской Духовной Семинарии в Троице-Сергиевой Лавре (заочный сектор обучения).
Первый на Южном континенте Свято-Троийцкий православный храм действует в Антарктиде с 2004 года. Деревянная церковь высотой 15 метров была построена в Горно-Алтайске, откуда на корабле «Академик Сергей Вавилов» ее доставили в разобранном виде на ледовый континент, в место расположения российской антарктической научной станции «Беллинсгаузен».
- Отец Сергий, как получилось, что вы оказались в Антарктиде? Был ли в прежние годы какой-то особый интерес к этому континенту, желание послужить именно здесь, или все получилось просто по решению вышестоящего священноначалия РПЦ?
- У нас «колхоз – дело добровольное». Желание первое появилось, когда я услышал, что в Антарктиде храм построили. Я тогда еще служил в Тучкове и подумал: вот бы в Антарктиде послужить. Ну и Господь услышал мои молитвы.
Когда я переехал служить в Сергиев Посад, встретился с Володей Петраковым (друг о.Сергия, работает в Лавре – ред.). А он уже побывал в Антарктиде. И у нас разговор зашел как-то о зимовке, я и говорю: я бы поехал! Володя говорит: и я бы еще разок поехал. Пошли к благочинному Лавры – архимандриту Павлу. Рассказали, что есть такое желание. Благочинный очень обрадовался, потому что кандидатов на зимовку совсем не было.
- Происходит ли в РПЦ какой-то отбор для служения на ледовом континенте? Исходя из каких принципов и, может быть, личных качеств, направляются служить сюда люди? Сколько священников до вас побывало на Антарктиде?
- Никакого отбора нет. Единственный мотив – желание человека ехать сюда. Первым здесь был иеромонах Каллистрат (насельник Троице-Сергиевой Лавры – ред.). При нем здесь все организовывалось, велось строительство храма. Год священник служит, через год его меняют. Отца Каллистрата менял иеромонах Гавриил. Как раз с Володей Петраковым они здесь служили. Потом их опять менял отец Каллистрат, и уже после него – я. После меня, в 53-ую РАЭ служил иеромонах Сафроний. И теперь снова я.
Каждого сюда тянет что-то свое. Для меня – это сам факт съездить в Антарктиду, послужить. Здесь другая, нежели на Большой Земле, атмосфера. Я сам по натуре не любитель больших городов. Здесь меньше суеты. Да и народ такой, по-своему уникальный, по-своему удивительный. Люди, с которых можно брать пример для своей жизни. Дух здесь совсем другой. Это можно понять, только самому пережив. Вот мне Володя рассказывал после первой своей зимовки, какой народ здесь, - да, интересно все это послушать. Но пока сам не испытаешь – не поймешь... Не у всех людей, которые сюда приезжают, но в большинстве своем у них - особый склад характера. Здесь, наверное, больше доверяешь друг другу. От каждого зависит успех общего дела. Такие условия, что только на ближнего своего и можешь положиться. На Большой земле такое встречается редко.
И кроме того, материальное подспорье для семьи хорошее.
- Церковь названа в честь Святой Троицы – почему, чувствуется ли ее особое покровительство здешним полярникам?
- Изначально храм хотели назвать в честь святителя Николая. Он покровитель путешественников и мореплавателей. Но Святейший Патриарх, тогда еще Алексий II, благословил воздвигнуть храм в честь Святой Троицы.
И когда храм освящали, было очень облачно, тучи стояли стеной. Но во время службы облака вдруг разошлись, и все увидели, как три солнечных луча ударили на то место, где стоял храм. Так Господь показал нам, что выбор верный.
- В храме только один престольный праздник?
- Один – день Святой Троицы. Но еще один чтимый храмовый праздник – Сретение Господне, потому что Храм был освящен 15 февраля 2004 года.
- Что означает «подворье Троице-Сергиевой Лавры» - какая связь существует с этой обителью?
- В переводе на гражданский язык – филиал. Причем не просто подворье, а Патриаршее подворье. То есть подчиняется непосредственно Патриарху. И Патриарх благословил, чтоб в храме в Антарктиде служили именно священники из Лавры.
- Есть ли у антарктической церкви настоятель (наместник)?
- Одного постоянного настоятеля нет. Но его обязанности выполняет тот, кто служит в данную экспедицию.
- Есть ли какие-то храмовые святыни, древние иконы в церкви?
- Есть памятная икона Святой Троицы, которую Святейший Патриарх Алексий подарил храму. Есть икона, которую подарил владыка Львовский и Галицкий Августин. Он приезжал, когда была смена 51-ой и 52-ой РАЭ. Это икона Киево-Печерских Святых. И еще икона Святителя Николая, которая сделана в виде мозаики из цветного камня - ее делали на Алтае, там же, где строили храм.
- Из какого материала выстроена церковь?
- Нижние венцы – из лиственницы, верхние – сибирский кедр. Внутри церкви натянуты стальные цепи – они должны удерживать храм, защищая его от антарктических ураганных ветров. Построили храм на Алтае. Потом разобрали на бревна и брусья, пронумеровали и по морю доставили на Беллинсгаузен. Уже на станции храм собирали заново вручную.
- Что планируется сделать в ближайшее время для действующего храма?
- Сейчас, уже спустя пять лет, выяснилось, что храм пропускает влагу. Видимо, при постройке что-то было сделано неправильно. При сильных ветрах дождь или снег идет здесь практически горизонтально. Сейчас мы думаем, какие мероприятия надо будет провести в предстоящем сезоне, чтобы влага не попадала внутрь церкви.
Еще летом (имеется в виду антарктическим летом, то есть где-то в феврале 2010 года – ред.) планируется обновить иконостас. Новый иконостас спроектирован в Лавре и будет доставлен на Беллинсгаузен в сезон на НЭС «Академик Федоров».
- Сколько человек служат в Антарктиде - священник, дьякон?
- Дьяконы, как правило, не служат здесь. Служит священник и помощник – гражданский послушник. В эту экспедицию мы зимуем вместе с Василием Котубеем. Он тоже работает в Троице-Сергиевой Лавре.
- Каково было ваше первое впечатление об Антарктиде? Какие трудности возникали первое время служения здесь?
- Впечатлений, конечно, было много. В детстве, в школе, когда рассказывали на уроке географии про материки, я и представить себе не мог, что окажусь здесь. И когда ступаешь по этой земле сейчас, то в голове не укладывается, что эта земля – Антарктида!
Трудностей я не ощущал особенных. Полярники на богослужения ходили - половина станции, пятьдесят процентов. Ну, конечно, кто-то во время службы был на вахте, кто-то на дежурстве, кто-то после вахты. Нас зимовало 12 человек в 52-ую. И половина была, как правило, железно.
- В чем заключаются особенности священнического служения на ледовом материке? В чем его особая трудность, а, может, наоборот, - легкость? Какой новый опыт вы для себя открыли?
- Что касается служения. А как на других приходах, где-нибудь в дальних селах? Батюшка служит, матушка – на клиросе, и две бабушки в храме. Это в городах – хор, несколько священников. А на периферии? Хорошо еще, если батюшка постоянно присутствует, а то ведь часто бывает, что только время от времени приезжает. Сегодня он в одном храме служит, завтра – в другом.
Так что, как говорится: «сам служу и сам пою, сам кадило подаю».
На Большой земле, когда служишь в храме, твой круг общения, в основном, - это люди, которые приезжают именно в храм. И ты общаешься с ними как батюшка с прихожанами.
А здесь некоторые видят в священнике только служителя культа. Кто-то уважает, кто-то нет. Есть люди, которые совсем далеки от церкви – приходят, и даже не знают, как перекреститься. И к каждому подход нужен свой. И разговаривать, общаться надо уже по-другому.
Мне здесь проще, чем на Большой Земле. И по духу ближе эта атмосфера.
Мы избрали для себя такую позицию: службы по выходным и по праздникам. Все остальное время вместе с коллективом трудимся, вместе со всеми работаем. И волей не волей, где-то за чаем, где-то за работой, возникают какие-то вопросы, обсуждаем. И мне кажется, так даже легче – человек, может, лучше тебя поймет. Может, душа больше раскроется, когда все время вот так, бок о бок.
- Существует ли здесь такое понятие, как «приход», паства - сколько это человек?
- Вот сколько есть на станции людей – те и считаются «приходом». Ведь храм построили по инициативе полярников. Не было такого, чтоб батюшки сказали: «Так, мы здесь будем строить храм, а вы тут должны в него ходить». Поэтому я считаю, что приход – все, кто живет на станции. Ходят они в храм, не ходят – за всех одинаково молимся.
- В чем заключаются священнические будни в Антарктиде? Какую другую работу приходится выполнять?
- Как я уже сказал, все наравне со всеми. Дежурство по камбузу, мелкие работы – что-то где-то подкрасить, что-то подлатать, убрать, помочь погрузить, разгрузить. Более крупные дела на станции – строительство, ремонт, экологические работы. В 52-ую РАЭ мы готовились к приходу «Академика Федорова» и собирали в кучу весь мусор, стекло, железо, грузили в бочки, размещали на причале.
- Если сравнить две ваши зимовки, можно ли заметить какие-то отличия?
- В служении – нет. Меняется только коллектив, отношения между людьми. Посмотрим, как пройдет зимовка на этот раз…
- Располагают ли условия здешней жизни к тому, чтобы соблюдать православный пост? Или же находящиеся здесь подпадают в разряд «путешествующих», и для них, соответственно, допускаются церковные послабления?
- Первым священником здесь был отец Каллистрат, его благословили пост особо не держать, а есть все вместе со всеми. А так, это инициатива человека, хочет он отказаться от чего-нибудь – пожалуйста. В чем-то ведь всегда можно себя ограничить. Священники, которые здесь раньше жили, могли в постные дни на общую трапезу не спускаться, а что-то отдельно готовить у себя в доме на горке. Но повара нельзя «напрягать», у него все рассчитано. Нельзя говорить: «Так, у нас сегодня пост, давай, готовь для нас что-нибудь другое».
- Проводил ли священник на Антарктиде, - может быть, в предыдущие годы, - обряд крещения? Если да, то кто крестился?
- Первым крестился начальник станции Беллинсгаузен в 49-ую РАЭ Олег Сахаров. Сразу после того, как построили и освятили храм. А потом и отец Каллистрат крестил людей, и я крестил. Туристов, в основном. В холодной воде крестили, прямо в океане, с «Зодиака» (название лодки – ред.). В 52-ую антарктическую экспедицию мы с Володей Петраковым проводили чин обращения из католиков в православие одного чилийского полярника Кристиана. Мы с ним познакомились на венчании Эдуардо с Ангелиной в храме (это было единственное пока венчание в антарктическом храме, когда венчались чилийский полярник и дочь российского полярника – ред.). Кристиан стал приходить на службы, в гости к нам на горку, мы учили испанский, а он с другом – русский. И уже перед самым концом зимовки Володя ему говорит: «Кристиан, а не хочешь ли ты в Православие перейти?» Он сразу посерьезнел и говорит: «Я подумаю». И все. Как-то потом забылось, закрутилось. Прошло какое-то время, чилийцам уже надо было улетать через несколько дней домой, Кристиан пришел к нам и говорит: «Я готов».
Сейчас он живет в Пунта-Аренасе, работает в аэропорту, мы с ним переписываемся. Но в Пунта-Аренасе, к сожалению, нет православных храмов, только в Сантьяго.
- Посещают ли нашу церковь представители других христианских конфессий – например, соседи с чилийской, уругвайской станций? Есть ли у них свои храмы? Зимуют ли священнослужители на других станциях?
- Никто до нас таким капитальным строительством в Антарктиде не занимался. На других станциях, например, у чилийцев, есть часовенка, католическая, но она – обычная каркасная щитовая постройка. Священнослужители на других станциях не зимуют.
На службы в наш храм приходят иногда чилийцы. Вход у нас свободный, двери всегда для всех открыты. Мы даже во время службы вставляем некоторые фразы на испанском языке.
- По вашим наблюдениям, какое влияние оказывает Антарктический материк, особые условия здешней жизни людей, на внутреннее состояние человека? И что из того, что есть на большой Земле, больше всего не хватает здесь?
- Для меня лично, не хватает одного – семьи. А так, я бы вообще отсюда не уезжал!
Повторюсь: здесь меньше суеты, народ особенный, какие-то нотки в душе пробуждаются. Задумываешься о своей жизни, оглядываешься назад. На Большой Земле постоянная суета, туда-сюда, все время некогда. Если человек внимательный к духовной жизни, то он, конечно, везде найдет время подумать. Но здесь условия только способствуют этому.
В таком тесном коллективе, - как и в армии, в принципе, - в человеке выплескивается наружу именно то, чего у него внутри больше. Если низкого больше – оно и выплескивается. Если достойного – достойное проявляется. На Большой Земле все это как-то смазывается, не разглядишь, а здесь видно сразу.
- Как вы думаете, можно ли вести речь об особой «антарктической миссии» Русской Православной Церкви? В чем она может заключаться?
- Она уже и так есть, эта миссия. То, что здесь храм построили, то, что священники служат. То, что люди всегда могут прийти в Храм и помолиться о своих близких, друзьях, о живых и об усопших. И за себя словечко замолвить в сложные моменты зимовки.
- Поскольку вы в прошлом имели непосредственное отношение к армии, то связанный с этим вопрос: по вашему мнению, нужен ли армии институт «полковых священников»?
- Я считаю – нужен. По себе знаю, в определенные моменты службы нужна и духовная поддержка, и совет. Сейчас есть полковые священники в горячих точках, в воинских частях, есть Центр по работе с вооруженными силами. Я сам когда служил в Спасо-Вифанском монастыре, окормлял одну часть рядышком. Но это сейчас как-то не на государственном уровне. Как было в царской России: есть полковой священник, вот его полк, вот его звание, ему начисляют зарплату, и он везде вместе с этим полком ездит. Вот это был бы государственный уровень!
- Как вы отмечали пасхальные праздники? Как будет отмечаться День Святой Троицы?
- Хорошо отметили. Был крестный ход, праздничное богослужение, потом праздничный стол, радостное Пасхальное настроение. Повар испек куличи, покрасили яйца. Днем собрались всей станцией на общую трапезу. Так что и Троицу постараемся отметить тоже достойно.
