Скандальная история с заменой ректора одного из самых значимых театральных училищ страны, ГИТИСа, обернулась еще более скандальной отменой принятого решения. Причем на космической скорости, скоропостижно. В Интернете бурно спорят: а что они там себе в Минкульте думают? Между тем, они там в Минкульте думают примерно то же самое, что думают в любом серьезном учреждении бюрократической эпохи. Ничего специально плохого, ничего особенно хорошего, а лишь то, что полагается в рамках существующей системы. И если бы минкультовцы не натолкнулись на суровое и бурное сопротивление театрально-вузовской среды, то довели бы начатое до конца. Как это происходит сплошь и рядом.
Напомним канву головокружительного сюжета.
Преподаватели, сотрудники и студенты ГИТИСа внезапно узнали, что действующий ректор Марина Хмельницкая от должности отстранена. И на ее место назначен «варяг», Юрий Шерлинг. Бывший режиссер, продюсер и хореограф Еврейского музыкального театра, а в последнее десятилетие банковский вице-президент по пиару. Шерлинг проработал в своем кабинете один день, уволил двух проректоров, после чего вдруг подал в отставку, получил компенсацию в размере трехмесячного заработка и уступил место и. о. ректора Карине Мелик-Пашаевой. Той самой, которую только что отправил в отставку.
Объятия счастливых студиозусов. Восторг профессоров. И недоуменные вопросы к представителям Минкульта: а за что? а зачем? Головокружительный позор.
Представители мягко и уклончиво признают, что несколько погорячились, поспешили. Но прозрачно намекают: проверка выявила многочисленные нарушения в работе предыдущего руководства; если бы не резкие, быстрые действия, пришлось бы ВУЗ лишать лицензии. Возмущенная общественность еще прозрачней намекает на заинтересованность чиновников в недвижимом и движимом имуществе ГИТИСа, которое и должен был коварный Шерлинг вывести из-под контроля, перебросив на чужой баланс. Ни одну из этих версий мы опровергнуть или подтвердить не в состоянии. Поэтому не обсуждаем. Вместо этого задумаемся о другом.
Университетская среда в России традиционно обладала автономией, вузовская жизнь была основана на равновесной демократии. Ученые советы выбирают своих кандидатов, ведомства утверждают решения – или не утверждают их. Тогда выборы проходят снова. И опять незыблемое право предложения остается за ВУЗом. Усеченная автономия сохранялась даже в советское время; выборность профессоров и деканов никто не отменял, равно как тайное голосование в Академии Наук. Способов давления на ученых избирателей было предостаточно; искусство манипуляции достигало немыслимых высот, и все же до конца изъять демократическую составляющую из учебного и научного процесса никогда не удавалось. Министерская власть немного нервничала перед каждой процедурой, смертельно боялась «черных шаров»; повторимся: хоть на самом дне, но привкус автономного самоуправления сохранялся.
Естественно, что в 90-е ситуация переменилась радикально; крайности отвязной демократии позволяли избирать на ректорские и деканские должности не только новых ярких лидеров (чьи имена известны), но и людей, удобных разлагающемся коллективам. Желающих провести приватизацию. Торгующих маркой университета. Тяжко пьющих. Успешно коррумпирующих профессорскую среду. Министерства в большинстве случаев вообще утратили рычаги воздействия на вверенные им учебные заведения. Кого изберете, того и назначим. Что и впрямь нехорошо; невозможно отдавать на откуп заинтересованному сообществу право назначения начальства. Только право предложения. Иначе слабый коллектив изберет слабого. Жуликоватый – жуликоватого. Престарелый – престарелого. Из чего никак не следует, что принцип самоуправления плох как таковой. Как не следует, что плох парусник как таковой, если вдруг перестал сломался руль.
Начиная с 2000-х маятник опять пошел в обратном направлении. Принцип выборности и самонастройки резко ослабел, идеология всеобщей назначаемости крепла. Ее последнее торжество (оно же очевидный крах) мы и наблюдаем в истории с ГИТИСом. Проблема не в том, что у Минкульта возникло расхождение с конкретным ректором. Проблема в том, что у эпохи возникло расхождение со здравым смыслом. Вместо того, чтобы отладить сложную систему взаимной донастройки, ведомства просто-напросто воспроизвели политику административного ресурса. Причем воспроизвели с невероятным усилением. Если в политике сохраняются избирательные процедуры (просто цифры пишутся, какие надо, а кого не хочется, того до выборов не допускают), то в вузовской системе не стесняются. Надо ректора сменить? Вперед и с песней. Надо назначить, кого пожелаем? Один приказ, другой приказ, и вся недолга. Скажем – вами будет править Шерлинг, значит, Шерлинг. А решим, что Вася Пупкин, значит, Пупкин.
Не Минкульт эту модель придумал, не он ее отладил. Просто Минкульт первым случайно зашел за незримую черту. После которой аморфное сообщество преподавателей перестает молчать и начинает действовать ответно. И действовать с такой решительностью, что приходится тут же отступать назад, сдавать позиции и разводить руками: а мы что? а мы ничего? так получилось. Конечно, ГИТИС особый ВУЗ; творческая среда ведет себя всегда смелее и ярче, нежели собственно ученое сословие. Но дело, повторим, не только и не столько в этом. Удобная модель односторонней власти дала неожиданную трещину. Монолит раскололся. И эту трещину уже не залатать.
Хуже того; перепуганное министерство заявляет, что на сентябрьских выборах ректора вообще не станет никого поддерживать и утвердит того, кто будет избран. То есть, сначала превысили осмысленные полномочия, а теперь от них вообще отрекаются. Что в данном конкретном случае никакой беды не сулит; коллектив ГИТИСа вполне самодостаточен и успешен. Но как прецедент – опасно. По причинам, описанным выше.
Впрочем, так обычно и бывает с системами, отказавшимися от взаимно ответственной свободы. Они подгребают реальность под себя, высокомерно диктуют всем условия, ломают несогласных через колено; потом вдруг раз – и ситуация полностью выходит из-под контроля. После чего подобные системы либо резко усиливают жим, не выдерживая собственного напора, либо столь же резко сдают назад, теряя контроль за положением дел.
Результат один: самораспад.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
