Сергей Маркедонов, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, для РИА Новости.
Сегодня исполняется 15 лет со дня вступления в силу договоренности о повсеместном прекращении огня в Нагорном Карабахе. По словам известного российского дипломата Владимира Казимирова, соглашение 1994 года «остается единственным реальным достижением мирного процесса, перешедшего в руки Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ)». В течение 15 лет кроме относительного сохранения этого перемирия (регулярно нарушаемого сторонами конфликта, Арменией и Азербайджаном) компромисса между сторонами так и не было найдено. Похоже, политики, правоведы, политологи и правозащитники за это время предложили противоборствующим силам все, что только было возможно.
За 15 лет в Баку, Ереване и, конечно же, в Степанакерте рассматривали и «пакетный план» (разрешение всех спорных вопросов вместе), и «поэтапный план» (разделение мирного процесса на определенные стадии, подкрепленные юридически обязывающими документами), и проект «общего государства» Нагорного Карабаха и Азербайджана, и обмен территориями. И даже «аландскую модель» (высокая степень автономии населенных шведами Аландских островов в составе Финляндии) и еще много других, не менее экзотичных идей. В последний год за миротворчество на карабахском направлении активно взялась Турция, которую уже де-факто считают четвертым посредником, кроме нынешних трех стран-членов Минской группы ОБСЕ. Анкара (а также многие западные дипломаты) считают необходимым включить нагорно-карабахский мирный процесс в более широкий контекст нормализации армяно-турецких отношений. Буквально несколько дней назад президент Турецкой Республики Абдулла Гюль выступил с инициативой проведения четырехстороннего саммита по Карабаху (в формате Россия-Турция-Азербайджан-Армения).
Однако, воз и ныне там. Конфликтующие стороны не продвинулись к компромиссному решению, к которому их подталкивают посредники (можно только представить себе, что было бы, если бы не было внешнего давления!). По-прежнему и армянская, и азербайджанская стороны трактуют конфликт в рамках формулы «победа-поражение», стремясь получить «полный банк», при этом оставив соперника с нулевой суммой. Между тем, переговорный процесс уже давно превратился в его имитацию.
Посредничающие дипломаты каждый раз после встречи двух президентов делают оптимистичные выводы о том, что мир не за горами. Не стала в этом плане исключением и встреча Ильхама Алиева и Сержа Саркисяна в Праге 7 мая нынешнего года. Снова, как год и два и три назад, американский сопредседатель Минской группы ОБСЕ Мэттью Брайза заявил, что лидеры Азербайджана и Армении «согласились по базовым принципам урегулирования нагорно-карабахского конфликта». Впрочем, далее дипломат сделал существенную оговорку о «предварительном характере» подобных договоренностей.
Сближение позиций двух президентов декларируется уже не первый раз. Однако после таких деклараций представители Баку неизменно говорят о восстановлении территориальной целостности и максимум - это «широкая автономия» для Нагорного Карабаха, Ереван делает акцент на уважении самоопределения карабахских армян, а лидеры де–факто государства Нагорно-Карабахская Республика (НКР) не без оснований заявляют о необходимости участия в переговорах. В конце концов, именно карабахские армяне, а не жители Еревана, Раздана или Гюмри будут пользоваться плодами «сближений и прогрессов». В итоге завышенные ожидания от нового раунда президентских встреч сменяются разочарованиями, новыми порциями взаимных обвинений и алармистской риторикой. За 15 лет с момента прекращения огня конфликт по-прежнему остается основой для легитимации власти в Армении и в Азербайджане, а также является фундаментом постсоветской идентичности армян и азербайджанцев.
Но означает ли это, что урегулирование данного конфликта является обреченным на провал делом? Если понимать под «урегулированием» очередной шумный саммит (в рамках «Восточного партнерства» или форума СНГ) с многообещающими декларациями на входе и нулевой суммой на выходе, то, действительно, сближение станет возможным только в устах Мэттью Брайзы или любого другого дипломата. Если же перевести мирный процесс из «дипломатии саммитов» в реалистическую и прагматическую рутину, то шансы на продвижение вперед резко возрастают.
Исходя из принципа «реалистического миротворчества», необходимо при выстраивании переговорного процесса отказаться от «одноактного урегулирования», которое может завершиться подписанием «вечного мира». Ни в одном из постсоветских конфликтов невозможно в одном пакете, без длительного согласования, разрешить все вопросы (статус, беженцы, реституция имущества). Необходимо пошаговое продвижение к компромиссу, при котором каждый новый шаг будет укреплять взаимное доверие сторон. Важнейшей составляющей продвижения к миру, помимо реализма, следует считать прагматизм. В переговорном процессе должно быть как можно меньше абстракций, оторванных от интересов конкретных людей.
Только тогда, когда урегулирование конфликта окажется выгоднее для бизнеса участников противостояния, для их социального и политического статуса, чем продолжение вражды (включая и вооруженную борьбу), прогресс в мирном процессе станет реальностью. В этой связи бесперспективно предлагать для армянской стороны освобождение оккупированных районов вокруг Карабаха, мотивируя это «приобщением Армении к Европе и европейским принципам». Для армян непризнанной Нагорно-Карабахской Республики и азербайджанских беженцев оттуда «европейские ценности» не являются понятными и осязаемыми.
И, наконец, последнее (по порядку, но не по важности) предложение. Переговорный процесс не должен иметь заранее определенного и запланированного результата. Предопределение статуса (на основе территориальной целостности или же, напротив, самоопределения) не может считаться продуктивным. Очевидно, что разговор о будущем Нагорного Карабаха не может произойти без учета всех реалий, которые имели место в последние два десятилетия. Простого возвращения спорных территорий к тому государству, к которому они формально «приписаны» не может произойти по определению. В то же самое время опасно провоцировать процесс этнического самоопределения.
Таким образом, вопрос о разрешении конфликта должен быть завершающим итогом серии согласований интересов и даже политических торгов, их финалом. Он не может вручаться противоборствующим сторонам заранее, убивая у них любую мотивацию для дальнейших переговоров.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
