В эти майские дни в Германии вдруг испугались за свое будущее и вспомнили страшное нацистское прошлое. Дело тут не в годовщине крушения рейха. Тревогу вызвали непривычно бурные столкновения левых и правых экстремистов с полицией на первое мая плюс весьма неутешительный экономический прогноз на 2009 год. В результате немцам вспомнилась не война, а период, когда приход нацистов к власти стал вообще возможен,- Веймарская республика. На прошлой неделе журнал «Шпигель» вышел с вдохновляющим на размышления заголовком: «1929-2009: история в конце концов повторяется?».
Состоявшаяся на первое мая в берлинском районе Кепеник уличная схватка между пытавшимися провести свою маевку неонацистами из Национально-демократической партии (NPD) и членами левых организаций, отказавшими неонацистам в этом удовольствии, и вправду слегка напоминала столкновения членов компартии и гитлеровской НСДАП двадцатых годов. Между тем ожидается, что в 2009 году германская экономика «ужмется» на 5-6 процентов со всеми вытекающими последствиями – сокращением знаменитых немецких социальных выплат, ростом безработицы и даже с закрытием популярных среди пенсионеров супермаркетов, уступающих место более дешевым специализированным магазинам. Согласно опросам, 45 процентов немцев беспокоятся за свои рабочие места. Вот бдительные публицисты и встревожились, испугавшись очевидных исторических параллелей.
Канцлер Ангела Меркель отреагировала на эти страхи вполне в духе агрессивно консервативных мещан-бюргеров из романов Генриха Белля. «В высшей степени безответственно нагнетать страхи и панику и предсказывать вещи, не имеющие отношения к реальности»,- отчитала она алармистов, предсказывающих Германии невиданные мятежи через два-три месяца.
Аргументы госпожи Меркель хорошо известны. Несмотря на потери, экономика ФРГ остается сильнейшей в Европейском Союзе (EC), политическая система стабильна и основана на доминировании центристских партий, а сегодняшние радикальные движения, по выражению профессора Вернера Абельсхаузера, - сущие «алтарные мальчики» по сравнению со своими аналогами из тридцатых годов. Для немецких властей борьба с нацизмом давно свелась к ритуальным осуждениям истребления евреев при Гитлере и к призывам крепить послевоенную демократию, основанную на триаде христианских демократов, либералов и социал-демократов с легким впрыскиванием радикальных на словах «зеленых» - в угоду современности. В этих условиях нет ничего удивительного в том, что год назад канцлер Ангела Меркель год назад не пошла вместе с посетившим Германию вскоре после своего вступления в должность российским президентом Дмитрием Медведевым к памятнику советскому солдату в Трептов-парке. Российская общественность, обычно чувствительная к любым проявлениям неуважения к памяти советских солдат, тогда промолчала. Очевидно, потому, что Германия – наш важнейший экономический партнер в ЕС и потенциальный защитник от критики уж точно не испытывающих никакого комплекса вины перед русскими поляков и прибалтов.
Что ж, для похвальбы экономическими успехами и демократичностью политической системы у немцев и вправду есть больше оснований, чем у нас. Но важно помнить, что нацизм рождается не из безработицы и не из оголтелых уличных шествий. Он рождается из подленького чувства собственного превосходства над другими, из нежелания отдать себе отчет как в своих хороших, так и в дурных поступках. «Не смейте нам навязывать чувство вины», «убирайтесь со своими историческими упреками в библиотеки», «за то, что с нами сделали в прошлую войну, нам еще доплатить надо, а не предъявлять нам счета» - все эти фразы, звучавшие в тридцатые годы из уст партийных фюреров, сегодня звучат в обывательских разговорах.
Прошедшая несколько лет назад в городах Германии и Австрии выставка «Война на уничтожение: преступления вермахта» вызвала среди немцев и австрийцев очень бурную реакцию, поскольку она вошла в противоречие с распространенной в этих странах семейной легендой о «чистом вермахте». Мол, преступления совершали партийные бонзы в Берлине, а солдаты (включая моего дедушку) просто честно сражались. Выяснилось, что многие бюргеры даже сохраняют верность гитлеровскому взгляду на войну, согласно которому вермахт на восточном фронте защищал европейскую цивилизацию от азиатских варваров. Об этом подробно рассказывается в книге «Как делается история» (Wie Geschichte Gemacht Wird), написанной коллективом немецких и австрийских социологов, проводивших опросы среди посетителей выставки. Правда, авторы книги выяснили, что лишь очень немногие бюргеры решаются сделать следующий шаг - добавить к числу врагов вермахта не только азиатских варваров, но и «еврейский большевизм». Этот факт, кстати, показывает, что средства массовой информации все же способны вызывать в людях здоровое чувство стыда. Если антисемитизм в немецких СМИ давно уже разобран по косточкам и заклеймен на веки вечные, то с предубеждениями против «азиатских варваров» борьба ведется далеко не столь активно, благо для этого ксенофобского выражения есть масса политкорректных заменителей – «сталинские армии», например. Против азиатских варваров воевать как-то несподручно, а вот против «сталинских армий» - это ж совсем другое дело.
Парадоксальным образом тему жестокостей вермахта в России в центр общественного внимания вернул в прошлом году фильм, посвященный вроде бы русофобской теме – изнасилованиям немецких женщин красноармейцами в Берлине. Фильм «Безымянная: женщина в Берлине» снят режиссером Максом Фэрбарбеком и основан на дневнике, который вела в 1945 году молодая берлинка, нашедшая себе защитника в лице русского майора, обороняющего ее, как свою даму, от приставаний других военных. Один из самых драматичных эпизодов фильма – момент, когда Безымянная узнает от своего любовника, что в России немецкие солдаты разбивали головки маленьким детям. Сначала она не верит – спрашивает, сам ли он видел эти вещи или слышал от кого-то другого. Потом, убедившись в правоте своего собеседника, она меняет свой взгляд на русских.
Интересно, что, когда дневник Безымянной предлагался к публикации в Германии в пятидесятые годы, издательство отклонило его как «постыдную писанину». За пятьдесят лет представления о стыдном и нестыдном изменились. Наверно, все-таки в лучшую сторону.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
