Анатолий Королев, писатель, член русского ПЕН-Клуба, для РИА Новости.
К 45-летию театра на Таганке
В основание знаменитого советского театра на Таганке режиссер-создатель Юрий Любимов заложил судьбы актеров. Властной рукой Любимов практически отменил систему Станиславского на подмостках и сделал ставку на авторский театр. В тогдашней, да и сегодняшней Москве, столице мирового психологического театра, это был, конечно же, вызов.
В многочисленных интервью Юрий Любимов не раз говорил: «Самый непрофессиональный театр из ведущих театров мира, - это русский. Он давно к этому скатывался, потому что в плохих руках система Станиславского – это кошмар. Сейчас все понимают, что это фикция, что не бывает никаких систем в искусстве. Понимают, что это глупость, способ заработать на бедном Константине Сергеевиче: должности, диссертации, деньги. Ну он же сам просил каждые пять лет переучиваться. Эту просьбу забыли.… А сама система напоминает мне историю ВКП (б) которую все сдавали годами, ничего не понимая».
Отставив психологизм и подчинив актеров жесткой конструкции собственного воображения, Юрий Любимов изгнал из Таганки игру в людей, поставив на первый план воплощение не чувства, а замысла. Спектакли в исполнении театра больше напоминали страстный митинг, где политический аспект отменял все, что «плачет, ноет, сморкается…».
В любом театре в часы спектакля актеры остаются наедине с пьесой и публикой, без режиссера. Но только не на Таганке. Стоя в темной глубине зала, Любимов в самый разгар спектакля продолжал репетицию и дирижировал действием. Для этого Юрий Петрович приспособил специальный двухцветный фонарик. Горит зеленый – спектакль идет хорошо, вспыхнул красный – плохо! Луч на ухо Любимова: не слышно, усилить темп!
Этот неусыпный контроль позволил Любимову создать уникальный театр единого порыва и взвинченной гармонии. Уже первый спектакль новой труппы «Добрый человек из Сезуана» по пьесе Бертольда Брехта стал событием. Зритель никогда прежде такого не видел: в стремительном темпе на зал обрушивались режиссерские находки, труппа действовала как часовой механизм, уже сама слаженность которого доставляла наслаждение. Нигде ничего не торчало. Никаких сантиментов. Никакой ретроспекции, цель - наш сегодняшний день. Мы и они! Перед публикой в лицах разыгрывалась политическая тирада, направленная острием не к зрителям, а к власти. Вот что стало целью театра: отрицание режима. И за считанные дни островок свободы в центре Москвы стал знаменит.
Слова из брехтовского зонга разнеслись на всю страну:
«Шагают бараны в ряд,
Бьют барабаны.
Шкуру для них дают сами бараны…»
Сегодня, спустя 45 лет, российский театр вспоминает тот легендарный день – 23 апреля 1964 года, - день первой премьеры театра на Таганке.
Между тем, вот парадокс: протестуя против тоталитаризма вовне, внутри своих четырех стен режиссер построил диктатуру.
В судьбе самого основателя Ю.П. Любимова не было ничего крамольного и протестного. Наоборот, внешне биография актера и режиссера была образцово-показательной, прямо для доски почета. Например, во время войны актер служил конферансье в Ансамбле песни и пляски НКВД, был награжден тремя медалями, а после войны сыграл в театре Вахтангова главную идейную роль комсомольца-подпольщика Олега Кошевого. Между тем родители Любимова были репрессированы.
Слава театра на Таганке была воистину феерической, коллектив «винтиков и шпунтиков» стал самой престижной труппой в Москве и вот новый парадокс: в результате жесткой муштры на авансцену славы вышли яркие индивидуальности: Алла Демидова, Вениамин Смехов, Николай Губенко, Борис Хмельницкий, а звездой номер один стал Владимир Высоцкий.
Высоцкий - отдельная страница в истории театра. Но если вкратце - именно Высоцкий смог вернуть на сцену тоталитарного режиссерского театра психологию человека и раскрыть надрывную сентиментальную изнанку любого политического жеста.
Его смерть в 1980 году стала роковой чертой в истории театра.
После Высоцкого начался закат Таганки. Похороны актера стихийно вылились в многотысячный митинг, милиция попыталась утихомирить страсти. Тем временем в Москве проходила всемирная Олимпиада, и кадры толпы, скандирующей: «Фашисты!», обошли весь мир.
Через четыре года Любимов был внезапно лишен советского гражданства, о чем узнал в Лондоне, где репетировал оперный спектакль. Не желая терять контроль над театром, Любимов благословил на пост преемника великого мастера Анатолия Эфроса, но, видимо, ревновал к обозначенному им успеху и раскачал своими эмоциями театральный корабль. Часть труппы объявила пришельцу войну, и преждевременная смерть Эфроса в 1987 подвела еще одну роковую черту в истории театра.
Триумфальное возвращение Любимова в 1989 году только обострило ситуацию. Театр, вставший на тропу войны, не принял основателя, и труппа раскололась на две части. Бунтовщиков возглавил актер Николай Губенко…
Сегодня театр переживает непростые времена, публика нашла новых кумиров. С крахом советской власти театр на Таганке лишился соперника, контекст политического вызова уже не работает как прежде, да и без вечной борьбы с цензурой театр стал буксовать. В афише театра появились спектакли, которые больше обращены к прошлому, чем к современности. Например, спектакль «Шарашка» по пьесе А.Солженицына. Любимов – редкий случай – исполнил в этом спектакле сразу две роли – роль автора и самого Сталина. Но политический театр не может быть только ретроспективным. Его цель – бить тревогу. Сегодня же ругать Сталина, согласитесь, абсолютно безопасно, и потому восстанавливать на сцене нары Гулага нет резона. Таким же усталым совершенством отмечены другие постановки: «Фауст», «Марат Сад», «Театральный роман», «Живаго»…
Сам же Юрий Петрович Любимов - в хорошей творческой и физической форме. А ведь ему уже больше 90 лет! «Артисты - товар скоропортящийся», - говорит Любимов; о самом режиссере такого, к счастью, не скажешь. Он бодр, энергичен и полон идей.
Что ж, власть всегда омолаживает и горячит кровь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
