Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Сегодняшнее 115-летие со дня рождения Никиты Хрущева (17 апреля 1894 года) совпадает, похоже, с той эрой в истории России, когда оценки его правлению можно начинать делать заново – глазами человека начала 21 века.
Самый жестокий приговор истории для исторического деятеля – это забвение. А прочие приговоры выносятся вновь и вновь, смотря какой век на дворе и смотря что в этом веке для людей важнее всего.
Никиту Хрущева история судила уже дважды. Впервые - когда он был отстранен с постов главы партии и правительства в 1964 году - судила беспощадно, как полностью провалившегося лидера.
Конечно, редкий государственный деятель крупной державы оставлял за собой в нашу эпоху такие экономические и политические руины собственной страны – разве что Джордж Буш. Экономический кризис на пустом месте, развал сельского хозяйства, переход к импорту продовольствия. Провал за провалом во внешней политике: конфликт с Китаем, Карибский кризис с США (чуть не приведший к ядерной войне) – это лишь самые известные. В итоге – нет, не народная ненависть, но презрение и усталость, анекдоты, шуточки.
Вообще-то тот, первый приговор мог быть и помягче. Хрущев правил страной с 1954 года, в том числе в качестве безраздельного лидера – с 1957 года. То была эпоха космических полетов и строительства панельных «хрущоб» вместо жутких коммунальных бараков. Изменился необратимо стиль жизни, были созданы основы потребительского общества. Не говоря уж о том, что это лично Хрущев выпустил из лагерей политических заключенных сталинской эпохи.
Второй приговор истории оказался неоправданно мягким – он возник на волне политической борьбы в СССР (и потом России) в 80-90 годы. Хрущева тогда использовала, как знамя, реформистско-прозападно-либеральная часть нашего политического спектра. Ее усилиями провалившийся лидер превратился в предтечу либерализации, демократизации и даже уничтожения советского режима.
Что двигало им во всей его деятельности? Хрущев был глубоко уязвленным человеком. В его биографии – причастность к самому тяжелому военному поражению Великой Отечественной, Харьковскому котлу 1942 года. Погибло или захвачено в плен было до 270 тысяч человек, немцы начали рваться к Сталинграду, дело могло бы кончиться поражением в войне. Хрущев был тогда не командующим Юго-Западным фронтом, но заместителем такового. Отсюда его сложные отношения с военными, почти никогда не надевавшийся генеральский мундир. Вторая же душевная рана – прямая виновность Хрущева в сталинских репрессиях, особенно на Украине начиная с 1938 года. Собственно, в кремлевских кругах в 1953 считалось, что за трон Сталина вступили в борьбу два одинаково кровавых палача, Хрущев и Берия. При этом, по атмосфере в верхах, было ясно, что страху и репрессиям против номенклатуры все равно конец, и из лагерей освободит людей любой из победителей.
Личное покаяние Хрущева – десталинизация, 20-й съезд и освобождение заключенных – вовсе не было актом демократизации. Хрущев был автократом не хуже Сталина. Феномен был в другом – советское общество при первых признаках ослабления режима изменилось скорее вопреки лидеру и верхушке, отшатнулось от них и зажило своей, независимой от партийной линии жизнью.
Что же нового может сказать суд истории? Сегодня Хрущев воспринимается как олицетворение размашистого и неграмотного реформаторства. А ранние 90-е выглядят как ремейк хрущевской эпохи, когда из ниоткуда выползали ничтожные и необразованные авантюристы и разрушали все, за что брались. Это ключевая проблема и наших дней – кто принимает решения, на уровне частных компаний или отделов в министерстве, что эти люди знают и умеют.
Что такое неграмотный глава государства, показал именно Хрущев. Он являл собой страшный контраст со Сталиным. Тот, при всех его особенностях, стремительно читал книги, писал, имел консервативный, но четкий взгляд на литературу и искусство. Хрущев, с его начальным образованием, не читал, а общался с людьми, загорался новыми безумными идеями – и все сеяли кукурузу, главный символ разрушительного реформаторства в той единственной сфере, в которой, как считалось, Хрущев хоть немного разбирался.
Теоретически Хрущев мог бы привлечь к управлению лучших, уйдя в сторону и сохраняя власть. Но он испытывал комплекс неполноценности перед лучшими, и не терпел никаких возражений. Ломать и преобразовывать он старался быстро и резко. Хотя именно эта его черта привела к освобождению заключенных. Если бы следовали букве тогдашнего закона, процесс занял бы лет десять.
Знаменитые завалы Хрущева во внешней политике тоже шли от ущемленного тщеславия и неграмотности (при Сталине мнение Хрущева по международным делам спрашивали в порядке издевательства).
Дело было не в одном человеке. При Хрущеве сложилась новая «элита», которая потом привела к уничтожению советской системы, вместо того, чтобы реформировать ее (а последнее было возможно, Китай ведь в аналогичной ситуации реформировался). То была «элита» русско-украинская, из сел или поселков городского типа, чудовищно невежественная по нормам того времени, зато подхалимская – и это при системе, сохранившей ориентацию на единоличное правление. Но при диктаторе Сталине быть неэффективным менеджером было опасно и стыдно. При Хрущеве – нет. Дискуссионный вопрос – хорошо или плохо, что при Хрущеве и Брежневе у власти уже почти не было убежденных коммунистов, только циники. Может быть, и хорошо.
Интересно, что Брежнев, правивший после Хрущева (и до 1982 года), эту систему сохранил, но укрепил слоем умных специалистов на уровне замов и секретарей – которые и начали в итоге горбачевскую перестройку, мечтая оттеснить от власти хрущевско-брежневскую серость. У них даже могло бы что-то получиться.
Так что Хрущев, конечно, предтеча 1991 года, но в том смысле, что сделал его неизбежным. Будет ли этому человеку четвертый приговор истории? Возможно, если общество столкнется с новыми реальностями, и 10-летнее правление Никиты Хрущева даст тут новые уроки.
