Анатолий Горев, для РИА Новости.
Первым кто подметил символизм порядкового номера очередного съезда АРБ, состоявшегося 3 апреля, стал спикер Совета Федерации Сергей Миронов, выступивший сразу же после главы Ассоциации Гарегина Тосуняна. «XX съезд КПСС развенчал культ личности Сталина, что развенчает этот съезд, пока не знаю», - заметил он. Ответ на его вопрос нашелся быстро: в ходе выступлений участников и прений в кулуарах действительно развенчали многое. Начиная от роли лоббизма в истории современной банковской системы, и заканчивая кредитной политикой банков в докризисный период.
Сначала, конечно, по последнему пункту высказывались осторожно. Руководители крупнейших финансово-кредитных структур давали понять, что «невиноватые они, он (кризис) сам пришел». Банки, по их убеждению, проводили взвешенную политику при кредитовании заемщиков, поэтому нет причин упрекать их в том, что просрочка — как по корпоративным займам, так и по розничным — стремительно растет. И в том, что по итогам года она может составить, по оптимистичным оценкам, 10-15%, а по пессимистичным — «пробить» психологически важный уровень в 30% и даже подняться до 40%. Правда, в последнюю цифру мало кто верит. Однако эксперты напоминают о том, что у России – особый путь, и иногда кажется, что, следуя ему, она стремится реализовать самые мрачные прогнозы.
По мере обсуждения становилось ясным не только то, что проблема «плохих долгов» действительно сложна, но и то, что кризис — не война, и все не спишет. Это с предельной ясностью дал понять министр финансов страны Алексей Кудрин. По его словам, он, как один из регуляторов рынка, имел доступ к финансовой отчетности банков, пострадавших в последние полгода от девальвации или лишившихся лицензии из-за невыполнения требований ЦБ к нормативам. «Я был поражен тем, какие риски принимали на себя финансово-кредитные структуры, насколько низким было качество кредитного управления в них», — признался глава финансового ведомства страны. И привел конкретный пример: строительную отрасль, которая была «закредитована» к моменту начала кризиса на 80%. «Зная это, банки должны были бежать от нее, как черт от ладана, а они продолжали кредитовать предприятия отрасли», — посетовал вице-премьер. От себя добавим — продолжали кредитовать, прекрасно понимания, что в случае ухудшения экономической ситуации риски возврата кредитов многократно повысятся, а долговое бремя станет для таких заемщиков просто непереносимым. Что, собственно говоря, и случилось.
Развенчанным оказался и другой миф: о том, что рыночным компаниям пристало сами справляться с трудностями и самим искать выход из создавшегося (и во многом ими самими созданного) положения. Конечно, главы ВТБ, Райффайзенбанка и других крупных участников рынка утверждали, что проблему «плохих долгов» или «токсичных активов» финансово-кредитные структуры смогут решить сами. Этим уверенным заявлением противоречило только одно — нескрываемый интерес, с которым представители банковского сообщества относились к идее создания «плохого банка» в России. Структуры, на баланс которой кредитные организации могли бы «сливать» проблемные долги.
Стремление банкиров обзавестись такой «отдушиной» вполне объяснимо: «плохой банк» предоставляет прекрасную возможность для «расчистки» балансов, для избавления от невозвратов без формирования дополнительных резервов и фиксации убытков в результате списаний. Кроме того, государство (в случае создания «плохого банка») не только забирает проблемные активы на баланс, но и платит за них. Причем платит существенные суммы — те, на которые финансово-кредитные структуры не могут сейчас рассчитывать в случае продажи «проблемных портфелей» коллекторам. Последние явно не готовы раскошеливаться, особенно в условиях, когда собирать долги становится все сложнее, и в обществе зреет недовольство «корпоративным эгоизмом» финансово-кредитных структур.
Итак, «плохой банк» мог бы стать огромным шагом на пути к светлому банковскому будущему без «плохих долгов». Однако мечты участников рынка омрачает одно: ЦБ и Минфин, похоже, не горят желанием создать подобную структуру. На сегодняшний день ссылки на опыт стран с развитой экономикой, будь то Швеция или США, или на опыт «азиатских драконов», например Южной Кореи, не работают. Однако на не все потеряно: среди сторонников этой идеи есть и представители госструктур: руководитель профильного комитета Совета Федерации Дмитрий Ананьев и глава Агентства по страхования вкладов Александр Турбанов. АСВ, судя по всему, готово взять на себя соответствующую роль. Дело за малым — уговорить Минфин и ЦБ.
Впрочем, убедить обоих регуляторов банки и лоббисты пытались на съезде не только в этом. Немало прений было по вопросу о введении норматива достаточности капитала (закон об этом был принят в середине февраля текущего года), и по поводу повышения ставки рефинансирования до 13%. Обе эти дискуссии наглядно «развенчали» иллюзии о роли банковского лоббизма в нынешней ситуации. Например, о том, насколько Ассоциация российских банков может влиять на процесс принятия судьбоносных для банковской системы решений. По первому вопросу министр финансов России Алексей Кудрин высказался неожиданно резко: «закон о минимальном размере капитала банков принят, и он должен исполняться, ни отменять, ни менять его мы не собираемся». Более того — глава финансового ведомства страны дал понять, что рассматривались и более жесткие варианты данного законопроекта. Так что банкам — и АРБ, как рупору определенной части национальной банковской системы — лучше быть довольными тем, что все закончилось «малой кровью».
Не удалось АРБ убедить регуляторов и в необходимости срочного снижения ставки рефинансирования и в продлении сроков моратория на повышение норматива обязательного резервирования (ФОР). По первому вопросу глава ЦБ Сергей Игнатьев заявил, что ставка рефинансирования будет снижена, когда это позволит финансово-экономическая ситуация. Судя по тому, что конкретных сроков при этом озвучено не было, пока ситуация этого не позволяет. По вопросу норматива ФОРа, ничего утешительного для банков тоже не было сказано. Эта ставка была снижена в разгар кризиса ликвидности в России, затем был введен трехмесячный мораторий на ее повышение, который истекает 1 мая 2009 года. По словам Игнатьева, в данный момент этот срок больше отодвигать не планируется.
Третье «разоблачением» оказалось, по сути, констатацией хорошо известного факта: все банки равны между собой, но некоторые гораздо равнее других. К числу этих «некоторых» относятся организации с госучастием, которым не грозят ни лишение бонусов, ни отказ от госвливаний. Попытки представителей малых банков «нападать» на ВТБ (например, заявления о том, что ВТБ не пережил бы пик кризиса без государственной поддержки) были отбиты. Регуляторы дали понять, что делали, делают и буду делать ставку на крупнейшие банки. А судьба мелких и средних финансово-кредитных групп волнует их гораздо меньше: в конце концов, как отмечали они, в России число банков явно избыточно, и если с рынка уйдут в 2010 году 150 кредитных организаций, а к 2012 году — еще 150, никто не пострадает. Кроме нескольких тысяч специалистов, которые сейчас работают в этих банков.
Но что это за цифры по сравнению с общим числом безработных в России!
Так что итоги XX съезда АРБ оказались не слишком радостными для банковских лоббистов и представителей малых и средних банков. Первым дали понять, что степень их влияния на принятие решений в кризисный период значительно снизилась: государство предпочитает решать возникшие проблемы самостоятельно, без оглядки на банковские Ассоциации. Вторым посоветовали готовиться к достойному уходу с рынка — к превращению в небанковскую кредитную структуру, или к продаже своего бизнеса за копейки более крупной кредитной организации. За копейки, потому что в нынешней ситуации рассчитывать на получение хотя бы минимальной премии при продаже актива просто смешно. Примерно так же, как и рассчитывать на то, что регуляторы до конца 2009 года изменят свое мнение и «смягчат» положение закона о нормативе достаточности капитала финансово-кредитных структур.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
