Дмитрий Михалев, Березовка (Томская область).
Пожилой жизнерадостный эстонец Эхарлес Абнер, родившийся и всю жизнь проживший в Сибири, с гордостью показывает сделанные своими руками строительные инструменты.
Абнер - один из жителей томской деревушки, куда в начале прошлого века на плотах по полноводной реке Чулым приплыли эстонцы, которые были вынуждены покинуть родину в поисках лучшей жизни. В те далекие годы новая родящая земля была для них спасением. Трудолюбие превратило не знавшую плуга сибирскую землю в пригодный для жилья плодородный край, в "Маленькую Эстонию".
"Моя мастерская. Вот, допустим, все пилы, рукоятки к ним делал сам. Специальные кусачки. Кладешь полотно, чик - и зуб пилы готов", - рассказывает Абнер. Его прадеды одними из первых пришли на эту землю. Они назвали эту деревушку Касакюла, однако позже стала назваться на русский лад - Березовка.
Эхарлес, родившийся в 1937 году, до сих пор держит несколько коров, коня, разводит пчел. С некоторым стеснением он признает, что пишет по-русски с большим количеством грамматических ошибок. "У нас же нет родов", - улыбается радушный хозяин дома, до 7 лет вообще с трудом понимавший русский язык.
"Наши прадеды, обосновавшиеся здесь, и деды не знали русского. До 30-х годов школа была чисто эстонской", - поясняет Эхарлес Эйнович.
Березовку, как и практически примыкающую к ней Лиллиенгофку (цветочный двор), основали в 1902 году коренные эстонцы. Безземелие на родине заставило их искать новые земли, где можно было бы свободно трудиться и жить. "Столыпинским поселенцам", как они сами себя называют, давали нетронутые земли, которой здесь было в прямом смысле немерено.
"Изначально это было поселение добровольно переселившихся эстонцев. Они сначала приезжали в Мариинск, им давали своеобразные подъемные - деньги, хозинвентарь. Потом они привозили сюда свои семьи. Поэтому до сих пор здесь такое гнездовое житье", - говорит завуч березовской школы Татьяна Рейндольф, связавшая с этим местом свою жизнь.
Русская женщина, приехавшая сюда в 1982 году и вышедшая замуж за эстонца, как никто другой понимает необычность небольшой деревни с таким вроде бы родным для русского уха названием.
"Эта школа только с 1937 года стала вести преподавание на русском. Но еще в начале 70-х годов ребята приходили в первый класс, их брала учительница-эстонка, за первый класс переучивала на русский язык, во втором классе отдавала другому учителю-русскоговорящему и опять набирала первый класс. Вот кому сейчас 43-45 лет - они еще через это прошли", - говорит она.
Не простая деревня
От русских деревень Березовку внешне, пожалуй, отличают лишь традиционные эстонские риги - огромные сараи возле домов. Да и внутренний мир приезжему откроется не сразу.
Татьяна Рейндольф на минуту задумывается, прежде чем ответить на вопрос об "эстонской" специфике деревни. Первым делом она вспоминает традиционные блюда.
"Блюда - однозначно. Я научилась делать их кровяную колбасу и смогу от начала до конца все это сделать. У них есть суп из свиных хвостиков - он варится и сейчас. Они по-другому готовят капусту с крупой, варят молочный суп с овощами, традиционные сыры. Но многообразия блюд нет", - отмечает учитель.
"Есть такой интересный ракурс. Всегда здесь, например, были некоторые сложности и особенности с организацией тимуровской работы. Брошенных стариков здесь никогда не было. Не было таких семей, чтобы совсем некому было бы о них позаботиться. Думаю, что такая сплоченность - черта эстонцев", - говорит она.
Завуч отмечает некоторую скрытность эстонцев по сравнению с русскими, но считает это скорее достоинством, чем недостатком.
"Один милиционер мне сказал: "Люблю ездить в Березовку. В другую деревню приедешь - все расскажут. Кто с кем пил, где ходил, чего брал. В Березовке - никто ничего не видел, ничего не знаю", - смеется Татьяна Александровна.
Эстонцы не общественники - собственники. "У них генетически сохраняется забота прежде всего о своем хуторе, но это не принцип "моя хата с краю". У него должно быть все благополучно в своем хуторе-государстве. Но жизнь изменяется и сейчас должно быть общественное сознание, что в них формируется сложно", - говорит она.
Хозяйственность в крови у Эхарлеса Абнера. Все в доме сделано его руками. Деревянные сани, бочки, двери. Здесь давно его земля. Он сибиряк, но сибиряк-эстонец. Гармонь в его руках выдает то русские, то эстонские песни.
"Заволокиных бы сюда пригласить. Вот в Первомайское приезжали, а я и не знал. Обязательно бы поехал", - говорит он. В это время жена предлагает гостям капусту сваренную на сале с перловкой - традиционно одно из любимых блюд.
Тяжелые времена
Эхарлес охотно рассказывает о своей семье эстонцев-хозяйственников. Революция, коллективизация и репрессии, смерть отца.
"В 1917 году, говорили, было страшное время. Ложишься спать, а наутро не знаешь, что будет. В 1929 году, когда началась коллективизация, дед со своей семьей поступил в колхоз. В 1933-м к чему-то докопались и раскулачили. Деда сослали на север, а семью выселили из дома. Когда я родился, у нас еще дома не было. Отца арестовали в ноябре 1937, а в декабре расстреляли", - рассказывает Эхарлес Эйнович.
Татьяна Рейндольф восхищается тягой к жизни и своеобразными чертами сибиряков-эстонцев. "Он из раскулаченных. Ну и что. Сломали все, что можно, все отобрали. И тем не менее, у него сейчас и легковая машина и грузовая машина и трактор колесный и рулонник для сена. В генах все осталось. Хотя и живет в своем микросоциуме с такой же, как у всех пенсией", - улыбается она, говоря о семье Абнеров.
Эту живучесть отмечает она у всей эстонской деревни, в которой сейчас живет уже меньше 600 человек.
"Сейчас в селе довольно сложная ситуация и производства фактически никакого нет. Есть школа, дом культуры, ФАП, три магазина. Все. Но люди все равно ищут, как жить. Кто-то заготавливает сено так, чтобы потом в течение всего года его продавать, кто-то собирает молоко, кто-то идет в таксисты, кто-то на вахту. Муж и еще несколько человек несколько лет назад объединились, оформили свой земельный пай и сеют, обрабатывают землю", - рассказывает учитель, не скрывая, что маргинализация населения все же происходит.
Кто-то уехал
Эстонцы очень дорожат землей. Многие из семей первых поселенцев уехали на родину, признают старожилы села. Другие же видят свою родину только здесь.
"Все-таки они очень дорожат этой землей и привязаны к ней. В принципе, у нас возможность отсюда уехать была. Но... остались", - говорит Татьяна Рейндольф.
Было несколько волн переселения обратно в Эстонию, например в начале 80-х. Но некоторые вернулись в глухое село. "Мы сибиряки, - говорят пожилые эстонцы, - здесь наша родина".
Сибирские эстонцы, уехавшие на национальную родину, ежегодно собираются в августе. Снимают встречи на видео, присылают его в Березовку. В самом селе празднуются и православные и католические праздники.
"Если все праздновать, каждый день гулять можно", - смеется сын Эхарлеса, Оскар Абнер.
Делегация из Эстонии во главе с атташе по культуре посольства Эстонии в России Андрой Вейдеманн, посетившая деревню в прошлом году, превратила знаменитый эстонский праздник Янову ночь в поистине международный, а Березовка стала настоящей российской Эстонией.
