Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
Чешская оппозиция свалила вечером 24 марта собственное правительство, создала кризис дома и неприятную ситуацию в Европейском Союзе, где Прага как раз сейчас и председательствует. С «бритвенным» перевесом в один голос – 101 (в парламенте страны 200 депутатов) кабинет Мирека Тополанека получил вотум недоверия. Незабвенный Швейк наверняка сказал бы по этому поводу нечто вроде «раз уж настали такие тревожные финансовые времена, то не стоит удивляться, что летят и правительства». Хотя не только в финансовом и экономическом кризисе дело. Отнюдь.
В Европе, объясняя причины всего произошедшего, делают упор именно на экономические ошибки кабинета Тополанека. И замалчивают еще одну очень важную составляющую. На его падении сказалось и общее недовольство чехов тем, с какой простотой кабинет пытался решить вопрос о размещении в Чехии части новой системы американской ПРО. Тополанеку не помогло даже то, что решение судьбы американской ПРО было решено отложить. Большинство чехов - до 70% - выступали против этого, обоснованно полагая, что Россия вправе будет принять соответствующие ответные меры, а это вовсе не укрепит безопасность страны. Это недовольство, естественно, отразилось и на раскладе парламентских сил. Перешедшие на сторону оппозиции депутаты были как раз из числа тех, кто выступал против «американизации» окрестностей Праги радарами США.
Как бы там ни было, на этой неделе, уже сегодня, 25 марта или завтра правящая правоцентристская Гражданская демократическая партия Тополанека и лидеры «прокативших» ее социал-демократов должны начать консультации с президентом Вацлавом Клаусом.
Чешскому президенту предстоит решить, что же делать с правительством. С одной стороны, принять его отставку он должен по конституции. Но, с другой, чешская конституция не устанавливает никакого определенного срока проведения внеочередных выборов – как решат партии, так и будет. Вариантов у Клауса немного: либо назначить досрочные выборы, либо уговорить все стороны сформировать кабинет на основе «политического консенсуса» и вялотекуще существовать дальше. Возможно, удастся протянуть и до следующих парламентских выборов. Тополанек настаивает на последнем варианте.
Тополанек пришел к власти в 2007 году, после того как его ГДП набрала чуть больше голосов, чем противные социал-демократы. Коалиция из ГДП, Христианских демократов и «Зеленых» имела в парламенте только 97 мандатов и держалась лишь на «добром расположении» нескольких независимых депутатов. При последнем голосовании от нее отвернулись не только эти депутаты, но и еще четыре коалиционных партнера из партии «Зеленых».
Если бы пало лишь правительство Чехии, то это не было бы такой уж большой бедой для Европы. Ну, пало, бывает. Чешская политика последнего времени вообще мало предсказуема или, выражаясь таким близким теперь биржевым языком, весьма «волатильна». Но президентство Чехии в ЕС придало внутренним политическим проблемам в Праге широкие европейские масштабы.
В Брюсселе сейчас не скрывают, что предпочтительнее всего было бы, если бы чехи смогли договориться, сформировать кабинет из всех партий и продержаться до 30 июня, когда истечет срок чешского председательства в Европейском Союзе. Трудно сказать, как это может получиться при нынешних отношениях с оппозицией. Лидер социал-демократов Иржи Пароубек, сам бывший премьер, заявил, что «правительство получило то, чего заслуживает», ничего не делало для смягчения экономического кризиса, занималось лишь делами ЕС и, вообще, по выражению Пароубека, «липло к ЕС как к единственному источнику своего существования». Не очень такая оценка располагает к «политическому консенсусу».
Сам по себе факт того, что в Евросоюзе пало правительство страны, которая председательствует в Европейском Совете, ничуть не новый и уж тем более не катастрофический. Такое уже бывало. В 1993-м году то же самое произошло с Данией в ее очередь общеевропейского дежурства: в Копенгагене свалилось правительство Пола Шлютера и поднялось правительство социал-демократа Пола Расмуссена. В 1996-м году, в председательство Италии, случились очередные внеочередные выборы, на которых победила левоцентристская коалиция Романо Проди. И он в качестве председателя Европейского Совета сменил правоцентриста Ламберто Дини. Это последнее итальянское упражнение в Европе вообще почти не заметили, поскольку тогда итальянцы имели обыкновение вытворять такое почти каждый год.
По большому счету, ротирующийся председатель ЕС не есть такая уж большая должность. Это, скорее должность «почетного капитана», координатора уже назначенных мероприятий. Страна-председатель, правда, может сильно повлиять на полугодичную повестку дня ЕС и на то, что надо обсуждать в приоритетном порядке. Но это если такие приоритеты выдвинут либо сами «старики» - Германия, Франция, Британия или Италия, или они же с такими приоритетами согласятся. Все оперативное управление союзом все равно осуществляет Еврокомиссия.
В общем, не было бы большой беды с нынешними коленцами чешского президентства в ЕС, если бы не финансовый и экономический кризис. И все его нехорошие политические составляющие. Европейцы и так никогда не испытывали никакой любви к брюссельской бюрократии. А сейчас многие диссидентствующие головы Европы начинают внедрять в массы простых европейцев крамольную мысль: а зачем нужна вообще такая раздутая бюрократия? Бюрократия, которая проморгала приближение колоссального финансового и экономического кризиса. И не пора ли менять всю структуру ЕС, который не демонстрирует эффективных мер по преодолению кризиса? На саммитах ЕС говорят о едином подходе к антикризисным мерам, а после выясняется, что каждый лидер вводит у себя подобие протекционистских мер и защищает только национальную экономику. И о каком единстве и общем направлении развития Евросоюза может идти речь, если никакого единства не демонстрирует даже страна-председатель? Как вообще можно жить в союзе, руководимом постоянно хромающими участниками? И что это за союз, в котором уже вполне осязаемо проявилась граница между богатым западом и бедным востоком, где страны еврозоны, отказываются сейчас «пускать» к себе остальных? На западе ЕС считают, что восточные члены хотят слишком много и этого «много» еще не заслужили. Надо подтягиваться. В этом есть резон.
Но и восток, недовольный мизерной помощью, тоже можно понять. Нынешний кризис украл у восточной Европы ту самую модель капиталистического развития, которую они, освободившись, приняли, чуть ли не с религиозным благоговением. Именно Брюссель призывал их широко открыть рынки для западных товаров, а банки - для интеграции в западную финансовую и банковскую систему. Теперь эта модель рухнула, многие банки в восточной Европе либо уже обанкротились, либо стоят на грани краха. Идет возврат к жесткому государственному регулированию, и «восточники» считают, что западной части пора бы расплатиться с ними за навязанные и неосуществленные соблазны. Это, конечно, отдает капризами детей, которые ждали коробки леденцов, а получили только одну конфетку. Но, с другой стороны, Брюссель действительно много обещал востоку. Много соблазнов. А они не реализовались. Обидно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
