За свою двадцатилетнюю журналистскую карьеру я повидал разные типы вождей ультраправых организаций. Помню черную рубашку лидера «Памяти» Дмитрия Дмитриевича Васильева с его рассказами о старорежимном графе, соседе по коммунальной квартире, который и воспитал юного Дмитрия Дмитриевича, сына партийной дамы, в духе старорежимного же антисемитизма. Помню лидера «Русского национального единства» Александра Баркашова в его сторожке в Терлецком парке с соратниками в черной и зеленой форме, рассказами о ТЭЦ, где он работал до ухода в политику, и чтениями вслух Священного Писания, персонажей которого Баркашов упорно отказывался признать евреями. Помню и издателя газеты «Я - русский» Александра Иванова-Сухаревского, прожившего свои юные годы с отцом-военным в ГДР и безуспешно пытавшегося возглавить скинхедское движение, придав ему хоть какое-то подобие «орднунга» и дисциплины.
При общении все эти господа были весьма безобидны и даже любезны, хотя в нынешней волне ксенофобии, выбрасывающей на наши улицы в среднем по десятку трупов в месяц, есть и их изрядная «капля». Они расширяли границы дозволенного, создавали атмосферу терпимости (воспользуюсь их нелюбимым словом) к запретным прежде словам и постыдным прежде поступкам. Все они презрительно-негативно относились к советской власти, но слово «демократия» не любили, предпочитая некие альтернативные формы народовластия («русский порядок») и считая западников-демократов своими непримиримыми врагами.
Современный ультраправый совсем не таков. Современный ультраправый - это горячий защитник парламентаризма и гласности, борец с непрозрачностью власти, сторонник европейского выборного законодательства, мечтающий создать в России нечто вроде французского «Национального фронта» или итальянского «Национального альянса». Вместе с демократической общественностью России и Запада он требует перезапуска политического процесса и возврата честных выборов, на которых не без основания надеется победить.
Человеку, желающему убедиться в этом, достаточно было прийти в Дом журналиста на презентацию брошюры главного редактора Агентства Политических Новостей (АПН) Константина Крылова. Брошюра автора, называющего себя русским националистом и издававшего прежде газету «Русский марш», называлась «Все, что вы хотели знать о русском национализме, но боялись спросить». Среди почетных гостей - лидер Движения против нелегальной иммиграции Александр Белов и великий борец с «игом иудейским» Александр Савостьянов.
Если вы представляете себе эту презентацию в виде пьяного дебоша орущих бритоголовых, то вы весьма далеки от истины. Все прошло вполне в духе диссидентских посиделок конца восьмидесятых. Сначала арендованный заранее зал Домжура закрылся - то ли на ремонт, то ли на санитарный день. Потом вся компания спустилась в близлежащий ресторан-подвальчик. Одетый в строгий деловой костюм и галстук Белов выглядел как-то даже чересчур респектабельно. Ему внимали юноши с пытливыми глазами Интернет-графоманов, редактор «толстого» литературного журнала и задумчиво курившие стареющие девушки в очках, как будто прилетевшие на машине времени с квартирных рок-концертов и чтений поэтов-концептуалистов. Если бы не выкрик хором «Слава России!» перед каждым тостом, дежа-вю восьмидесятых было бы полным.
Белов охотно рассказывал о своей борьбе за демократию («Великая Россия» собрала 65 тысяч подписей, но партию не регистрируют, сейчас подходит очередь нашего иска в Страсбургский суд»), об избиениях и арестах («Меня и соратников преследуют недобросовестные сотрудники спецслужб»). В общем, за вычетом агрессии в отношении «понаехавших», речи Белова можно было спокойно вложить в уста Гарри Каспарова. Хотя к самому Гарри Кимовичу Белов относится как-то даже снисходительно: «Он зовет в свою «Национальную ассамблею» всех, включая наших соратников. По-моему, это от безысходности. Каспарову приходится есть, что дают,- меню для него давно не предлагается. Это мы можем выбирать, кто нам подходит по взглядам, а кто нет».
Странным образом, рассказы Белова о его жизни внесистемного политика напомнили мне мои собственные интервью с лидером белорусской оппозиции Анатолием Лебедько. «Жизнь политика в Белоруссии полна неожиданностей,- объяснял Лебедько. - Могут избить на улице, не выпустить за границу, сорвать публичное выступление. Хочешь работать настоящим политиком - будь готов к подобным вещам. Езди, выступай, несмотря ни на что. Не хочешь - или к Лукашенко».Белов к подобным вещам готов. Он ездит и выступает - неслучайно во время антикавказских бунтов в карельской Кондопоге он оказался в центре событий, а членов семей почти всех арестованных убийц-скинхедов из группы Рыно и Скачевского знает лично.
«Да, я езжу по стране, но я не провоцирую бунты, хоть меня и внесли в базу данных из десяти тысяч экстремистов,- говорит Белов, высоко подняв голову. - Наоборот, я успокаиваю страсти, я ввожу их в законное русло. Если бы власть была умнее, она бы мне помогала, а не мешала. Но власть сегодня не хочет слушать никого, даже себя саму». Вот так вот: и в Кондопоге успокаивал, и в Ставрополе после убийства двух местных студентов. Только почему-то в первом случае дело кончилось погромами, а во втором - протестными митингами. От скинхедов Белов и ДПНИ «дистанцируются», но как-то не искренне. «Ни одна семья арестованных скинхедов не осудила своих детей, кроме семьи Марцинкевича,- с удовлетворением сообщает Белов. - Да и там конфликт, похоже, назрел еще до ареста. Мы их всех поддерживаем, особенно маму Артура Рыно». Для справки: Рыно сознался в убийствах 35 «инородцев».
Очень может быть, что Белов и в самом деле сделает карьеру политика. В условиях, когда власти никак не сформулируют внятную миграционную политику, а телевизионные дискуссии о ней никак не поднимутся выше уровня первого класса младшей школы («Нужны ли России мигранты?»), у него и ему подобных появляется огромное поле деятельности. И сегодня Белов просто ждет, когда же, наконец, в стране вновь откроются шлюзы свободы слова, а Центральная избирательная комиссия снизойдет до исполнения своих прямых обязанностей - регистрации политических партий. И наверняка так и не зарегистрированная партия «Великая Россия», в которой Белов с соратниками готовы играть вторые роли после Дмитрия Рогозина и Андрея Савельева, окажется к этому моменту куда лучше подготовлена, чем всякого рода «яблочники» и «каспаровцы». Кстати, с последними Белов тоже готов сотрудничать - на «ситуационной» основе.
«Мы, например, готовы бороться против лужковских мусоросжигающих заводов, если «каспаровцы» поднимут эту тему, - сообщает он с гордостью. - ДПНИ давно уже не движение одной проблемы, как это было раньше. Мы вообще подумываем о том, чтобы переименоваться в Демократическую партию национальных интересов».
Вот так вот. И если Белов все-таки сделает карьеру, а ДПНИ станет крупной парламентской партией, виноваты в этом будут не только власти, но и демократическая общественность. Перед тем как требовать свободы, нужно хоть в первый раз в русской истории подумать, готовы ли вы к ней и что вы будете с ней делать.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
