Влад Гринкевич, экономический обозреватель РИА Новости.
Вчера в Вене завершился очередной саммит стран ОПЕК. Вопреки прогнозам, участникам нефтяного картеля не удалось договориться о дальнейшем снижении добычи «черного золота», что впрочем, логично – во первых, цены на нефть уже стабилизировались на уровне порядка $40 за баррель, а декабрьские обязательства по снижению нефтедобычи на 4,2 млрд баррелей в сутки пока выполнены лишь на 80%. Да и Соединенные Штаты четко дали понять, что не одобрят необоснованный рост цен на энергоносители.
Российская делегация присутствовала на саммите в качестве наблюдателя и даже внесла ряд предложений по стабилизации нефтяного рынка. Смысл их по большей части таков: Россия хотела бы усилить свое влияние на мировом нефтяном рынке, но не желает лишать себя свободы маневра, связывая себя какими-либо жесткими обязательствами. Примерно так можно расценить призывы усилить координацию между участниками нефтяного рынка и заявления о гипотетической возможности РФ присоединиться к ОПЕК.
Но кроме того, глава российской делегации вице-премьер Игорь Сечин раскритиковал сформировавшуюся накануне кризиса систему ценообразования на нефтяном рынке. Действительно, рост цен на нефть никак не соответствовал росту спроса на топливо. Так, если прирост спроса составлял 1-3%, то нефть дорожала на 47-48%. Эти показатели отражали общую тенденцию мировой экономики на перераспределение ресурсов между реальным сектором и финансовой надстройкой в пользу последней. Огромные средства, сосредоточенные в «финансовом пузыре», не находили применения в реальной экономике и вращались либо внутри «пузыря», либо в отраслях, где возникал спекулятивный бум - когда рост цен обусловлен не спросом, а только ожиданием их дальнейшего роста. Одной из таких отраслей была «нефтянка» - нефтяные фьючерсы в последние годы стали своего рода альтернативной валютой, в которую переводили средства финансовые спекулянты.
Из этого вполне логично вытекает необходимость изменения механизма ценообразования, что и предложил сделать российский вице-премьер. В качестве одного из возможных путей чиновник видит переход на долгосрочные контракты на поставки «черного золота». Такая схема позволила бы производителям планировать инвестиции в долгосрочные проекты и учитывать рост реальных издержек на транспортировку и добычу нефти при формировании цены.
Сегодня долгосрочные нефтяные контракты – редкость, к примеру, та же ОПЕК продает нефть танкерами и предпочитает направлять ее туда, где в данный момент предлагают наиболее интересную цену. Подобным образом нередко поступают и российские нефтяники. Одним из немногих примеров долгосрочных контрактов можно считать двадцатилетний контракт «Роснефти» на поставку топлива в Китай по ответвлению нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан. Но этого потребовал Китай в качестве одного из условий выдачи кредита в $25 млрд на строительство трубопровода.
Но если новое ценообразование - вопрос будущего, то квотирование добычи – реальный инструмент влияния на цены. Игорь Сечин уверяет что Россия уже идет по этому пути – в январе-феврале 2009 года добыча нефти в стране снизилась на 1,9% (до 78,5 млн тонн). Правда, это сокращение, скорее всего, было вызвано не столько стремлением стабилизировать нефтяной рынок, сколько снижением притока инвестиций в российскую «нефтянку». Во всяком случае, по словам того же Сечина, нынешний уровень добычи «сохраняется лишь благодаря ранее вложенным средствам», и сокращение денежного потока грозит падением нефтедобычи. А как еще объяснить тот факт, что при снижении нефтедобычи в первые два месяца 2009 года экспорт «черного золота» не только не снизился, но по разным оценкам, вырос на 2-3%.
Тем не менее, Игорь Сечин предложил нефтедобывающим странам активно развивать «инфраструктуры резервирования нефти и нефтепродуктов». Сделать это можно двумя способами: закачивая нефть в специальные резервуары или резервируя месторождения.
На сегодняшний день у нашей страны нет необходимых нефтехранилищ, а консервировать скважины проблематично из-за климатических условий. Но – не беда, Россия, по мнению чиновника, может «сокращать экспорт нефти за счет увеличения внутреннего потребления, в частности, мы планируем передать два миллиона тонн сельхозпроизводителям, а также за счет увеличения переработки».
Но вряд ли это переломит общую тенденцию к снижению цен на «черное золото». Хотя бы потому, что заявленные Сечиным 2 млн. тонн (на столько планируется увеличить внутренне потребление) скорее всего окажутся «раскиданы» на весь год, и серьезного влияния на мировые цены они не окажут.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
