18-го марта – 425 лет со дня смерти Ивана Грозного. Кстати, не такая уж и большая дистанция от опричнины до дня нынешнего. Может это и объясняет некоторые наши сегодняшние проблемы? Кем был для России этот деспот, убийца, душевнобольной, талантливый человек? Некоторые современные историки считают его отечественным Макиавелли, а сам он, уже немало пожив, в раскаянии бичевал себя словами «пес смердящий».
Как и всякого смертного, Ивана Грозного сформировали гены, детство, время, ближнее окружение и работа, которой пришлось заниматься. Объективных источников почти нет. Все, что мы знаем об этом царе, покрыто плотным слоем субъективизма. А от него избавиться сложно.
Если верить современным исследователям, гены Ивану Грозному достались не из лучших. Причем, похоже, в гораздо большей степени он унаследовал черты матери Елены Глинской, по общим описаниям, женщины порывистой, страстной, впечатлительной и одновременно жестокой. Не относилась она, судя по мнению современников, и к разряду верных жен.
Если сюда же приплюсовать версию (версию, подчеркну, а не факт), что Василий III вообще не мог иметь детей, то, тем более, претензии по поводу болезненных изъянов в характере будущего царя следует предъявлять не Рюрикам, а семейству Глинских. От них наследник престола унаследовал и ряд душевных расстройств, о которых писали, начиная с 18 века, как крупные психиатры, так и видные историки, такие, например, как Костомаров и Ключевский.
Болезни, правда, при этом назывались разные: здесь и эпилепсия, и разнообразные проявления шизофрении, которые заметно обострились после болезни 1553 года. Что это была за болезнь, чуть не лишившая Ивана Васильевича жизни, есть опять-таки разные версии: от энцефалита до тяжелой формы сифилиса – воздержанием государь, действительно, не отличался. Позже Иван Грозный и сифилис вообще стали неразлучной парой.
Учитывая, что в те времена сифилис лечили, как правило, с помощью ртути, то царю пришлось на себе испытать и все последствия хронического отравления этим «лекарством». Кстати, это уже не версия, а факт, установленный судмедэкспертами, работавшими с останками государя. Между тем, и так называемый «ртутный эретизм» вызывает особое психическое возбуждение, тревожность, пугливость и мнительность.
Впрочем, достаточно об этом. И так ясно, что как в силу наследственности, так и по причине своей собственной беспорядочной жизни, Иван Грозный душевно здоровым человеком быть не мог.
Не прибавило здоровья Ивану, рано оставшемуся сиротой, и детство. В известном письме к Курбскому Иван Грозный сам рассказывает, как распоясавшиеся бояре унижали его, а порой даже забывали покормить будущего государя. Иван вспоминает, как на его глазах разворовывалась государственная казна, как временщики безнаказанно захватывали имения царской родни, как издевались над памятью его родителей.
Так что, хитроумие, недобрая подозрительность, презрение к человеческой личности, жестокость и прочие «прелести» характера Ивана Грозного имеют свои корни и в этом периоде его жизни. Свое сиротское детство и наглость боярских временщиков государь запомнил навсегда, так что объяснение будущей опричнины скрывается и здесь.
Вместе с тем именно в детские годы, возможно, как раз от полного одиночества, Иван Грозный пристрастился к книге. Прежде всего, к книге богословской. Цезарем (царем) называл себя еще Иван III, а вот теоретическое обоснование божественности и непререкаемости царской власти, вырабатывал для себя еще с детских лет, формально даже не вступив на престол, как раз подросток Иван. Он же стал первым на Руси государем, внутренне ощущавшим себя неким подобием русского Савла (по библейской аналогии с первым царем израильским).
Из страстного читателя родился и крупный писатель. Любопытство к разным сторонам жизни, впечатлительность, горячность, самостоятельность мысли, сделали его, с точки зрения Ключевского, самым интересным русским писателем того времени. Книг Иван Грозный, правда, не написал, но этот писательский талант хорошо виден в его письмах и в богословских трактатах, принадлежащих его перу. Некоторые из этих трактатов распространялись тогда в рукописях и хранились в библиотеках тогдашних книжников.
Жизнь Ивана Грозного разбивается на два периода: светлый и темный, причем, водоразделом здесь служит его тяжелая болезнь 1553 года. Здесь уже возникают тема его ближайшего окружения и тема времени, в котором жил и действовал Иван IV.
Начнем с того, что женился молодой государь по большой любви на простой боярышне Анастасии Романовне Юрьевой. С точки зрения ближнего круга Ивана IV, а это в основном были знатные бояре вроде «постельничего» Адашева и князя Курбского, во главе которых стоял священник Сильвестр (близкий к тогдашнему митрополиту), молодой государь взял жену «не по себе». Худородную или, как, ничуть не стесняясь, пренебрежительно говорили приближенные царя, «рабу». Никто тогда, естественно, не мог предвидеть, что именно род Кошкиных, Захарьиных, Юрьевых, Романовых и сядет после Смуты на царский престол. И что добрый характер и ум «рабы» Анастасии, оставшиеся в людской памяти, сыграют немаловажную роль при выборе царем Михаила Романова.
Первый «светлый» период царствования Ивана IV запомнился немалыми успехами во внутренней и внешней политике, причем, его тогдашний ближний круг, царю в этом активно помогал. Исправлен так называемый «Судебник», который предусматривал после реформы даже суд присяжных (тогда их называли «целовальниками»). Составлен сборник правил церковного порядка, который устранил хаос в церковном управлении. С успехом проведена реформа местной «земской» власти. Серьезно реформирована армия, что позволило Москве завоевать сначала беспокойное Казанское царство, а затем и Астраханское. Эти победы открывали русским дорогу на восток и на юг. Весь этот благополучный для России период закончился тогда, когда между государем и его ближайшим окружением пробежала «черная кошка».
Когда в 1553 году Иван серьезно захворал и, не надеясь уже на выздоровление, захотел оформить завещание в пользу своего сына Дмитрия (не путать с Дмитрием, погибшим в Угличе, этот первый сын Ивана Васильевича - также Дмитрий - утонул), его вчерашние единомышленники тут же у постели больного своего покровителя предали.
Причиной неповиновения был страх. В случае смерти царя ближний круг потерял бы все свое влияние, поскольку на смену ему неизбежно пришла бы родня царицы Анастасии и наследника Дмитрия. Отсюда и смута. Адашев, Курбский и батюшка Сильвестр не пожелали целовать крест Дмитрию, а прямо заявили, что трон должен наследовать двоюродный брат государя князь Владимир Старицкий. Это было явным отступлением к старым обычаям, которые, как казалось Ивану, уже были сломлены еще его предшественниками: власть к этому моменту уже не раз передавалась от отца сыну. Лишь неимоверными усилиями воли царь переломил ситуацию и заставил ближний круг исполнить свою, как ему казалось тогда, последнюю волю.
Горький урок был заучен накрепко. После смерти в 1560 году первой жены Ивана IV Анастасии, (при ней государь держал себя в руках), пришел час расплаты, а для страны начался второй, уже «темный» период царствования Ивана Грозного. Сильвестр был отправлен в Соловецкий монастырь, Адашев в Ливонию, где и умер, Курбский сам бежал в Литву, откуда посылал царю обличительные письма. Этими мерами государь, однако, не ограничился. Нежелание ближнего круга целовать крест преемнику вылилось в то, что хорошо известно в русской истории как «опричнина».
Подозрительный Иван расправлялся уже не с бывшими друзьями и помощниками, а со всей великокняжеской аристократией, на которую, как считал, не мог уже положиться. Впрочем, метла опричнины работала очень размашисто, поэтому под репрессии попадал в ту пору кто угодно, даже простолюдин. Как бы то ни было, княжеская аристократия была разгромлена и унижена, а старые удельные вотчины княжат перешли в собственность государя. Опорой царской власти стало новое дворянство.
Столь широкими оказались круги от камня, неосторожно брошенного когда-то в спокойные воды ближним кругом Ивана IV. Внимательный исследователь справедливо заметит, что причины опричнины глубже и искать их надобно в глубоких противоречиях тогдашнего общества, с чем и не спорю. Утверждаю лишь, что внешним толчком для появления опричнины и ее эмоциональным фоном, болезненным нервом, стала для государя история 1553 года – его столкновение со своими ближайшими помощниками по поводу преемника.
Наконец, о «работе». Думаю, Ивана Грозного можно справедливо винить во многих грехах, но в одном он перед Россией, пожалуй, чист: он действительно был старательным русским государем и, как мог, защищал интересы своей державы. Именно он смог прорвать блокаду России на Западе, установив особые партнерские отношения с Англией, откуда потекли на Русь западные умельцы и многие знания и ремесла, в которых так нуждалась тогда Москва. Это Иван Грозный вел упорную войну с Ливонией за выход к Балтике и отвоевал для России, хотя и временно, Нарву. О Казани и Астрахани речь уже не шла.
Ряд современных историков объясняет многое в действиях Ивана Грозного его особым взглядом на роль государя, своеобразным пониманием того, что есть польза и вред в политике. Недаром некоторые ученые упорно пытаются найти документальные доказательства знакомства Ивана Грозного с творчеством Макиавелли. Прямых свидетельств, что царь штудировал работы флорентийца, до сих пор не найдено, но «косвенных улик» хватает.
Любопытно, например, что незадолго до воцарения Ивана Грозного на Русь проникло своеобразное сказание о «праведном тиране» – «Повесть о Дракуле», где влияние идей Макиавелли (или, точнее, мифического Макиавелли) просматривается легко. В этой повести Дракула изображен государем, который добивается установления совершенного и справедливого порядка путем устрашения своих подданных невиданной жестокостью, что, в конце концов, приносит добрые плоды: «В пустынном месте, где протекал горный источник с прекрасной ключевой водой, Дракула велел оставить золотую чашу, и никто не смел ее унести.
Иноземный купец мог спокойно ночью оставлять свои товары посреди улицы Дракула ручался за безопасность его имущества» и т.д. Данная повесть – очевидная подсказка власти не стесняться в средствах для искоренения зла.
Историк Лурье, считавший Ивана Грозного воплощением Дракулы в XVI столетии, в связи с этим заметил: «Дьяволом можно грозить, но вызывать его не следует». Под конец жизни понял это, похоже, и сам царь.
Что такое ад, Иван Грозный на самом деле узнал задолго до смерти. Жесточайшая физическая боль, пожиравшая больной организм, обжигающие, как пламя, стыд и страх искренне верующего человека за смертные грехи, за множество безвинно убиенных и искалеченных подданных, за тысячи подозреваемых погибших на дыбе.
Однако и остановиться царь уже не мог. Обильно одаривал нищих и тут же отправлялся грабить. Выпускал из тюрем одних, и тут же заполнял тюрьмы другими. Часами истово молился, а потом целый день не выходил из пыточной. И возвращался оттуда умиротворенный.
Не дожидаясь Божьего суда, Иван Грозный заранее вынес приговор себе сам: «Пес смердящий, вечно в пьянстве, в блуде, скверне, убийствах, грабежах и ненависти».
Поистине необычный человек был наш первый царь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
