Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Начинающийся в среду визит Рауля Кастро в Москву имеет историческое значение: такова оценка, в интервью корреспондентам РИА Новости, посла Кубы в Москве Хуан Вальдес Фигероа. С точки зрения протокола это абсолютно точно: это первый после распада СССР официальный визит кубинского лидера, наследника своего брата – отошедшего от дел Фиделя Кастро.
«Историческое значение», впрочем, можно понимать и по-другому. Наконец-то, после почти полного обвала связей между Гаваной и Москвой в начале 90-х годов, наше сотрудничество полностью переустановлено, и на этот счет Кастро подпишет в ходе визита несколько документов. Тогда можно будет сказать, как на ближайшие годы будут выглядеть наши связи, что в них займет центральное место – поставки «Ильюшиных» и «Лад», сотрудничество в высоких технологиях, разведка нефти в Мексиканском заливе или что-то еще. В любом случае нынешний визит – кульминация долгого процесса той самой «переустановки», в которой свою роль сыграли и прошлогодний визит на Кубу президента России Дмитрия Медведева, и несколько поездок и встреч глав межправительственной российско-кубинской комиссии, вице-премьеров Игоря Сечина и Рикардо Кабрисаса. Впрочем, можно без преувеличения сказать, что в процессе поучаствовало множество первых лиц обоих наших государств, и длился он годы.
Но еще боле историческим визит Рауля Кастро может оказаться, если вспомнить, что мы – возможно – живем в эпоху переустройства мира, эпоху перемен, которые принесет новая политика США. Если, конечно, она действительно будет запущена (не запустят, мир все равно изменится). А тогда нормализация отношений между Гаваной и Вашингтоном – совсем нетрудное, правильное и выгодное обеим сторонам дело. И такая перспектива – повод для действительно серьезного разговора Рауля Кастро и Дмитрия Медведева. Представим себе, что российская сторона говорит кубинцам: не надо мириться с США, посмотрите, как у нас с вами и без них все хорошо получается. Смешно? Конечно, смешно.
Если посмотреть на Кубу как часть новой латиноамериканской политики Москвы, то надо вспомнить, что эта политика вызывает множество вопросов, начинающихся с «зачем?». Зачем, например, Россия посылает военные корабли с дружественной прогулкой в Венесуэлу – которая хоть и не находится формально в условиях экономической блокады США, как Куба, но с Америкой очень не дружит? Может быть, и наш прорыв в отношениях с Кубой происходит только оттого, что Куба – страна историческая, символ независимой от США политики в латиноамериканском регионе, пионер такой политики? И сейчас, когда уже в 21 веке на континенте неожиданно возникает все больше «левых» и явно недружественных Америке стран (прежде всего это Венесуэла), Куба вовсе не выглядит как аномалия.
Можно, конечно, воспринимать отправку военных кораблей к берегам Венесуэлы как демонстрацию Джорджу Бушу (именно Бушу, а не Обаме) того, что может сделать Москва, если будет продолжаться недружественная американская политика. Все эти Грузии, Украины, европейская ПРО и так далее.
Но тогда возникает естественный вопрос – а если Обама прекратит эту политику, которая вдобавок очевидно невыгодна США, значит, больше никаких дел с венесуэльцами? И с кубинцами, кстати, тоже? Вы не лезете к нашим границам, мы не приближаемся к вашим – как в старом, добром 19-м веке?
На самом деле корни «новой» латиноамериканской политики Москвы уходят в 90-е годы, когда российский бизнес обнаружил, что с латиноамериканцами, оказывается, можно иметь дело, и сами они этого хотят. Товарооборот с Чили и Бразилией, крупнейшими (и никоим образом не антиамериканскими) странами континента, пошел вверх сам по себе. Потом последовала Аргентина. И страны помельче, типа Коста-Рики (тут свою роль сыграл туризм). Тогда же начались мысли о том, что не стоило так безобразно поступать с Кубой в начале 90-х. Венесуэла появилась потом, при полном осознании того факта, что с Венесуэлой сколько не дружи, а Бразилия все равно больше. И военные связи Россия давно уже развивает со всем континентом, независимо от степени антиамериканизма той или иной страны.
Но вернемся к разговору об эпохе перемен. Если Обама окажется умнее Буша, то он нормализует отношения не только с Кубой, но и с Венесуэлой, и с Ираном, хотя президенты двух последних стран уже высказали по этому поводу свой скептицизм. Тем не менее, не надо быть Обамой, чтобы исправлять исторические ошибки. Американцы отлично умеют это делать. В 1949 году существовал серьезный шанс установления дружественных отношений США с режимом Мао Цзэдуна. Если бы это произошло, то американцы не проиграли бы Вьетнамскую войну а может быть, и не начинали бы. Но прошло 25 лет, и США, усилиями Генри Киссинджера, начали исправлять ошибку, официально признав Китай – еще при жизни того же председателя Мао. А сейчас лично Киссинджер публикует статьи, где предлагает создать биполярный мир, который управлялся бы США и Китаем. И ведь это вполне возможно, потому что «конфронтационный» Джордж Буш сумел более-менее подружиться с Китаем.
Внешняя политика – дело инерционное. Дипломаты во всем мире продолжают прежний курс, пока не получат четких новых указаний. Дальше потребуется время на переговоры. И, конечно, можно себе представить, что пока американцы будут собираться, Россия и многие другие используют их медлительность для заключения с теми или иными странами новых договоренностей – экономического характера, таких, которые останутся и в новом мире. Но то была бы очень слабая и беспомощная политика, если бы она базировалась только на использовании ошибок или медлительности противника. А если ошибок не будет? А если США вовсе не противник, а пусть сложный, но партнер в новом мире? А если лучше самим активно подавать пример того, как строить основы этого мира – на сотрудничестве и взаимопонимании?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
