Часть XI читайте здесь
Давно говорим о бунте, однако, забыли при этом определить, что же под этим термином подразумевало дореволюционное право и как к народному восстанию относится право нынешнее, демократическое. Между тем, это принципиально. Особенно, если учесть, что в сегодняшнем разговоре о пугачевщине, важен не столько рассказ о событиях – здесь можно взять с книжной полки Пушкина, сколько попытка понять, а что же это на самом деле было?
Для начала короткая справка по словарю Брокгауза-Ефрона: «Бунт (от немецкого Вund – соединение, союз, связка) - уголовно-правовой термин, обозначающий вообще насильственное посягательство на власть и существующий порядок правления». Закон от 4 июня 1874 года уточняет сказанное более подробно, в том числе замечает, что это «умысел ниспровергнуть правительство»…и что важнее всего умысел «переменить образ правления».
Если следовать этой формулировке, то мы легко обнаружим «бунтарей» и среди коронованных особ. Вспомните хотя бы перевороты, организованные Елизаветой Петровной и Екатериной II. Обе дамы на официальную власть в государстве «посягали» неприкрыто, да еще и «насильственно». А Александр I в обстановке полной конспирации готовился дать стране конституцию. Правда, так и не решился. Однако то, что «умышлял переменить образ правления», факт исторический. Да и к власти он пришел, переступив через труп собственного отца Павла I. При этом ни одному тогдашнему юристу и в голову не пришло обвинять эту славную троицу в бунте. Разве что Василий Ключевский в своих дневниках осмелился назвать двух императриц «воровками власти».
Был ли бунтарем Пугачев? С тогдашней точки зрения, безусловно. Вот только ему, в отличие от царственных особ, это стоило головы.
Что же касается современного права, то демократическая конституция просто обязана включать в себя право народа на восстание. Есть это, кстати, и в нашей Конституции, только ее надо уметь правильно читать. Емкая формулировка в преамбуле нашего Основного Закона «мы, народ...» является дайджестом принципов, сформулированных еще Томасом Джефферсоном в знаменитой Декларации независимости 1776 года. Именно здесь заключен важнейший принцип «правления народа, через народ и для народа». А это значит, что воля народа важнее воли Президента и правительства. Очень надеюсь, что два наших юриста – президент и премьер – это помнят.
Все это, замечу на всякий случай, утверждаю не я, а современные правоведы. Есть это и в российских учебниках конституционного права. Из подобного рода формулировок («мы, народ…») «ясно вытекает право народа на свержение тиранической власти, если она нарушает его естественные права и основывается на насилии. В этом подлинный, хотя и скрытый, смысл принципа народного суверенитета».
Так что, возьмем на заметку, что это только согласно старому царскому праву восстание Пугачева - бунт, а вот современный судья, знающий всю историю российского самодержавия и жестокие реалии крепостного права, глядишь, и выпустил бы атамана на свободу.
Но это буква закона, а как быть с жизнью? Куда денешь жутковатые «детали» пугачевщины? С дикими сценами расправ, изнасилований и грабежей. По точному пушкинскому определению это был «беспощадный» бунт. Но вот «бессмысленный» ли?
Это правда, что на самом начальном этапе перед заговорщиками стояла довольно скромная задача: удрать с награбленным куда-нибудь в Турцию. Но по мере накопления сил в головах у бунтовщиков начала маячить и другая география – а не двинуть ли на Москву, и совершенно другая задача – не уйти от преследования, а, наоборот, наступать, чтобы «переменить в России образ правления». Закономерный вопрос: переменить на что?
Заглянем в статью о «пугачевщине», опубликованную в дореволюционной Большой Энциклопедии: «Пугачев уже распоряжался, как имеющий власть. «Бояре, - говорил он, - у меня не будут владеть землею, а пусть живут на жалованьи».
Впрочем, уточним здесь же, эта мысль очень быстро трансформировалась у Пугачева в призыв: расправляться со знатью любыми способами. Логику диктовала сама драка. Наконец, ни боярское, ни дворянское сословие в государство, придуманное Емельяном Пугачевым, просто не вписывались. Примерно так же, как позже не вписывалась в пролетарское государство Маркса-Ленина-Сталина, буржуазия.
Читаем Энциклопедию далее: «Обращая всех в казаков, он (Пугачев) хотел ввести в России казацкие порядки. Всех жителей обстригали в кружок и уводили за войском, оставляя на месте стариков. У них тоже являлись избранные ими старшины и атаманы. Сам Пугачев был между своими лишь избранным атаманом, вполне зависящим от громады. (Т.е. от казачьей массы). При этом была объявлена война всем существующим властям, военному и гражданскому начальству, судьям, помещикам».
Стоит обратить внимание на то, что Пугачев «был между своими лишь избранным атаманом». То есть, взятый на себя самозванцем титул Петра III являлся лишь удобной дымовой завесой для самых широких масс населения. Однако само ядро заговорщиков не собиралось ни выстраивать новую монархическую систему, ни терпеть, как самодержца, Емельку Пугача.
Конечно, Пугачев, как умный агитатор, говорил то, что устраивало слушателей. В самом начале войны при занятии Илецкого городка, добросовестно играя роль царя и еще надеясь перетянуть на свою сторону часть боярского и дворянского сословия, он обещал: «У бояр села и деревни отберу, а буду жаловать их деньгами». Исконных казаков он жаловал не только рекой Яиком со всеми еe угодьями и богатствами, но и тем, в чем нуждались казаки: хлебом, порохом, свинцом, деньгами, «старой верой» и казацкими вольностями. Калмыкам, башкирам и казахам он обещал все их земли и угодья, государево жалованье и вечную вольность. Тогда же он обещал передать боярскую и дворянскую собственность крестьянам. Все это и обеспечивало ему столь массовую поддержку.
Но это все, выражаясь языком Маяковского, слова «агитатора, горлана-главаря», а на деле Пугачев действовал по своему плану. Вместо жалованья дворянство получило от «Петра III» виселицу. Но и с крестьянством все было не так просто. Передавая им помещичью собственность, а, заодно жалуя их долгожданной бородой – к Пугачеву стекалось немало староверов, насильно обритых властью - предводитель бунта одновременно вводил в деревнях, как уже говорилось, казацкие порядки, проводил выборы атаманов. Иначе говоря, и в голове предводителя бунта, и в головах приближенных к Пугачеву заговорщиков, пусть и смутно, в самом сыром виде, но крутилась мысль о создании на Руси казачьей демократии.
Рассуждать здесь подробно об этом далеко не простом феномене не буду, но то, что это один из видов демократического устройства общества, очевидно. Само своеобразие казачьего уклада и его очевидное отличие от современной западной модели, вовсе не означает, что это не демократия. Это означает лишь то, что это «другая демократия».
Конечно, сама по себе идея перенести на огромную Россию достаточно узкий опыт демократии казачьей, являлась практически нереализуемой. Это отчасти и объясняет тот хаос, что царил в пугачевских манифестах. Все эти манифесты на самом деле куда больше народная сказка, мечта о счастливом будущем, чем план государственного переустройства.
Если попытаться суммировать отрывочные идеи, которыми переполнены эти документы, то получается примерно такая картина. Будущее государство по Пугачеву, это казацкое государство, где все должны стать казаками, где не будет ни налогов, ни рекрутчины. Вопрос, где найти деньги, необходимые государству, при таком подходе, разумеется, повисал в воздухе. Сам Пугачeв полагал, что «казна сама собой довольствоваться может». Возможно, здесь сказалась тогдашняя казачья психология: кончились деньги, сходи за границу к соседу «на огонек» - пусть попробует не дать! Рекрутами в новом государстве становились «вольно желающие». Государственная монополия на торговлю солью – по тем временам это был один из самых болезненных вопросов – отменялась. Каждый был волен заниматься соляным бизнесом. Ну, и т.д.
По Пугачеву, все граждане этого будущего казачьего государства должны были получать равные «пожалования», все должны были быть вольными и равными. «Малые и большие», «рядовые и чиновные», «вся чернь бедная», «как россияне, так и иноверцы»: «мухаметанцы и калмыки, киргизцы и башкиры, татары и мишари, черемисы и поселенные на Волге саксоны».
«Мишари» – это татары в Мордовии, а «саксоны» - это о немецких и других иностранных колонистах.
У всех должна быть в будущем, как обещал Пугачев, «спокойная в свете жизнь», без какого бы то ни было «отягощения, общий покой».
Крестьянская война 1773-1775 годов была самой мощной на Руси из всех предшествующих. В ней участвовали сотни тысяч человек. Охваченная войной территория простиралась от Воронежско-Тамбовского края на Западе до Шадринска и Тюмени на востоке, от Каспия на юге до Нижнего Новгорода и Перми на севере. Пугачевский бунт принес с собой потоки крови. В этих кровавых потоках искупался сначала помещик, а потом раб, настигнутый другими помещиками.
Насилие царило на Руси до пугачевского бунта, правило бал во время бунта, и снова воцарилось во всей своей красе после бунта.
Между тем, движущей силой этой русской жакерии была всего лишь мечта. Причем, удивительно чистая и простая: жить по-человечески. Или, как говорил Пугачев: «Общий покой»
Никакой бессмыслицы я в этом не вижу. Разве что, к сожалению, утопию.
Впрочем, история человека еще не закончена…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
