Американцы в ожидании. Нет, не Обамы. Рождества. А с ним – чудес, подарков, радостей. К Рождеству начинают готовиться с конца ноября, потому что это главный американский праздник. Любопытно, как в этом празднике отражаются все основные стороны американской жизни, черты американского характера и даже базовые ценности нации. Вещи, подчас, казалось бы, несовместимые, совмещаются и находят свое объяснение.
Во-первых, экономика, ориентированная на потребительский спрос. Покупательная способность, потребительская активность, рост или падение объемов продаж – эти показатели становятся ключевыми в предрождественский период. А на фоне экономического кризиса приобретают и вовсе критическое значение. Еще полтора века назад первые супермаркеты и сетевые магазины-гиганты придавали огромное значение покупкам перед Рождеством. Настолько огромное, что когда однажды День благодарения пришелся на пятый – редкий случай, потому что обычно их в месяце четыре! – четверг ноября, владельцы магазинов обратились к правительству и президенту с просьбой перенести праздник на одну неделю пораньше. Чтобы продлить на неделю рождественские закупки, поскольку именно окончание Дня благодарения как бы давало старт рождественским приготовлениям. Праздник был перенесен. Дело обстояло в разгар экономического кризиса – на дворе был 1940 год…
Нынешний декабрь тоже поломал традиции. Если обычно распродажи начинаются после Рождества, то в этом году они начались к Рождеству. Все пестреет суперпредложениями, подарочными картами, скидками, которые покупатели получают повсеместно от магазинов по продаже пылесосов до обувных, от елочных базаров до продовольственных сетей. Реклама подстерегает на каждом углу и в каждом кадре, она требует немедленно что-то купить, съесть, постирать, вылечить. Знакомо, да?.. Америка в декабре превратилась в бесконечный «сейл», причем зачастую совершенно бесполезных товаров, которые и покупаются разве что к праздникам. Но именно через потребительскую активность страна во многом оценивает состояние своей экономики, а после Нового года будет анализировать объемы, прибыли и убытки, выносить диагнозы и строить прогнозы.
Во-вторых, американское Рождество сильно отличается от европейского в эстетическом смысле. Американские исследователи всегда подмечали: американцы – в отличие от европейцев – стремятся не к эстетичности, а к практичности. С одной стороны, это создает комфорт жизни, но с другой – лишает ее изящества. Даже Рождество не является исключением. Подходит американец к прилавку, смотрит на него ровно полторы минуты, выбирает, оплачивает и уходит. Время – деньги. Поэтому в Америке трудно найти изящные базары по типу европейских или даже (в последние «тучные» годы) российских.
Здесь нет европейской расслабленности и умения извлекать удовольствие из самого процесса. Процесса разглядывания, оценивания, смакования. В Америке важен результат: пришел, увидел, купил. Что немного омрачает процесс выбора и покупки, потому что до некоторой степени он превращается в долженствование или как минимум в обыденность, а не в удовольствие. Впрочем, так в Америке было всегда – сначала думать об удовольствии ей было не на что; потом некогда, а потом это стало чертой жизни. Поэтому европейское изящество можно встретить лишь в аристократических кругах Новой Англии да дорогих магазинах а-ля Пятая Авеню.
Третье непременное качество Рождества – волшебство доброты. Многие телеканалы едва не целыми днями показывают наивные и умилительные фильмы про лучшие качества, которые присущи каждому человеку. Просто у некоторых они притупились в силу жизненных ли трудностей, недостатка храбрости или многочасовой работы. О храбрости напоминают преимущественно людям среднего класса – девушка в свое время уехала от юноши, который ее бесконечно любил; мать примирилась с мыслью о потерянном сыне; отец не нашел в себе мужества сказать дочери какие-то очень важные слова. Про работу – это обеспеченным. У американцев есть даже выражение «twenty-four-seven», это когда пахать надо 24 часа в сутки семь дней в неделю. Ориентированным только на деньги и карьеру напоминают о том, что рядом есть что-то более важное или кто-то более дорогой. И именно Рождество становится тем рубежом, когда человек находит в себе новые силы, новые слова. Исправляет то, что когда-то было оставлено не сделанным, или меняет то, что еще можно изменить. Простые, наивные фильмы. Но они не просто создают настроение.
В них проявляются две, казалось бы, совершенно несовместимые, парадоксальные черты типичного американского характера. Это вера в собственные силы и… вера в чудо. Индивидуализм и упование на Господа, Провидение, высшую силу. Термин не столь важен. Важна вера.
Это было присуще Америке со времен пилигримов. На этом она основывалась, строилась и развивалась. Но любопытно, что нации присуще не просто вера в чудо, которое, скажем, завтра свалится на голову в виде рыбки, волшебной палочки или печки, откуда вылетят пирожки, и будет всем счастье. Отнюдь. Чудо здесь совершенно иного, протестантского свойства. Оно посылается только тем, кто сам много и упорно трудится, и кто верит в себя.
Чудо здесь дается не как дар, а как помощь и награда. Так в американце соединяются две характерные черты нации: индивидуализм и идеализм. Возможно, поэтому одним из главных героев Рождества является Щелкунчик. Он продается всюду в виде фигурок, елочных украшений, билетов на балет. Сказочный символ бесстрашия и веры.
…Подразделение министерства обороны сообщает, что оно в реальном времени будет отслеживать перемещение Санты (то есть Санта-Клауса) с Северном полюса и далее по странам и континентам. И предупреждает: дозвониться будет тяжело, потому что в рождественские часы очень много звонков поступает от детей, желающих знать, где пролетает Санта именно сейчас. Крупнейшая торговая сеть в сотрудничестве с крупнейшим музеем рассказывает историю человека, нанятого работать Сантой, который действительно мог быть Сантой – столько чудес совершилось с ним и вокруг него. И никто не осмеивает эти вещи, никто над ними не глумится.
Возможно, потому, что вера в чудо человеку нужна так же, как вера в себя. Печален тот, кто утерял эту веру. Ничто больше не радует, не огорчает; ничто не отнимает сил, ничто не дает. И наступает самое ужасное – становится всё равно…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
