«Один из наиболее раздражающих аспектов жизни в Москве – убежденность русских, особенно интеллигенции, в том, что их пороки – самые порочные пороки в мире. Часто они воспринимают как оскорбление, если вы скажете им, что все, что они говорят о недостатках России, может быть, и чистая правда, но что такое водится и за другими странами», - любит повторять Патрик Кокбурн, одна из легенд мировой журналистики, дважды в разные годы поработавший корреспондентом в Москве.
Действительно, трудно найти соотечественника, который хоть раз в жизни, потупив взор, не сказал бы самоуничижительно: «…А вот в цивилизованном мире!..», имея в виду под оным пару десятков стран, расположенных на севере Америки и западе Европы. Да и про нынешний кризис то и дело слышишь: «Что там у них кризис… Вот у нас кризис – при нашей-то коррупции и некомпетентности!».
Если отсчитывать от драматического антикризисного выступления Джорджа Буша 19 сентября сего года, то как раз в эти дни человечество подводит итоги первого квартала мирового экономического кризиса. Хотелось бы верить, что под его ударами рухнет и такая фундаментальная основа российского бытия, как комплекс неполноценности перед Западом.
Коротко о кризисе: в 1995 году администрация Билла Клинтона ослабила регулирование деятельности финансовых институтов. Банки вслед за этим ослабили контроль за платежеспособностью своих клиентов. В первую очередь, это касалось ипотечных кредитов. Банки стали с охотой выдавать заведомо невозвратные кредиты. Вокруг банков образовалась целая сеть «независимых консультантов», помогавшая клиентам получать липовые документы о платежеспособности. Клерки получали бонусы за каждого привлеченного клиента. В чем интерес? В условиях роста цен на жилье, им было выгодно становиться собственниками жилья, за которое получившие кредит граждане не смогли расплатиться, а также торговать переоцененными пакетами кредитов на фондовом рынке.
Куда смотрело государства, - спросите вы? Политикам это было выгодно - легкие кредиты стимулируют потребительский бум, население счастливо и отвечает благодетелям голосованием на выборах.
Что же механизм независимой экспертизы – важнейшей составляющей негосударственной части регулирования экономики? Рейтинговые агентства составляли рейтинги таким образом, чтобы угождать банкам – источникам собственного дохода. Аудиторские фирмы выдавали такие отчеты, чтобы им и в следующий раз заказывали проводить аудиты.
А независимая пресса, этот, если верить учебникам, «сторожевой пес» общественного интереса? Ведущие медиакомпании либо сами выходили на биржу, либо были частями конгломератов, котировавшихся на бирже, либо были заинтересованы в рекламе финансовых услуг. Один мой знакомый англичанин с гордостью поведал недавно, что закрыл свой счет в швейцарском банке, как только понял, что его персональный банкир всерьез опирается на информацию, полученную из ведущих деловых газет «Файненшл таймс» и «Уолл-стрит джорнэл». И это уберегло его сбережения от кризиса. А банк рухнул.
В результате подобной круговой поруки участники рынка – и потребители финансовых услуг, и те, кто их предоставляет, и те, кто контролирует, - остаются без объективной информации, позволяющей принимать своевременные корректирующие решения. А теперь еще и Обама поставил руководить экономическим блоком своей администрации людей из администрации Клинтона, непосредственно причастных к созданию упомянутых схем. Вот вам и кризис. Даже виновных теперь не будет.
Не напоминает ли тебе это что-нибудь, русский читатель? Просто у себя мы называем такое суверенной демократией и спецификой переходного периода, а в «цивилизованном мире» это называют просто демократией и зрелым рынком. Я же называю это конвергентной демократией. Мы стали как они, а они как мы.
Не знаю, нужно ли этому радоваться, но и комплексовать по поводу наших самых порочных пороков в мире точно больше не стоит. Патрик Кокбурн может возвращаться в Москву.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
