Еще несколько лет назад Сергея Тигипко называли в числе самых реальных кандидатов в президенты Украины. Сейчас он оказался в политической тени, но оценен своими коллегами, как один из самых авторитетных предпринимателей страны, особенно в банковской сфере. Тигипко – советник премьер-министра Украины Юлии Тимошенко, эксперт, который занимается подготовкой законопроектов, обеспечивающих преодоление финансового кризиса. При этом старательно и дипломатично обходит острые политические углы и пристально приглядывается к происходящему в России. О том, как развивается кризис на Украине, и том, как и почему складываются непростые российско-украинские отношения, Сергей Тигипко рассказал корреспондентам РИА Новости Захару Виноградову и Андрею Лубенскому.
- Сергей Леонидович, по экспертным оценкам, вы - один из самых богатых людей на Украине. Лично на себе ощущаете экономический и финансовый кризис?
- Думаю, да. Как и все остальные. Ощущаю большей загрузкой по службе, более напряженной работой своих предприятий. Наверное, в этом, кризис и ощущается прежде всего.
- С вашей точки зрения, причины кризиса на Украине - внутренние или внешние? Каковы они?
- Мы говорили о том, что причины кризиса для Украины, конечно, внешние, поскольку ее влияние на мировую экономику все-таки очень незначительное. Кризис к нам пришел извне, поэтому для нас это точно внешние причины. Есть у нас целый ряд моментов, которые, скажем, не способствуют тому, чтобы этот кризис для нас был незначительным, для того, чтобы как-то компенсировать потери от этого кризиса. Но это такие внутренние моменты, внутренние реформы, которые мы в свое время не провели.
- Но все-таки правительство Юлии Тимошенко, советником которой вы являетесь, неоднократно заявляло, что поскольку Украина не в полной мере интегрирована в мировую финансовую систему, не должно быть и столь существенного влияния этого кризиса на экономику и финансы страны.
- Что значит «не интегрирована»? С этим я бы не согласился. В каких-то направлениях Украина не интегрирована, а в каких-то даже очень интегрирована. Скажем, если мы говорим о фондовом рынке, то, естественно, его объемы в нашей стране невелики. А если говорить о наших экспортерах и обо всей экономике, которая носит явно экспорто-ориентированный характер, то мы тут полностью интегрированы. В связи с мировым финансовым кризисом нет рынка для экспортеров – и всё, проблемы выкатываются на всю страну. Поэтому мы однозначно и очень сильно интегрированы в мировую экономику, вот именно этой нашей экспортной составляющей.
Если бы у нас был огромный внутренний рынок, огромный внутренний спрос, то, естественно, мы бы так остро не ощущали всех этих проблем. Скажем, в Европе – там проблемы есть, но валюты достаточно, она более-менее стабильна, уровень жизни стабилен, уровень цен более-менее стабилен, имею в виду для той ситуации, которая сложилась в мировой экономике. У нас же это всё, скажем так, не стабильно.
- А если на весы положить тот уровень кризиса, который есть в России и который есть на Украине, насколько они коррелируют между собой? Чья чаша перевесит?
- Всё очень похоже. Когда мне говорят, что у России огромные резервы и так далее, думаю, что это не так. Никаких резервов практически нет. А то, что есть, во-первых, надо очень аккуратно расходовать и внимательно следить за этими расходами – оно может за месяц, за полтора уйти полностью только на какие-то валютообменные операции, на долги компаний и т.д. При этом заметно, что Россия не захочет отдавать на волю кризиса какие-то свои стратегические отрасли. Поэтому российское правительство будет вынуждено гасить долги, помогать крупным предприятиям исполнять свои внешние обязательства. Я думаю, Россия сегодня не захочет объявлять дефолт, потому что выходить из второго дефолта для России будет достаточно сложно. Известно, к примеру, когда Аргентина с похожими проблемами выходила из дефолта 5-6 лет. Всё это время она была в инвестиционном плане практически закрытая для всех страна.
Поэтому такие шапкозакидательские настроения на счет огромных резервов, которые иногда приходится замечать у россиян, мне кажется не совсем обоснованными.
Это одно. Второе: я думаю, что уже сегодня Россия делает определенные ошибки, которые, на мой взгляд, делать не должна. В частности, в курсовой политике. Мне кажется, Центробанк РФ делает или делал неправильные шаги, совершая очень значительные интервенции, которые поддерживали рубль. Думаю, придется все-таки рубль девальвировать. Другой разговор, надо понять, насколько? Лучше это сделать достаточно быстро, это будет менее болезненно прежде всего для банковской системы.
Это даст возможность экономике быть более конкурентоспособной, экспортерам быть более конкурентоспособными и создаст определенный задел, определенный резерв. Понятно, эти вливания съест внутренний рынок, но все-таки выход из кризиса и для России, и для Украины, прежде всего, в экспорте. Хотим мы того или нет, нравится это нам или нет. Тем более, в ситуации понижения цен на нефть, на газ – я думаю, что без этого не обойдется. Поэтому мы (Россия и Украина) очень похожи в этом отношении, и действия у нас должны быть приблизительно одинаковыми.
- На состоявшемся на прошлой неделе Украинском форуме, где вы выступили с анализом ситуации в российско-украинских экономических отношениях, был поставлен вопрос о том, что обеим странам надо объединить усилия по выходу из этого кризиса. Вы согласны с такой позицией?
- Думаю, вряд ли. Что значит объединить усилия? Помочь друг другу деньгами? Мне кажется, необходима более глубокая интеграция в ходе обычной повседневной работы. Это только кажется, что, объединившись, мы можем бодро выйти из кризиса. Скорей всего, так не получится.
Чего нам (Украине и России) не хватало? Во-первых, не хватало, конечно, нормальных политических отношений. И это мешало развитию экономических отношений. Ограничения в торговле то на одну продукцию, то на другую, которые вводила Россия по отношению к украинским предприятиям, вызванные в свою очередь какими-то непонятными заявлениями украинских политиков, – это все очень неразумная политика и со стороны России, и со стороны Украины.
Я склонен к тому, что, действительно, очень было бы неплохо иметь зону свободной торговли между двумя странами. Необходимо содействовать тому, чтобы на уровне частных структур была максимальная взаимовыгодная интеграция. Необходимо содействовать тому, чтобы на уровне государственных структур, особенно оборонных комплексов, я имею в виду предприятия, которые производят оборонную продукцию, была максимальная интеграция в работе, вплоть до создания совместных предприятий. То есть, нужна спокойная и прагматичная политика.
Быть вместе всегда выгодно. Ну, зачем надо создавать новое у себя, если это хорошо работает у кого-то? Ведь у каждой из двух стран есть что создавать, помимо того, что уже имеется у соседей, есть куда двигаться. Вот здесь надо было бы вместе потрудиться. Во время кризисов, мне кажется, в этом плане необходимо больше разумных консультаций, прежде всего, экспертов, чтобы выработать совместную программу, вполне возможно, где-то поддержать друг друга на международном уровне – если нужна поддержка Мирового банка, МВФ и так далее.
Где-то, возможно, нужны какие-то совместные заявления, потому что во время кризиса очень большую роль играет психология. Хорошее заявление из России, скажем, премьера, по ситуации на Украине – иногда может помочь не меньше, чем заявления местных политиков, к которым часто даже доверия нет.
- Но, чтобы делать такие заявления в России, необходимо тонкое и честное взаимопонимание между руководителями наших стран. А его, как вы верно подметили, нет. Чем вы объясняете такой не вполне прагматичный подход некоторых украинских политиков, чьи заявления в адрес России подчас несут, скажем так, чисто политический и не очень дружелюбный подтекст?
- Болезнь… Болезнь молодой демократии. Я скажу – мне нравится то, что происходит сейчас на Украине. Я знаю реакцию некоторых россиян на то, что происходит в украинском парламенте, что иногда, может быть, со стороны выглядит комично… Но тем не менее, Украина идет, на мой взгляд, по абсолютно правильному пути, который в перспективе даст свои результаты. Потому что экономического и социального развития невозможно достичь без создания демократического общества. Это практически аксиома.
Нас сегодня съедает коррупция, мы никогда ничего толкового не сделаем при том состоянии коррупции, которое есть на Украине. А борьба с коррупцией – это, прежде всего, сильная политическая оппозиция, это свободная пресса. И, когда это есть, мы придем к определенным результатам.
Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и вторую беду - слабость украинских политиков. Ведь на конструктиве намного тяжелее заработать авторитет у электората. Конструктив требует объяснений, он требует более длительного времени. А на популизме заработать авторитет намного проще и эффективней. Люди у нас тоже не совсем готовы, они еще только привыкают к этой молодой демократии и тоже делают ошибки при голосовании. Но это их право, право на ошибку.
- Но не кажется ли вам, что многие действительно болезненные явления ухудшают будущие отношения между Россией и Украиной, может быть, их сегодня уже надо бы корректировать? Скажем, молодая демократия гордится тем, что есть свобода слова. Но в то же время мы видим, что при этом на Украине запрещается трансляция российских телеканалов, и этот процесс идет по нарастающей. Как это согласуется с принципом свободы слова?
- Будем говорить откровенно, в свое время на Украине очень много запрещалось проукраинского. Теперь маятник качнулся в обратную сторону.
Было репрессировано много людей, которые проповедовали, с точки зрения того времени, национализм, они за свои политические убеждения находились в лагерях. Сегодня некоторые из них находятся в парламенте. Они все это болезненно воспринимают. Конечно, вот эта молодая демократия теперь делает определенные шаги, вполне возможно, и не в ту сторону, в какую нужно было бы.
С другой стороны, в Европе есть абсолютно нормальные механизмы, которые позволяют совершенно спокойно иметь двуязычие, и вот к этому, я думаю, мы тоже скорее всего придем.
Между прочим, наше молодое поколение все это воспринимает намного спокойнее, оно намного лояльнее относится ко всему украинскому. А это говорит о том, что не такая глупая это политика – самоидентификация, самоуважение, это многого стоит, многие страны этого добиваются. Другое дело, этого не стоит добиваться в ущерб чему-то другому, стимулируя украинское, надо подавать его красиво и ненавязчиво.
Моя дочь с удовольствием ходит на мультфильмы, которые дублированы на украинском языке. Более того, ей это больше нравится смотреть и слушать, чем на русском языке. Хотя она училась в Англии и в повседневной жизни, кроме французского, немецкого, английского, прежде всего, говорит на русском языке. И на украинском тоже.
- Вы сами какие телеканалы предпочитаете смотреть?
- Откровенно говоря, я очень мало смотрю телевизор, но если смотрю, то это Евроньюз, я как раз европейские новости смотрю, прежде всего. Смотрю экономические программы, и российские, и украинские, бизнес-новости, читаю деловую прессу, украинскую и российскую. Так что какого-то особого предпочтения нет.
Более того, я иногда на день-два выезжаю в Москву просто для того, чтобы понять тенденции, встретиться с людьми, мнению которых доверяю, с которыми могу проконсультироваться или обменяться мнениями для того, чтобы понять, что происходит в России, потому что российский рынок для нас очень важен, надо понимать, что там будет, чтобы правильно вести свой бизнес на Украине.
- Кстати, о рынке. Насколько тут мешает политика? Российский рынок для Украины, как представляется, будет очень важен еще долгое время. И если в результате каких-то действий украинских политиков теряется какая-то доля российского рынка, то как реагирует на это украинский бизнес?
- Плохо. Бизнес ропщет, бизнес возмущается… Часто у бизнеса нет специальных рычагов, возможностей повлиять на политическую конъюнктуру. Но это в той же мере важно и для России. Давайте не будем забывать, что Украина по населению – это больше четверти от населения России. И такой рынок под боком – это тоже абсолютно не лишнее. Украинский рынок газа один из самых основных для России, рынок нефти тоже большой, рынок для машиностроения - важный, для металлургии – важный…
- Вот о рынке газа. Почему все-таки межу Украиной и Россией на протяжении последних лет возникают газовые конфликты, притом всегда примерно в одно и то же время, в конце года?
- С одной стороны, зимой всегда выгоднее решать вопросы, потому что можно надавить. Бесспорно, есть претензии и в отношении платежной дисциплины со стороны Украины, хотя тут все должно было бы срабатывать очень четко, нельзя давать в этом смысле (своевременных платежей за полученный газ) каких-либо поводов для упреков.
С другой стороны, мы никак не можем договориться об определенной последовательности в доведении цен на газ до мирового уровня. Надо, чтобы это было сделано один раз, публично, что очень важно – чтобы бизнес это понял, сориентировался и знал: к этому времени я должен заниматься энергосбережением и другими вещами, или уходить из этого бизнеса, закрывать его, потому что буду неконкурентоспособным.
Думаю, что на проблеме поставок газа многие из политиков к тому же стремятся зарабатотать политического авторитета. Иногда из России такие бравые заявления идут… А на самом деле надо перевести всё в абсолютно экономическую плоскость. Должны? Надо платить. Не можете платить – оформляйте какие-то долговые обязательства, говорите, как вы реструктуризируете задолженность, четко выполняйте по графику, если соглашается вторая сторона. Хотя и вторая сторона тоже должна понимать какие-то вещи.
Поэтому, повторю, в отношениях Украины и России не хватает здорового прагматизма. Часто отношения принимают политический характер.
- Но почему они приобретают такой политический, даже политизированный характер? Ведь это не сегодня, не только в этом году так получается. Эксперты давно говорят, что в экономических отношениях между Украиной и Россией слишком много политики, что это мешает обеим странам, мешает нашим народам.
- Мне кажется, что некоторые российские политики не отошли от каких-то привычных стереотипов. Им кажется, что они могут влиять на Украину. Часто эти попытки вызывают противоположную реакцию. В результате таких заявлений это влияние становится еще меньше. И одновременно украинским политикам не хватает понимания, что истинная независимость страны – в сильной экономике. Получим сильную экономику – и всё, никто на нас повлиять не сможет. Пойдут инвесторы, будут работать предприятия, сможем нормально рассчитываться за газ и за всё остальное.
Но пока такого спокойного восприятия во взаимоотношениях нет. Мне кажется, что России нужен абсолютно понятный прагматичный партнер, не демонстрирующий какой-то суперлояльности к России, не старающийся сдать какие-то свои национальные интересы. И Украине нужен понятный партнер, который не будет давить, не будет пытаться как-то влиять на внутреннюю жизнь страны. И там, и там есть пока что определенные элементы, которые такому прагматичному партнерству мешают.
- Вы справедливо говорите о тех российских политиках, делающих серьезные политические заявления, которые затем негативно влияют на экономические отношения. Недавно Юрий Лужков, выступая на одном из телеканалов, снова говорил о том, что Севастополь был, есть и будет русским городом. Но ведь мы прекрасно понимаем, почему делаются такие заявления. Уйдет Россия из Севастополя, кто туда придет? НАТО. Получается, что Россия отдает действительно город русской славы Североатлантическому альянсу. Кажется, что подобные заявления мешают отношениям двух стран. Но если подумать, то, наверное, у подобной реакции российских политиков есть основания. Ведьпри президенте Кучме отношения между Россией и Украиной не были такими натянутыми. Хотя именно тогда Украина начала свой путь в НАТО, но не возникало проблемы политического и экономического противоборства – за исключением Тузлы, возможно.
- Да, если и были в экономике при Кучме противоречия с Россией, то не очень значительные. В основном всегда обсуждались вопросы совместного производства чего-то, например, самолетов, и какие-то усилия в этом направлении предпринимались.
Что до заявлений российских политиков – я не понимаю, люди все время пытаются идти вперед, а голова повернута назад. Ну, была слава Севастополя российская. Разве там, в этом городе, кто-то относится к этому без уважения? Все с уважением. Украинцы не благодарны защитникам Севастополя? Благодарны. Там весь интернационал стоял, украинцы, русские, все вместе. Это наша общая слава.
Что касается НАТО, то я бы не форсировал не только путь туда, но даже разговоры на эту тему, если они разделяют сегодня людей. Взять тот же Севастополь. Жители Севастополя, наверное, не будут в восторге от натовских моряков. Но со временем, если они (руководство НАТО – Ред.) будут платить больше и больше будут давать зарабатывать местному населению, восприятие этой организации может измениться.
Хотя сейчас, я думаю, сама Европа не очень заинтересована в том, чтобы ставить в такую ситуацию Россию. Европе тоже нужна предсказуемая и понятная, дружественная Россия. Эскалация напряженности никому не нужна, сегодня надо думать о том, как решать совершенно другие вопросы.
Так что некоторые вещи надо оставить в покое, не теребить болезненные точки в отношениях двух стран. Такие заявления по Севастополю умных людей, конечно, не трогают, а на эмоциональных это влияет.
- Вот вы сказали, что для развития демократии нужна сильная оппозиция. А на Украине есть сегодня сильная конструктивная оппозиция?
- Оппозиция есть, и назвать ее слабой никак нельзя. Та же Партия регионов, Коммунистическая партия и партии, входящие в Блок Литвина, – это достаточно мощные организации, возглавляемые сильными политиками. Но оппозиции не найдено место в политической структуре. Нет закона об оппозиции, который давал бы ей право жестко контролировать власть. А когда нет закона, тогда и возникают какие-то недоговоренности и какие-то проблемы, стычки в парламенте и так далее.
Понятно, что в других странах парламентаризм, взаимоотношения между правящей властью и оппозицией сотни лет выстраивали. Но для нас это не должно быть аргументом, мы должны взять лучшую практику, наложить на ситуацию в стране и имплементировать ее у себя. А пока, имея сильную оппозицию, она не имеет инструментария контроля власти. И из-за этого, конечно, проигрывает вся страна.
- Вы сказали, что политика самоидентификации необходима. Но если нужна единая Украина, то невозможно не учитывать, что половина страны никогда не согласится с присвоением звания Героя Украины Шухевичу. И это наверняка понимают власти. Какой же тогда смысл сознательно разделять страну? А если предположить, что состоится вступление Украины в НАТО, то нет уверенности (и об этом говорят некоторые эксперты), что страна сохранится в нынешнем своем виде.
- У меня нет абсолютно никаких сомнений в том, что Украина состоится, в том, что она останется и будет дальше нормально развиваться. У нас есть очень хорошие механизмы, которые стопорят какие-то негативные явления, когда чувствуем какое-то горячее состояние, чувствуем, что может быть какой-тот развал.
- В Советском Союзе тоже были такие механизмы…
- А тут такая хорошая саморегуляция происходит. Украина три раза пробовала получить независимость, слава Богу, получила и, я думаю, об этом угрозе распада сегодня не стоит даже говорить. Никто этой страны уже не развалит.
Что касается вопроса, почему это делается – да просто политики понимают, что сто процентов электората они никогда не завоюют, а десять получить надо. Вот они и работают на эти 10%, не обращая внимания на реакцию остальных 90%. Срабатывают прагматичные политические технологи.
- Но они уж слишком циничны…
- Да, они циничные, они не идут на пользу всей стране. Нет компенсаторов, которые давали бы возможность серьезно оппонировать таким циничным заявлениям. Хотя это сразу вызывает реакцию – противоположная сторона получает свои баллы, столь же цинично. Население слушает одних и других – и все меньше обращает на них внимание. Рейтинги политиков, зарабатывающих авторитет таким циничным образом, падают.
- До бог с ними, с рейтингами, но это на отношении двух стран негативно сказывается! Вот была у Украины и России возможность вместе развивать оборонную промышленность, были возможности совместно развивать, к общей пользе, и химическую промышленность, и металлургическую. Но мы же видим, как политические вопросы – то же стремление Украины вступить в НАТО - вынуждают Россию не участвовать в проектах по развитию военно-промышленного комплекса.
- Повторю: вопрос о вступлении Украины в НАТО преждевременный, прежде всего, для самой Украины. Почему? Потому что он раздирает наше общество на части.
Мы имеем опросы, мы знаем настроения населения. Многие люди вообще не понимают этих процессов. Вырастет новое поколение, с миром упокоятся деды, которые воевали на войне, возможно, что-то изменится в мире. А сегодня, пока у нас нет внутриполитического мира, надо позаботиться о том, как скреплять Украину. И, исходя из ситуации, от каких-то вещей пока отказываться.
Что касается предприятий оборонного комплекса, допустим, мы создали с вами совместное предприятие, работаем, после этого Украина говорит: «Я хочу войти куда-то». Ну и что? Это что, говорит о том, что эти предприятия должны остановиться и не работать?
- Но если это касается ВПК, совершенно очевидно, что создавать вооружения совместно с военным блоком, который в той или иной степени если не враждебен, то, скажем, оппозиционен России, Россия вряд ли будет.
- При всем этом, я думаю, все-таки можно было бы находить разные варианты работы таких предприятий. В мире достаточно много предприятий, работающих на оборонку, которые являются частными, у которых огромное количество акционеров. России и Украине даже в такой ситуации можно было бы находить пути для сотрудничества, поверьте, это не самая сложная задача. Вот Южный машиностроительный завод сегодня обслуживает ракеты, которые находятся на вооружении в Российской Федерации, но это не мешает ему делать ракетоносители для совместной программы с «Боингом».
- Тем не менее, в России принимаются программы, из которых предприятия украинского ВПК исключаются. Интеграция в военно-промышленной сфере уменьшается.
- Как экономист, думаю, что такие предприятия могли бы работать даже при наличии разных подходов в оборонных стратегиях.
- Однако вернемся к кризису, вернее, к его политическим аспектам. Сегодня украинский парламент практически не работает. В то время как Верховная Рада должна была бы самым активным образом принимать законы, без которых не решить вопросов по выходу из экономического кризиса.
- К сожалению, на Украине финансовый и экономический кризис наложился на политический. Мне кажется, политики ставят свои политические интересы, партийные интересы выше государственных. В противном случае надо было бы находить компромисс, как-то собираться, не смотря на то, есть большинство в парламенте или его нет. Пока был действующий глава Верховной Рады, можно было принять не один антикризисный закон, а целый блок законов. Потому что в этом случае была бы обеспечена работа Национального банка и правительства. Видимо, кому-то очень не хочется, чтобы она шла нормально…
- И что будет с банками?
- Банковская система будет работать нормально. Что будет с конкретными банками, сказать сегодня сложно, это больше вопрос даже не к правительству, это вопрос к Национальному банку.
- Какой главный вопрос у вас к Национальному банку Украины? Никто не понимает, чего ждать от валютного курса, люди ранее взявшие валютные кредиты, теперь попали в трудное положение, предприятия не могут купить валюту, а наше представительство РИА Новости столкнулось с тем, что невозможно было валюту продать… В общем, у всех сложности.
- К НБУ прежде всего у нас вопросы, связанные со стабилизацией финансового сектора. Это когда вклады, которые забрали из коммерческих банков, а сегодня это более 40 миллиардов гривен, начнут потихоньку возвращаться в банковскую систему. Получится это тогда, когда стабилизируется курс. Курс стабилизируется, на мой взгляд, когда под контроль будут взяты валютно-обменные операции. Я бы не пускал курс в свободное плавание, что частично сделал НБУ.
Я считаю, это абсолютно неправильная политика. Любую девальвацию надо сопровождать, учитывать и влиять на нее. Чего пока не было. Я считаю, что общество должно иметь более прозрачное и четкое понимание всех механизмов валютно-обменных операций, механизмов рефинансирования коммерческих банков, должно понимать, что происходит. Это вызывает у населения много вопросов, а недоверие сразу же сказывается на коммерческих банках.
- Сергей Леонидович, в каких примерно пределах можно ожидать этой девальвации? Сколько будет стоить гривна в следующем году?
- Если Нацбанк сопровождает эту девальвацию, то я считаю, что у нас девальвация гривны уже излишняя.
Курс 6,2-6,5 (гривен за доллар) это максимум, на что нужно было выходить и что можно было удерживать, я считаю, небольшими валютными резервами, контролируя валюто-обменные операции. Потому что когда у нас экономика росла, то у нас было в среднем в день производилось валютно-обменных операций на 380 миллионов долларов. Когда экономика не растет, то это должно быть максимум 200 миллионов долларов в день, даже со всеми погашениями валютных кредитов и т.д. И на этом можно держаться достаточно долго с теми валютными резервами, которые были у Украины. А у нас эта цифра почти в пять раз больше.
Мне кажется, есть несколько вариантов развития событий. Сегодня то, что делает НБУ, мало кому нравится, и самое главное, многие не понимают, к чему это должно привести и как это должно сработать.
- Эксперты по-разному прогнозируют время, на которое может затянуться кризис. Говорят, что это полтора-два года, есть оценки, что для Украины это может быть и пять лет, поскольку здесь не модернизированы как раз те отрасли, которые приносят валюту. Вы для себя какой-то прогноз делали?
- Этой оценки, говоря серьезно, никто сделать не может, все только о чем-то говорят. Мы еще не упали на дно, мы туда летим. В ситуации такого полета вниз тяжело думать. Сначала надо шлепнуться, потом осмотреться, а потом уже что-то говорить.
Одно могу сказать наверняка, что Украина очень быстро восстановится, выходя из этого кризиса. Потому что вся страна завязана на экспортеров. И если создать хороший курс гривны, это включается моментально. Как только включается спрос на металл, и украинским предприятиям это будет выгодно, экспортно-ориентированные предприятия моментально начнут работать и потянут за собой всю экономику.
