Глава "МегаФон Интернешнл" о тендере в Иране: «Мы просто устали ждать»

Один из крупнейший российских сотовых операторов «МегаФон» отказался от участия в тендере на третью GSM-лицензию в Иране.
О причинах такого решения и возможностях его пересмотра в интервью РИА Новости рассказал генеральный директор ЗАО "МегаФон Интернешнл" Алексей Ничипоренко:

- Алексей Николаевич, будет ли «МегаФон» участвовать в тендере на третью лицензию в Иране? Подала ли компания документы на предквалификационный отбор?

- Ситуация раскачивалась как качели: иранский регулятор то склонялся к тому, чтобы смягчить условия тендера, то отказывался от этого намерения. В конце прошлой недели ситуация полностью определилась: условия тендера не изменятся, соответственно, мы документы участие в тендере не подали.

- Что вас не устроило в условиях тендера?

- Два основных условия, по одному из которых минимальная стоимость лицензии составляет 300 миллионов евро. Это многовато, но для такого рынка, как Иран, эту сумму можно считать верхней границей цены.

Второе условие подразумевает, что третий оператор обязан платить фактически дополнительный налог – минимум 15% с получаемого дохода ежемесячно. При этом revenue sharing по условиям тендера должен фиксироваться в евро.

Revenue sharing в сочетании со стоимостью лицензии свели наш интерес к этому проекту на «нет».

Есть и дополнительные обстоятельства, которые делают экономическую эффективность нашего выхода на иранский рынок сомнительной. По условиям лицензии оператор имеет право устанавливать тарифы только в местной валюте – в иранском реале. При этом нужно помнить, что только официальная инфляция в Иране составляет 23%, а реальная – порядка 30% в год. В результате получается, что наши обязательства были бы зафиксированы в евро, тарифы - в реалах, таким образом, ежегодно к нашим обязательствам прибавляется инфляция в размере 30%.

Revenue sharing взимается следующим образом: оператор подает бизнес-план, если он не выполняется, revenue sharing взимают по бизнес-плану с дисконтом 20%, если оператор работает лучше, чем заложено в бизнес-плане, revenue sharing взимается по факту.

Для третьего оператора это неприемлемые условия: фактически по итогам работы за 15 лет мы не заработали бы ничего.

Сверх этого наложился мировой финансовый кризис, который еще больше ухудшил ситуацию. Думаю, если бы не было кризиса, наверняка бы битва за эту лицензию была бы гораздо больше.

- Регулятор как-то аргументировал свое решение не идти на уступки?

- Мы провели несколько сессий переговоров с регулятором с тем, чтобы совместно найти удовлетворяющее обе стороны решение. Но, как видите, они ничем не закончились.

Нельзя забывать, что в Иране регулятор согласовывает розничные тарифы для абонентов, введение новых услуг и их тарификацию. В Иране «голос» и СМС - вот и все телекоммуникации. Возможно, из-за отсутствия практического опыта иранские коллеги считают, что инновационные услуги – «это золотое дно», а это не так.

- То есть, получается, не слишком выгодно работать на иранском рынке?

- Я бы так не сказал - все зависит от определенных условий. Численность населения в Иране составляет 70 миллионов человек, динамика прироста положительная, по прогнозам, в течение ближайших десяти лет население страны вырастет не менее, чем на 12-15%. Это говорит о том, что к концу срока действия лицензии численность населения Ирана будет составлять порядка 80-82 миллионов человек, половина которых - это люди в возрасте до 28 лет. Что, в свою очередь, означает, что у операторов сотовой связи будет образованная, активная абонентская база, которая интересуется техническими новинками, готова пробовать новые услуги и очень активно откликаться на любые предложения.

Кроме того, поскольку Иран - изолированная страна, то мировой финансовый кризис по нему ударит не очень сильно, то есть доходы населения и уровень потребления останутся примерно на существующем уровне, и ожидать резкого падения ARPU (средний доход от одного абонента – прим. ред.) не приходится. Так что, на мой взгляд, Иран остается одним из крупных и интересных рынков.

С одной стороны, Иран – очень интересный рынок, с другой стороны – много такого, что инвесторов серьезно настораживает.

Много сложностей вызывает эмбарго на Иран, в частности - проблемы с поставкой в эту страну оборудования. Если оборудование второго поколения в Иран поставляется, то с оборудованием третьего поколения не все просто: часть списка находится в black-листе на поставку, напрямую завозить это оборудование в Иран нельзя.

В Иране очень слабо развито направление дополнительных услуг, что связано исключительно с регуляторными особенностями. Никаких дополнительных услуг, кроме SMS, нет. Качество голосовой связи тоже оставляет желать много лучшего. Связано это с тем, что, во-первых, набор абонентской базы идет выше ожидаемого (на сегодня проникновение сотовой связи в Иране порядка 60% - 36 миллионов человек являются абонентами сотовой связи). Во-вторых, коммерческие операторы в Иране могут строить только радиосети, а сети передачи данных являются монополией государства. Поэтому «узкие места» возникают не столько в радиосети, сколько в транспортных сетях, на стыках, в международных шлюзах и т.д.

Впрочем, потребности рынка сильно давят на регулятора, рыночные условия под этим давлением неизбежно будут меняться.

- Непонятно, почему иранцы возлагают такие большие надежды на новые услуги и при этом держат их под запретом?

- Верно, есть такое противоречие в позиции регулятора, при этом иранские телекоммуникационные чиновники ожидают от будущего оператора хорошего качества связи и самых передовых услуг, но запреты пока не отменяют.
Скорость передачи данных в канале к физическому лицу законодательно ограничена 128 килобит в секунду. Если даже в 3G-сети технически возможно предоставить абоненту доступ в интернет со скоростью 2 мегабита, на практике она не будет выше 128 Кбит. С появлением сети 3G, конечно, проникновение интернета вырастет, так как сегодня HDSL работает очень плохо. Но с точки зрения качества 3G ничего нового не принесет, потому что упрется в законодательные ограничения.

- При всех названных вами очень непростых особенностях этого рынка – почему все-таки Иран интересен вам?

- Потому что Иран напоминает Россию в не таком уж далеком прошлом, и мы можем сегодня с точностью до 70% предсказать, как будет меняться отрасль, а это значит, что мы на этом рынке сможем играть на опережение. Европейцы обычно жалуются, что им непонятно, как работать с Ираном, а нам понятно, потому что это в чистом виде 80-ые годы в Советском Союзе. Поэтому Иран нам понятен, нам там проще работать. Мы на этом рынке смогли бы себя чувствовать очень неплохо, несмотря на все специфические требования.
Мы с вами уже говорили, что есть предпосылки к тому, что Иран будет меняться к лучшему, станет более открытым, а значит - и уровень жизни населения будет расти.

- Как вы думаете, есть ли вероятность того, что иранское правительство все-таки пойдет на уступки и изменит условия тендера?

- Иран этим и интересен – тендерные условия менялись уже четыре или пять раз, и участники до последнего момента ждали, что будут еще благоприятные изменения, но, к сожалению, никаких значительных уступок так и не дождались.
Хотя я не исключаю вариант, что изменения все же возможны. Вероятность высока. Но мы просто устали ждать, поэтому на предквалификацию не пошли.

Помимо «МегаФона» в тендере хотели участвовать несколько компаний, в том числе Qatar Telecom, Telecom Malaysia, Etisalat. Официальной информации нет, но, судя по кулуарным разговорам, все потенциальные участники тендера ведут себя очень настороженно. Все понимают, что рынок трудный, бизнес-кейс таит опасности, плюс ко всему - эмбарго на поставки в Иран и мировой финансовый кризис.

- Если будут изменены условия, вы готовы будете участвовать в тендере?

- Нам было бы интересно, если бы revenue sharing сократили хотя бы до 5%. Насколько я понимаю, такие же пожелания были высказаны со стороны практически всех иностранных операторов, которые изъявили желание купить документацию.

- То есть вы готовы вернуться к вопросу участия в тендере, если revenue sharing будет не более 5%?

- В таком случае нам нужно будет еще раз внимательно изучить весь массив условий. Вряд ли изменится только одно из них. Иранцы торговали еще тогда, когда наши предки в пещерах жили, поэтому если они пошли на уступки, это значит только то, что в другом месте что-то прибавили. И надо будет очень внимательно читать новые лицензионные требования, чтобы понять, насколько тотально они поменяли вообще все правила игры.

- Как Вы думаете, насколько были высоки шансы «МегаФона» победить в этом тендере?

- Шансы были достаточно высоки. И по политическим факторам, и по экономическим. "МегаФон" был действительно уникальным партнером для Ирана по сравнению с остальными претендентами, хотя бы потому, что у нас нейтральная политическая окраска, мы всегда говорили, что выступаем за то, чтобы у абонентов была качественная и недорогая связь.

- Как быстро вы планировали развернуть сеть в Иране?

- В Иране инфраструктура, связанная со строительством телекоммуникационных сетей, не очень хорошо развита. Существующие строительные мощности задействованы примерно на 90%, поэтому понадобилось бы полтора года для того, чтобы отрасль смогла обслужить потребности еще одного игрока на рынке. Только исходя из местных реалий, в первый год работы мы не планировали построить больше, чем 1,2-1,3 тысячи базовых станций.

- Какой объем инвестиций был заложен в вашем бизнес-плане?

- Инвестиции в проект планировались на уровне 3 миллиардов долларов за 15 лет, из них 2/3 пришлось бы на первые пять лет.

- На какую долю рынка вы рассчитывали?

- Здесь тоже есть интересный нюанс. В иранских лицензиях у каждого оператора прописано максимальное количество абонентов, которое он может подключить. На третьего оператора предусмотрено 17 миллионов абонентов. Поэтому мы в бизнес-плане примерно такие цифры и заложили: 17-20 миллионов абонентов. Но опять же – 15-летний период предсказания скорее похож на гадание на кофейной гуще, а не на реальный бизнес. Поэтому больше мы акцентировали внимание на первых пяти годах.

За первые пять лет мы планировали набрать примерно до 10 миллионов абонентов. Цифра, на мой взгляд, абсолютно реалистичная. Если бы нам удалось сделать качество чуть лучше, чем сегодня у сотовых компаний Ирана, успех бы был обеспечен.

- Что нового вы хотели привнести на иранский рынок?

- Изначально у первого иранского оператора в плане обслуживания не было практически ничего. Второй оператор привнес на этот рынок дилерскую сеть, call-центры.

Мы готовы были принести туда все наработки российского рынка, включая нашу технологию обслуживания абонентов.