Новость о самороспуске СПС и растворении его остатков в новой либеральной партии лояльного типа вызвала резкую реакцию доброкачественных оппонентов власти. Суммируя их доводы (и охотно добавляя к ним свои), можно разгромить затею на корню. СПС сливают с отстоем цинизма («Гражданская сила») и опивками масонской клоунады («Демпартия» имени кудрявого товарища Богданова). Кремлевский приказ: «объединяйся, кто может» сразу превращает новую общественную взвесь в пародию на истинный либерализм. Либерал на то и либерал, демократ на то и демократ, чтобы двигаться не сверху вниз, а снизу вверх. Верхушечные замыслы годны для бюрократии; праздник послушания подходит для чиновника, на худой конец для бизнесмена; для вольного политика и общественного деятеля он губителен.
Вероятность того, что подконтрольных либералов удушат в кремлевских объятиях – невероятно велика. Еще сильней опасность, что их используют в качестве живого щита, как только ощущение полномасштабного кризиса дойдет до народных масс: вот, эти вернулись во власть, разделили с ней ответственность, ату их! Почти наверняка ударит это по репутациям людей и структур, согласившихся помочь авторитариям; вот-вот должно было состояться объединение оппозиции на реальной политической основе, но без мелкотравчатых радикалов, а тут – упреждающая измена общему делу. Да еще на фоне демонстративной и мелочной погоновожатой мести Ходорковскому за то, что дал интервью Б. Акунину. Круг свободолюбцев страшно узок, но сузится еще непоправимей… И так далее.
Теперь зададим себе встречный вопрос. А на какой стадии общественной деградации мы находимся? За что сторонникам свободного пути России предстоит бороться – в обозримой перспективе? От ответа зависит дальнейшее.
Так вот. Если мы верим, что возможен перескок из авторитарности в демократическое царство самоуправляемой свободы, и этот отскок случится здесь и сейчас, то надо становиться к Кремлю задом, к будущему передом – и полный вперед. А если мы исходим из другого? Из того, что все обстоит гораздо хуже и болезнь зашла гораздо дальше? Общая апатия, конечно же, кончается, и нарастающий обвальный кризис подействует на дремлющие массы как будильник, но кто сказал, что разбудит он европеиста, а не зверя? И либо в ответ на смелые призывы умных мальчиков презрительного вида, в шелковых галстуках яркой расцветки и красивыми словами на устах раздастся рав-нодушное молчание, либо из окопа вылезет не молодой борец за демократию, а какой-нибудь веселый бородатый дядя, и пойдет на власть – по трупам про-будивших его к жизни возмущенцев? Тут нужно крепко задуматься.
Я прекрасно понимаю двойственность, двусмысленность и некоторую пошлость обозначенной позиции. Бывают моменты, когда считаться с сиюминутным раскладом нельзя, потому что – себя потеряешь. Сотрудничать с большевиками на том лишь основании, что они победили всерьез и надолго? Сдаваться Сталину на милость, поскольку он размял своих врагов и раздавил оппонентов? Прислоняться к Гитлеру, потому что нация – с ним, а не с Томасом Манном? При таком подходе сергианство – благо, Хайдеггер правильно вступил в НСДАП, а Горький молодец, что повез писателей на Беломорканал. Но, положа руку на сердце, кто видел в нынешнем Кремле – большевиков? Где там ныне находится Сталин? В каком из корпусов сидят оправдатели его эффективного менеджмента, известно. Но сам-то Сталин – где? Нынешняя элита не богомерзкая, не расчеловеченная, она просто по большей части циническая и глубоко чужая. В чужом пиру, конечно же, похмелье. Но не смерть.
Так вот, на что закладываться? На быстрый слом беспочвенной системы – с победой здравого демократического смысла, или на ее достаточно долгий демонтаж? Подгнивший зуб уже висит на ниточке, или его нужно долго, медленно расшатывать, держа наготове обезболивающее, а главное, заранее записавшись на прием к протезисту? Вполне возможно, что я заблуждаюсь, но ощущение такое, что в обозримый исторический период демократам придется воевать не за сиюминутную демократию, а за сохранение возможности вернуть ее когда-нибудь в родные пределы. Им нужно подержать пригасшие, но не исчезнувшие демократические инстинкты – привычки ходить на выборы, участвовать в общественных дискуссиях, вовлекать студентов в разговор о политических ценностях и социальной этике. А значит, между политическим самоубийством через уход в небытие и крохотным, не слишком-то приятным шансом говорить с людьми о будущей свободе, стоит выбрать шанс. Который дает возникающая Оппозиция Его Величества.
Что за шанс? Шанс на легальное публичное отстаивание позиций, несовместимых с идеологией суверенной демократии. На участие в выборах, особенно региональных. На работу с новым поколением – не на улице, не на митинге, а в аудитории. На медленное расширение и постепенное взращивание избирателя. На просвещение умов. Большего от новой партии ждать бессмысленно. Но пусть хотя бы даст не меньше. Что же до рисков ее дружественного поглощения, опасности занести заразу, то есть два очень простых рецепта политической контрацепции. Немедленно бежать оттуда, где вас заставляют ради пользы дела помолчать о самом важном. И оттуда, где вас понуждают соврать – для пользы дела.
Пока (и это впервые в новейшее время) врать участников кремлевского проекта подконтрольной оппозиции – не понуждали. Они с самого начала, публично и открыто говорили, что проект – кремлевский. Ограниченного действия. Верхушечный. Неполноценный. И это дает некое подобие надежды, что из замысла хоть что-то да получится. Что по крайней мере, вреда будет меньше, чем пользы. И что удастся избежать второго соблазна: отказать на просьбу отмолчаться, ежели такая просьба поступит. Отмолчаться – по делу Ходорковского. По поводу истинных масштабов нарастающего кризиса. («В Америке все основные индексы рухнули на пять процентов; европейские площадки обвалились в среднем на семь процентов; российский рынок акций также снизился» – цитата из новостей, в день 20-процентного краха.) Отмолчаться – о нарастающем кошмаре в Ингушетии. О цене признания Осетии с Абхазией. И так далее.
Но, может статься, главная опасность этого проекта – не в потенциаль-ном удушении, не в дружественном поглощении, а в стравливании тех, кто пошел на улицу, и тех, кто пошел в кабинеты. Во взаимных обличениях солидаристов и конформистов. В их ярком, увлеченном, неостановимом ин-формационном самоуничтожении. Когда все окажутся измазанными, дискредитированными, причем не «Единой Россией», а друг другом, их будет так легко смахнуть со стола. По обе стороны столешницы. Поэтому лучше всего признать: активные люди с демократическими взглядами, принявшие несо-вместимые решения о тактике, образуют не две стороны баррикады, а две колонны, которые пошли – одна в обход препятствия, другая поперек. Чтобы потом сомкнуться и увидеть, кто был прав.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
