Сергей Манасян, руководитель департамента политических исследований Института Кавказа (Армения), специально для РИА Новости.
Можно с уверенностью сказать, что сложившаяся после боев «пятидневной войны» в регионе ситуация создает на Южном Кавказе как потенциальные возможности и перспективы, так и новые угрозы и вызовы национальной безопасности и стабильному развитию. Вообще, такого рода кризисные ситуации, военные конфликты и форс-мажорные обстоятельства всегда повышают общие ставки в региональной геополитической игре, где степень возможных потерь и приобретений сторон значительно повышаются. И в этом плане общая конфигурация и геополитический расклад внутренних и внешних акторов в регионе весьма напоминает ситуацию на Южном Кавказе начала 1990-х гг.
Очень похоже, что в среднесрочной геополитической перспективе на Южном Кавказе сложится ситуация, когда Грузия будет ослабленной и, возможно, политически нестабильной, Азербайджан будет пребывать в смятении, проецируя результаты боевых действий в бывших грузинских автономиях на карабахский конфликт, и опасаясь реальной угрозы для нефтяных коммуникаций страны, а Армения будет искать свое место в новой ситуации, стараясь выиграть от региональных политических процессов.
С другой стороны, в регионе значительно повысилась роль России, впрочем, находящейся пока в состоянии некоторой эйфории. Стабильно проявилось в кризисе вокруг Южной Осетии и место ЕС: Брюссель пытается занять новую нишу в региональной политике и ищет новые форматы институционализации своего присутствия на Южном Кавказе. Турция в новых условиях тоже пытается сыграть свою региональную игру, выдвигая новую инициативу по стабилизации Южного Кавказа. Хотя перспективы предложенной Анкарой инициативы весьма пессимистически оцениваются политологами, но это, видимо, один из тех весьма частых в политике случаев, когда сам процесс важнее, чем его прогнозируемые результаты. На этом фоне пока неясно, насколько изменились роль США в регионе: имеем ли мы дело с ситуативным снижением значимости США после событий в Грузии и вскоре все возвратится на круги своя, или же произошедшее является началом более глубоких процессов, которые приведут к изменению места Южного Кавказа в американской политике?
Одним из важнейших результатов конфликта стало значительное повышение оценки рисков Грузии в качестве транзитно-коммуникационной страны и транспортного коридора, особенно ввиду последующего вторжения российских войск на территорию Грузии, захвата и установления контроля над стратегически важными в коммуникационном плане грузинскими населенными пунктами, такими, как порт Поти, города Гори, Сенаки и Хашури,. Необратимо пострадал имидж Грузии не только как «маяка демократии» в регионе, но и вообще как адекватной и предсказуемой страны с эффективной системой управления.
С разными временными промежутками во время и после боевых действий в зоне конфликта прекратили функционировать практически все масштабные международные энергетические и коммуникационные проекты, проходящие через территорию Грузии. Встали нефтепроводы «Баку-Тбилиси-Джейхан» и «Баку-Супса», газопровод «Баку-Тбилиси-Эрзерум», не транспортировалась нефть по железнодорожному маршруту «Баку-Батуми», приостановилось на неопределенный период строительство железной дороги «Карс-Ахалкалаки». Казахстан принял решение отказаться от строительства крупного нефтеперерабатывающего завода в районе Батуми. В результате, за август 2008 г. Государственная нефтяная компания Азербайджана (ГНКАР) не смогла использовать ни один из этих транспортных маршрутов и фактически не экспортировала нефти за рубеж в течение этого месяца. В свою очередь, в августе 2008 г. Азербайджанская международная операционная компания (АМОК) была вынуждена воспользоваться исключительно нефтепроводом «Баку-Новороссийск» и переориентировать все свои экспортные нефтяные потоки на российский маршрут.
В таких условиях со стороны ряда турецких экспертов и политиков, даже на уровне главы МИД Турции А.Бабаджана, стали высказываться мнения, что «Армения могла бы стать также альтернативой для прохождения газопровода, идущего на Запад со стороны Каспийского моря по территории Грузии, ставшей ненадежной после российской интервенции». Вообще, можно утверждать, что война в Южной Осетии значительно активизировала, а вернее – реанимировала кавказскую политику Турции. Например, состоялся беспрецедентный визит президента Турции А.Гюля в Ереван 6 сентября 2008 г., и в целом перспектива налаживания или нормализации армяно-турецких отношений создает рамки кардинально новой политической и коммуникационной ситуации во всем регионе Южного Кавказа.
Другим важным результатом новой геополитической ситуации - скорее даже нового регионального статуса-кво - на Южном Кавказе стало значительное снижение вероятности инициирования боевых действий в Карабахе со стороны Азербайджана. На это повлияло проецирование на зону карабахского конфликта результатов неудачной для Грузии - как бывшей метрополии - военной операции по возврату Южной Осетии. Кроме того, в новых условиях Баку оказывается в заведомо невыгодном положении в качестве инициатора возобновления боевых действий в Карабахе. Среди политиков и экспертов, занимающихся проблемами региональной политики и безопасности Южного Кавказа, уже давно существует четкое осознание того, что Армения при любых внешних обстоятельствах всегда будет намного более прозападной, чем Азербайджан, и одновременно восприниматься Москвой как намного более пророссийское государство, чем Азербайджан. Тем самым, при любом геополитическом раскладе, гипотетическое начало Баку военной операции против Карабаха и Армении будет воспринято на Западе с большим неудовольствием, чем аналогичная попытка Грузии в Южной Осетии, и поддержки со стороны Москвы в борьбе против единственного военно-политического союзника России на Южном Кавказе Азербайджан тоже не сможет получить. Более того, Баку никак не сможет представить на Западе ситуацию в зоне конфликта как прямое столкновение «пророссийской» Армении и «прозападного Азербайджана». Бытующее на Западе политическое восприятие Нагорного Карабаха, в условиях отсутствия в зоне карабахского конфликта каких либо миротворцев или военных баз третьих стран, не похоже на восприятие Южной Осетии и Абхазии.
Вместе с тем, проводимая официальным Ереваном политика комплиментаризма за все 17 лет независимости страны привела к тому, что на фоне очень тесного уровня политических контактов с США и европейскими странами у Армении на данный момент есть и реальные союзнические отношения с Россией и формат ОДКБ. А у России, в свою очередь, есть вполне конкретные обязательства перед Арменией в сфере безопасности. Хотя, конечно же, сам факт членства Армении в ОДКБ не означает, что Еревану следует надеяться, что все члены этой военно-политической организации в случае необходимости поддержат его при агрессии со стороны Азербайджана. Вряд ли можно представить себе, что казахский флот на Каспии вдруг появится у берегов Апшерона, или что таджикские пехотинцы будут воевать за Карабах. Но то, что двусторонний формат армяно-российских военно-политических отношений прямо вовлекает Россию в случае возобновления военной фазы карабахского конфликта, не вызывает сомнения даже у самых воинственно настроенных политиков в Баку.
После событий в Осетии значительно повысились внутриполитические риски для Азербайджана в случае инициировании войны в Карабахе. Поражение в новой войне для Азербайджана будет означать не только окончательную потерю Карабаха. Результатом нового поражения Баку в войне за Карабах может стать падение правящего режима Алиевых, замена всей нынешней политической элиты Азербайджана, разрушение нефтегазового и коммуникационного секторов азербайджанской экономики, а также, возможно, иные территориальные и, конечно, высокие материальные и человеческие потери.
Впрочем, в обозримом будущем основным фоном, который будет определять информационное и практическое поле «большой политики» на Южном Кавказе, будут являться все же не армяно-азербайджанские противоречия и карабахский конфликт, а отношения между Москвой и Тбилиси, ситуация в Южной Осетии и Абхазии, а также действия основных мировых и региональных акторов в рамках протекающих в Грузии и вокруг нее политических процессов.
Общим же политическим итогом «пятидневной войны» для Южного Кавказа стало формирование контуров нового статуса-кво в регионе, который в среднесрочной перспективе будет более стабильным и менее подверженным военным рискам, чем это было в предыдущие несколько лет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
