Сергей Маркедонов, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа – для РИА Новости.
Сегодня в Лондоне завершается двухдневная неформальная встреча министров обороны стран НАТО. Один из крайне важных обсуждавшихся вопросов - сотрудничество по Афганистану. Без содействия России здесь не обойтись, в связи с чем альянс делает примирительные заявления по отношению к РФ, а надежды Грузии на безграничную поддержку и скорейшее вступление в блок ослабляются.
Состоявшаяся накануне поездка генерального секретаря НАТО Яапа де Хооп Схеффера и двадцати шести послов стран - членов альянса в Тбилиси должна была продемонстрировать городу и миру неизменность курса НАТО на интеграцию Грузии в североатлантическое сообщество. Гости вместе с высшими руководителями грузинского государства вели долгие дискуссии по поводу натовских перспектив бывшей советской республики Закавказья. Однако результаты столь представительного визита оставили двойственное впечатление.
С одной стороны, в очередной раз была публично продемонстрирована поддержка североатлантических устремлений Тбилиси. С помпой создана Комиссия НАТО-Грузия, и от лица генсека альянса дано обещание держать для нее двери «открытыми». Но риторика риторикой, а реальности в Брюсселе прекрасно осознают. И понимают, что они для Грузии далеко не так благоприятны. Мирных возможностей для интеграции Абхазии и Южной Осетии у Тбилиси больше нет, а военные способы «собирания земель» с втягиванием в этот процесс НАТО не слишком соответствуют задачам альянса. Если в Афганистан с Ираком рекруты из Европы набираются с огромным напряжением сил, то участвовать в полномасштабном конфликте с Россией добровольцев найдется еще меньше.
А посему точные сроки предоставления Плана действий по членству (ПДЧ) не были названы. Более того, Яап де Хооп Схеффер усомнился в качестве проводимых в Грузии «демократических реформ», посоветовав Михаилу Саакашвили (юристу по образованию) сосредоточиться на приведении в соответствии с высокими стандартами НАТО судебной системы. Генсек НАТО также высказался почти в библейском духе, что «судить Россию - не дело НАТО». И в конце концов, заявил, что «при обсуждении проблем Грузии и перспектив их решения невозможно не учитывать фактор РФ».
В этой связи неудивительно, что через два дня после отъезда из Тбилиси представительной брюссельской делегации секретарь Совета национальной безопасности Грузии Александр Ломая в интервью газете «Квела сиахлэ» («Все новости») заявил, что «пока нет гарантий получения ПДЧ в декабре». Естественно, отметив при этом, что главное - это сам факт сотрудничества Грузии с НАТО.
Между тем, североатлантическая мотивация Грузии сама по себе заслуживает отдельного изучения и осмысления. Это, по сути, ключевой сюжет для понимания грузинской внешней и внутренней политики в постсоветский период.
Для Грузии НАТО – это, конечно же, не приобщение к западным ценностям или к демократии (символично, кстати, что Схеффер не встретился с представителями грузинской оппозиции). НАТО - это инструмент для решения территориальных проблем. В начале - середине 90-х годов в Тбилиси надеялись на Россию, а североатлантические проекты обсуждали разве что маргиналы. В Грузии укреплялись ожидания скорого решения абхазской (а также югоосетинской) проблемы с помощью РФ. Когда эти ожидания не сбылись, Эдуард Шеварднадзе начал проводить радикально прозападный политический курс. В 1999 году тогдашний президент Грузии заявил, что к 2005 году его страна «постучится в двери НАТО».
Уже тогда в подходах официального Тбилиси содержались те фундаментальные ошибки и просчеты, которые завершились провальным походом на Цхинвали в «горячем августе» 2008-го. Вместо честного и открытого диалога с абхазами и осетинами (которых, по идее, они должны были рассматривать как собственных граждан), грузинские лидеры искали сильного союзника, с помощью которого они смогли бы «собрать Грузию воедино».
Сначала была ставка на российских миротворцев (которые, по мысли тбилисских стратегов, должны были проявить «объективность» - читай, помочь Грузии присоединить бывшие автономии силой). Когда же эта ставка не сработала, стали «стучаться в двери НАТО». При этом слишком интенсивный стук заглушал весьма осторожный оптимизм по поводу появления нового члена альянса, который демонстрировали натовские чиновники. Между тем, их осторожные заявления в течение четырех лет рассматривались в Тбилиси едва ли не как одобрение жесткой линии на «разморозку конфликтов».
Грузинская элита сама создала себе необоснованные надежды на то, что из-за амбиций «молодого юриста» страны Запада вступят с новую мировую конфронтацию с Россией. Впрочем, и натовским чиновникам надо было быть доходчивей и критичнее по отношению к Тбилиси в объяснении своих позиций.
Как бы то ни было, политический инфантилизм постсоветской грузинской элиты, стремление решить свои внутренние проблемы за счет внешних факторов, закончились тем, чем и должны были закончиться. Вступление в НАТО потеряло для Тбилиси всякий политический смысл, поскольку никто в Москве не откажется от признания Абхазии и Южной Осетии, и никто в Брюсселе не решиться идти войной на Россию. А что касается риторики, то такова уж работа политиков. Не каяться же натовской бюрократии в своих просчетах. Да и нынешней власти в Тбилиси не хочется признавать провал политики односторонней ориентации на североатлантические структуры. А потому, для разного рода североатлантических комиссий и комитетов открывается большой фронт работ.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
