Федор Лукьянов, главный редактор журнала Russia in Global Affairs, для РИА Новости.
Долгосрочные последствия событий августа 2008 года не поддаются моментальному осмыслению. Случившееся вскрыло все противоречия, недовольства и внутреннее напряжение, копившееся на протяжении практически всего постсоветского периода. Как заметил президент Дмитрий Медведев, августовская война стала концом всех иллюзий относительно наличия сколько-нибудь надежной системы международной безопасности.
Какие выводы можно сделать уже сегодня?
Во-первых, обозначился драматический конфликт восприятий, качественно превосходящий по глубине разногласия, которые раньше возникали между Москвой и западными столицами.
В России впервые за долгое время наблюдается почти полный консенсус в том, что касается оценки событий. Не только политическое руководство, но и значительное большинство граждан рассматривают действия российской армии и российского руководства как вынужденные (не было другого выбора) и стопроцентно оправданные – и политически, и морально, и даже в правовом смысле.
Поэтому общественное мнение искренне шокировано внешней реакцией и тем, насколько однозначную поддержку получил на Западе Михаил Саакашвили, нарушивший все нормы цивилизованного поведения. Российские политики и граждане (на сей раз между ними очень мало расхождений) усматривают в этом даже не двойные стандарты, присущие любой политике, а неприкрытый цинизм, выходящий за рамки нормальной политической практики.
Во-вторых, и это следствие описанного феномена, во внешней политике России наметился концептуальный поворот.
Несмотря на нараставшие сложности в отношениях с Западом, стратегической целью Владимира Путина в бытность его президентом была интеграция России в международную систему – экономическую и политическую. Условия такой интеграции менялись, запросы росли, но саму задачу никто не отменял.
Теперь, судя по всему, вместо «стратегических партнерств», расплодившихся в последние 15 лет, приоритетной становится стратегическая самостоятельность. Задача интеграции куда-либо больше не ставится, зато цель консолидации сферы влияния для укрепления позиций в качестве «независимого полюса» в многополярном мире выражена четко и однозначно, как никогда прежде. Подобная постановка вопроса не является антизападной, но политика перестает быть западноцентричной. То есть она больше не будет рассматривать все шаги сквозь призму того, как они скажутся на отношениях с Европой и США.
В-третьих, проблема отсутствия надежных союзников, о которой говорили давно, проявилась остро и наглядно. Москве предстоит формулировать новые принципы отношений со странами, на поддержку которых она хотела бы рассчитывать. Строительство постоянных альянсов затруднено объективными проблемами – разнонаправленностью интересов практически любого государства в глобальном мире. Попытка может быть предпринята, но более вероятно формирование ситуативных коалиций для решения конкретных задач, что больше соответствует специфике многополярного мира.
В-четвертых, Россия впервые после распада СССР продемонстрировала, что способна и готова применять силу вне собственной территории для защиты своих интересов. Перед соседними государствами встает вопрос о способах обеспечения безопасности. Если предельно упростить дилемму – безопасности «против России» или «вместе с Россией». На постсоветском пространстве начинается настоящая «большая игра», в которой Россия не намерена уступать. Поляризация международных отношений затрудняет ставку на многовекторность, которая служила основой политики всех государств СНГ.
В-пятых, резкие действия России показали, что стратегия Запада по планомерному освоению геополитического наследства Советского Союза себя исчерпала.
Перед Соединенными Штатами и их европейскими союзниками также встает дилемма: занимать жесткую позицию, перейдя к полноценному сдерживанию возрождающихся амбиций Москвы, либо попытаться найти баланс интересов с Россией, признав ее право на особую позицию в собственной сфере влияния. Ответ на этот вопрос в Старом и Новом Свете может сильно различаться. Теоретически возможна дискуссия о создании новой системы безопасности с участием России. Именно это предлагал в июне 2008 года, выступая в Берлине, Дмитрий Медведев. Но, судя по реакции Запада, такой вариант сегодня практически невероятен.
В-шестых, обозначилась концептуальная проблема взаимоотношений с Соединенными Штатами. США – сверхдержава с глобальными амбициями. У лидера мирового порядка второстепенных интересов нет. Пожертвовать ничем нельзя, да и обмениваться не стоит, потому что если «посыплется» в одном месте, возможен эффект домино. Так что все остальных надо «отжимать» насколько возможно. Попытка США укрепить свои лидерские позиции посредством демонстрации силы и решимости защищать все возможные сферы влияния (по всему миру) может привести к резкой эскалации.
В-седьмых, в ближайшие несколько лет миру предстоит финальный этап распада прежней институциональной системы, что чревато серьезнейшими потрясениями. Главная задача мировой дипломатии формулируется просто и очень жестко – не допустить новой большой войны. Продавливание своих интересов при отсутствии правил и баланса сил – путь, ведущий к серьезным катаклизмам, и всем мировым политикам следует всегда иметь это в виду.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
