Никита Петров, специально для "РИА Новости".
На 10 сентября запланирован визит в Государственную Думу министра обороны Анатолия Сердюкова. Он будет рассказывать депутатам о том, как идет строительство современных вооруженных сил, об их решаемых и все еще нерешенных проблемах. Не исключено, что среди тех вопросов, которые будут задавать министру народные избранники, появятся и вопросы об оружии, которого так не хватало нашим войскам, проводившим в Южной Осетии операцию по принуждению к миру грузинского агрессора.
Сейчас, когда эта операция завершена, а основные части и подразделения 58-й армии Северо-Кавказского военного округа выведены на территорию России, вручены награды отличившимся и преданы земле погибшие, настало время и для критического анализа тех недостатков, которые проявились в ходе боев. К чему, кстати, призвал руководство военного ведомства и президент России Дмитрий Медведев, который поручил министру Сердюкову внести предложения по корректировке Госпрограммы вооружений. Что нужно Российской армии, чтобы стать по-настоящему современной и эффективной, в принципе, давно известно, Это не только новые огневые и поражающие средства, а, в первую очередь, системы обеспечения боя.
Самые большие потери, знают участники тех боев, миротворцы понесли в первые часы вероломной грузинской агрессии. И не только потому, что в Москве и во Владикавказе задержались с командой на решительное отражение нападения и на ввод в Южную Осетию частей 58-й армии, но и, не в последнюю очередь, из-за того, что российские войска не знали точно, где размещены огневые позиции грузинских батарей залпового огня «Град», самоходных артиллерийских установок «Гвоздика», подразделений танков Т-72... Они не имели надежных разведывательных средств. Таких, какими, к примеру, могли стать для них беспилотные летательные аппараты, БПЛА, как их называют специалисты. Беспилотники отечественного и зарубежного производства регулярно демонстрируются на международных выставках в Жуковском, представлены они были и в прошлом году на МАКС-2007. Но в войсках их как не было, так и нет. Более того, в 2006 году руководство военного ведомства отказалось от закупок этих летательных аппаратов. Как разведывательных, так и ударных. Вот и пришлось посылать на фоторазведку дальний бомбардировщик Ту-22М3, а на подавление грузинских реактивных батарей штурмовики Су-25.
Отсюда и потери четырех самолетов, чего, естественно, не могло бы быть, если бы войска располагали столь необходимой им разведывательной и ударной беспилотной авиацией.
Гибель трех штурмовиков Су-25 свидетельствует так же и о том, что эти самолеты, кстати, отлично проявившие себя больше двадцати лет назад во время афганской войны, не прошли с тех пор необходимой модернизации. У них до сих пор нет радиолокационных прицелов, бортовой ЭВМ, которая рассчитывает данные на поражение наземного противника, и нет соответствующих ракет «воздух-поверхность», которые могли бы лететь к цели, запущенные вне зоны действия систем ПВО противника. Не смогли применить эти самолеты для борьбы с артиллерией и зенитно-ракетными комплексами противника и высокоточное оружие. Поразительно здесь то, что вся эта аппаратура существует в действующих образцах. Она тоже неоднократно демонстрировалась на различных выставках. Есть даже фирмы, которые готовы заменить устаревшее бортовое радиоэлектронное оборудование «Грачей», так в войсках называют Су-25, на современное. Причем, поставить его в те же ячейки и отсеки, где до этого стояла устаревшая аппаратура, даже соединения для кабелей менять не придется.
Но эти фирмы к такой работе не допускают. У Минобороны есть свои «избранники», которые получают на подобные заказы хорошие бюджетные деньги, но качество выполненного ими задания оборачивается потом, как оказывается, потерянными в бою самолетами, пленением и гибелью летчиков.
Примерно такая же ситуация сложилась и с системами радиоэлектронной борьбы. Оказалось, что наши комплексы РЭБ не способны «ослепить» и подавить зенитно-ракетные и разведывательные комплексы противника, их радиолокационные станции, системы высокочастотной связи и управления. Это при том, что грузинская армия располагала далеко не самыми лучшими образцами подобных вооружений. И опять отсутствие такой аппаратуры привело к ненужным и необязательным в данном случае потерям в боевой силе и технике войск 58-й армии.
Давно известны специалистам, да и не только им, проблемы с отечественной бронетанковой техникой. С тем, что в войсках «воюющего» Северо-Кавказского военного округа до сих пор стоят на вооружении танки Т-72, на которых нет прицелов ночного видения. Их, впрочем, нет и на более современных отечественных танках Т-80У и Т-90. Более того, оказалось, что ячейки для динамической брони, устройства, позволяющего «отбрасывать» и подрывать кумулятивные снаряды противника, едва они касаются брони, в боевых машинах, которые участвовали в боевых действиях против грузинских агрессоров, не были заполнены необходимыми взрывчатыми веществами. Но дело даже не в этих «деталях». Известно, что танк весьма уязвимая боевая единица во время боев в горах, на марше и в городе. Его экипажу, закрытому броней, не хватает визуального обзора, а, значит, и возможности заметить затаившегося в засаде (в пещере, за валунами, за кустами, в овраге) бойца с гранатометом и кумулятивной гранатой.
Для борьбы с такими засадами на «Уралвагонзаводе» в Нижнем Тагиле двадцать с лишним лет назад создана боевая машина поддержки танков (БМПТ). Она разрабатывалась еще для войск, сражавшихся с моджахедами в Афганистане. В ее башне – девять огневых каналов. Противотанковые ракеты, крупнокалиберные пулеметы, зенитные пулеметы и зенитно-ракетные комплексы, автоматические 30-миллиметровые и 40-миллиметровые гранатометы. А главное – очень хорошие системы визуального обзора, позволяющие увидеть притаившегося в засаде вражеского бойца задолго до того, как он произведет свой выстрел. И, естественно, сделать все, чтобы такого выстрела не прозвучало. БМПТ прошла все стадии госиспытаний, демонстрировалась на многих выставках. Но в войсках ее до сих пор нет. Почему? Объяснить невозможно. Как невозможно объяснить, почему наши бронемашины идут в атаку без прикрытия ударных вертолетов, как эти принято в армиях ведущих стран мира. Например, в израильской. Почему между танкистами, мотострелками, вертолетчиками и летчиками штурмовой, фронтовой авиации нет постоянной устойчивой связи, единой системы управления боем? Хотя о создании такой системы специалисты говорят уже не первый год.
Между тем требование о том, что все средства вооруженной борьбы, как и воины, выполняющие общую боевую задачу, должны быть прочно увязаны в единую систему боевого управления, давно стало азбучной истинной. Но почему-то не для нашей армии и не для ее руководителей. Привычка компенсировать отставание в системах обеспечения боя героизмом, мужеством и самоотверженностью российского солдата и офицера очень дорого обходится стране и ее армии. Пора учиться воевать по-новому и по-современному. Именно в этом направлении надо скорректировать и Гособоронзаказ.
Но почему-то полной уверенности в том, что после событий в Южной Осетии наша армия наконец-то хотя бы завтра станет получать то оружие и те системы обеспечения боя, которые ей крайне необходимы уже сегодня, к сожалению, нет. Слишком часто анализ прошедшей войны заканчивается у нас только разговором. Тем более, войны, где мы в очередной раз одержали победу. Несмотря ни на что и вопреки всему.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
