Александр Искандарян, директор Кавказского института, член Экспертного совета РИА Новости (Ереван).
События, произошедшие в последние несколько недель в Южной Осетии, повлияли далеко не только на Грузию и на те непризнанные страны, которые непосредственно вовлечены в противостояние с Грузией, то есть собственно Южную Осетию и Абхазию. Они затронули как минимум весь Южный Кавказ. Во всяком случае, ощущение, что эти события приведут – и уже привели - к кардинальному изменению всего региона, стало общим местом в прессе, высказываниях политологов, аналитиков, общественных деятелей.
В частности, в Армении идет оживленная дискуссия о том, каким образом случившееся повлияет на ее будущее. Армянские политики чрезвычайно осторожны в своих высказываниях по понятной причине - Армения географически отделена от России Грузией, через которую проходят практически все коммуникации. В нынешних дискуссиях речь идет далеко не только о собственно политических последствиях. Понятно, что резкое ослабление Грузии и новая роль России в регионе многое изменят. Но речь идет также и о перспективе признания Россией непризнанных государств.
Вопрос даже не в том, насколько реалистично такое признание, и, если да, то как скоро оно наступит. Речь идет, в частности, о так называемых «двойных стандартах» и, естественно, о Карабахе.
Формулируемый вопрос чрезвычайно прост: а чем, собственно, отличаются случаи Абхазии и Осетии от Карабаха? Нагорно-Карабахскую республику принято считать самым состоявшимся непризнанным государством Южного Кавказа, война там закончилась более 14 лет назад, перемирие поддерживается без каких-либо миротворцев, государственные и управленческие структуры достаточно сформированы, армия - одна из самых эффективных в регионе, достигнута внутренняя легитимность, проводятся выборы, действует конституция и пр. И, тем не менее, из общественной дискуссии в России Карабах выпадает.
Проблема тут не в том, что Нагорному Карабаху необходимо признание со стороны России. В Карабахе бытуют разные мнения о том, будет ли такое признание способствовать скорейшему международному признанию или, наоборот, отдалит его. Дело в том, что если Россия признает Южную Осетию и Абхазию, или, как минимум, будут сделаны существенные шаги по пути признания этих двух самопровозглашенных республик, но не Карабаха, это будет означать, что признание носит конъюнктурный политический характер и собственно к непризнанным республикам имеет опосредованное отношение, являясь функцией российско-грузинских отношений.
А это уже переводит отношение России к непризнанным образованиям бывшего СССР совсем в другой формат - формат политического интереса, который может меняться: сегодня он есть, а завтра его может и не быть. Если же это не принцип - признавать тех, кто добился отделения, а интерес - признать, чтоб наказать кого-то, то тут система гарантий должна быть совсем другой. Армения и Карабах с Россией не граничат, как Южная Осетия и Абхазия. Тут возможны различные варианты, от договора между Арменией и Нагорно-Карабахской республикой до инициированной некоторыми партиями кампании по признанию Арменией Нагорно-Карабахской республики.
Таким образом, ответ на вопрос «а чем мы хуже», будет важным, даже если никакого признания Россией Абхазии и Южной Осетии не произойдет. Армения - и даже сам Нагорный Карабах - не признали Косова, хотя конъюнктурно это было бы выгодно, поскольку это прецедент. Сейчас здесь ждут, как поступит Россия.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
