Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?

Прощание с Александром Солженицыным прошло достойно. Как была достойна его жизнь. Хоронили писателя без официальной помпы и без лишнего народного любопытства. Торжественно и спокойно. С ясной верой в воскресение мертвых и вечную жизнь будущего века. Если бывают идеальные похороны великих людей – то вот пример.
Но неспокойны были комментарии по поводу этой смерти, к которой Александр Исаевич готовился давно, осознанно и по-христиански. Так  или иначе повторялся сквозной мотив: умерла совесть нации, больше некому болеть за народ – и никогда больше не будет в России грандиозных писателей и могущественных личностей. Солженицын – последний. О мельчающем мире писал и сам Солженицын; он многократно говорил о неуклонном и, увы, непоправимом падении культуры, окончательной победе меркантильности над идеалом. Но, признавая правильность диагноза, мы не обязаны безоговорочно соглашаться с приговором. И отказываться от надежды – на то, что вопреки очевидной логике, история вновь развернется в неожиданном направлении и сформирует людей, сомасштабных Солженицыну.
Ведь и его – не должно было быть. Из советских мальчиков, воспитанных под колпаком коммунистической идеологии, не вылупляются победители над коммунизмом. А если вылупляются, то быстро попадают в лагерь и почти никогда из него не выходят. А если даже выходят, то не заболевают раком, проявляющемся на последней стадии. А если выздоравливают, то не выныривают на подцензурную поверхность издаваемой литературы… и так далее. На каждом новом витке солженицынской судьбы писателя ждала либо неминуемая гибель, либо неизбежный выброс вникуда. А тем не менее – сложилось. Не потому ли, что Солженицын умел услышать непредсказуемый, непросчитываемый голос Божьей воли и ей – подчиниться, принять как свой собственный выбор.
Точно также, не должно было быть и гениального солженицынского оппонента Андрея Сахарова. Ну не выходят великие диссиденты из среды создателей атомного оружия, обладателей всех привилегий и многократных Героев Социалистического Труда. А вот Андрей Дмитриевич взял – и вышел. И пошел, пошел – куда вела его судьба.
Их обоих в равной мере, хотя и очень по-разному, востребовала русская жизнь, трагическая российская история; они на это требование – ответили. А не ответили бы – кто бы о них узнал? Сахарова чтили бы в ряду великих физиков, работавших на оборону. А Солженицына – как одного из миллионов безымянных жертв, принесенных на алтарь советского режима. Точно так, мы не знаем о людях, потенциально наделенных теми же возможностями, но непроявленных, не обнаруживших себя – сегодня.
Впрочем, ничего нового в нынешних комментариях нет; они укоренены в культурной традиции. Когда в 1800-м году хоронили генералиссимуса Суворова, грандиозный русский поэт Гаврила Романович Державин вынес суровый вердикт – и своему времени, и будущим эпохам.
Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снигирь?
С кем мы пойдем войной на Гиену?
Кто теперь вождь наш, кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат.

…Львиного сердца, крыльев орлиных
Нет теперь с нами! – что воевать?
Стихи прекрасные, мороз по коже. Но через 12 лет началась Отечественная война, в которой проявился полководец, от которого никто особых полководческих свершений и не ждал; в момент создания слезного «Снигиря» Михаил Илларионович Кутузов имел репутацию хитрого военного дипломата и уклончивого царедворца; примерно как Сахаров имел репутацию верного научного слуги режима. Не с кем было воевать; не было вождя; отсутствовал богатырь – пока не было великой военной задачи. Она была поставлена – и вождь появился.
Давайте лучше скажем по-другому. Солженицын – не последний праведник, не последний гений, не последний учитель. Он лишь последний из тех великих русских людей, которых нам посчастливилось угадать, почувствовать при их жизни. Таких и правда больше нет. И в обозримом будущем вряд ли они появятся. Но разве Божье творчество закончилось? Разве новые поколения не будут искать правду вопреки царящей лжи, восстанавливать утраченные нравственные ориентиры, сопротивляться энтропии, выбираться из-под обвалов и наново обустраивать страну? Никуда не денутся – будут. А если будут, то получат и «богатыря». Что же до умершей совести нации… то что же это за нация такая, вся совесть которой связана лишь с краткой жизнью смертного человека? Пускай и по-настоящему великого, как Солженицын. Никуда совесть нации не делась. Она будет искать себе проявления. И новые воплощения. Поживем – увидим.
Наша нынешняя горечь связана не с тем, что русская история остановилась и Солженицын унес с собой тайну полного самоосуществления и секрет человеческого величия. А в том, что больше никогда не будет с нами рядом именно этого – мужественного, сильного, красивого человека, счастливого особым счастьем совестливой жизни. Он сумел изменить сознание нескольких поколений. Он задал точку морального отсчета для целой эпохи. Он, в конце концов, написал грандиозные книги. Мы-то и впрямь осиротели, хотя никто нас в сыновья не призывал. Но нет ничего более противного солженицынскому духу, чем унылые стенания на тему исчезнувшей совести и пресекшейся традиции. Он эту традицию не завершил, а продолжил.
Вечная ему память. И спасибо от всего сердца.