УБУД (о.Бали, Индонезия), 1 авг - РИА Новости, Михаил Цыганов. Ежедневно прибывающие сейчас на Остров богов и демонов десятки тысяч туристов видят совсем другой Бали, чем тот, который рисовал Шпис. И дело здесь совсем не в губительном «заморском» влиянии на традиционный уклад.
Напротив, именно туризм сыграл огромную роль в сохранении и развитии удивительного балийского искусства. Просто тогда это был совсем другой туризм.
Мифы туристических справочников о том, что массовый туризм на Бали начали австралийцы в 70-е годы прошлого века - это просто мифы. На самом деле, первые пароходы с туристами стали прибывать на Бали еще в 1914 году, а уж промежуток между двумя мировыми войнами вообще стал эпохой расцвета круизного туризма. А Бали - одним из самых известных в Европе пунктов назначения (в немалой степени благодаря нашему герою).
«В последнее время туристические агентства используют манящее имя Бали, чтобы привлекать толпы совершающих кругосветные круизы туристов, останавливающиеся на острове на один день», - писал еще в 1937 году один из друзей Шписа, мексиканский художник Мигель Коваррубиас. Но и без учета круизов уже в 1930 году на Бали прибывало до ста туристов в месяц, а к 1940 оно выросло до 250 - поразительный по тем временам показатель!
Но... тогда путешествовали не для того, чтобы валяться на пляжах или сидеть в барах, а чтобы посмотреть другую жизнь. Кроме того, за недели плавания, надо полагать, путешественники успевали пресытиться морями и океанами и не так стремились на побережье. Как бы то ни было, туристической столицей Бали в те годы стала расположенная в предгорьях в центре острова деревушка Убуд, а на месте сотен «пятизвездников» в нынешних туристических резервациях полуострова Букит на самом юге Бали стояли лишь выжженные солнцем утесы.
Но на Бали Шпис попал не сразу...
При дворе султана Джокьякарты
Нашему герою повезло: знакомство с Бали он начал с Явы. И это логично: ведь нынешняя балийская культура является продолжением культуры главного острова Индонезии: именно на Бали бежали правители и жрецы индобуддистских царств и княжеств, разгромленных возникшими на побережье Явы в XV-XVI веках мусульманскими портами-султанатами.
Не повезло ему в другом: пришлось снова начинать все с нуля. «И после трудного и опасного плавания в качестве матроса грузового судна я прибыл на Яву, где и сбежал с корабля!» - писал он.
Из порта Батавии, как тогда называли нынешнюю Джакарту, Вальтер сначала прибывает в лежащий в горном сердце Западной Явы молодой город Бандунг, имевший репутацию «яванского Парижа». Там он работает тапером в показывавшем немые фильмы местном кинотеатре. И, конечно, рисует - к этому времени относится несколько великолепных горных пейзажей района Преангер (Перианган) - «Обители богов».
Ява сразу очаровала Шписа. «Эти люди - сунданцы и яванцы - столь невероятно красивы, столь изящно сложены, коричневы и аристократичны, что каждому, кто к ним не принадлежит, должно быть за себя стыдно», - писал он.
Другого мнения Вальтер был о «колонизаторах»: «Голландцы здесь являются самыми отвратительными и ограниченными людьми, каких только можно себе представить - некультурными, заносчивыми, глупыми, скучными, надменными».
Следующим пунктом на его маршруте становится «культурная столица» Явы Джокьякарта, где она сначала работает пианистом. Но после того, как живой интерес Шписа к яванской культуре привлек к себе внимание самого султана Хаменгкубувоно VIII, он занял должность дирижера придворного европейского оркестра. И даже оказался первым европейцем, живущим в кратоне - дворце султана.
Там Вальтер продолжал изучать состоящий из десятков самых разных инструментов яванский оркестр гамелан (дирижером гамелана он не стал, поскольку в гамелане дирижера нет вообще - мелодия рождается не трудами подчиняющихся воле одного человека музыкантов, как в западной музыке, а становится результатом самовыражения огромного живого организма). Зато Шпис научился играть на всех инструментах гамелана и даже разработал систему записи исполняемых им произведений нотами.
Может показаться простым, но это была безумно трудная задача. Дело в том, что не существует «стандартного гамелана», и даже общая классификация их настолько сложна, что можно говорить об уникальности практического каждого (только на Бали насчитывается не менее 20 различных ТИПОВ гамелана). Нет и стандартной настройки - более того, в старину она являлась своего рода «авторским правом» данной группы исполнителей и не могла воспроизводиться другими... Поэтому для записи нот Шпису приходилось долго и упорно подбирать сходные звуки на двух пианино...
А еще Вальтер учит малайский и - главное - сложнейший многоуровневый яванский язык (что очень пригодится ему на Бали, где говорят на родственном яванскому балийском).
Последний рай?
На самом Бали Вальтер впервые ненадолго появился в 1925 году и был сразу очарован им, так что в 1927 году переселился туда совсем.
Это было непростое для «Последнего рая», как вскоре стали называть остров за рубежом, время. Закрепившиеся на Яве за несколько веков до этого голландцы захватили Южный Бали буквально только что - в результате кампании 1906-1908 годов. Еще свежи в памяти пупутаны - массовые самоубийства сотен и тысяч балийцев после проигранных битв. И нельзя не отдать должного проницательности прежде правивших Убудом и его окрестностями князей Сукавати, которые увидели в появившейся в деревне странном тощем пешеходе возможный противовес колонизаторам...
Как бы то ни было, тогдашний глава дома Сукавати - Чокорда Геде Агунг (Tjokorda Gede Agung Sukawati) - предоставил Вальтеру участок земли близ слияния двух рек в местечке Чампуан (Tjampuhan), где тот и построил свой двухэтажный дом, который быстро становится местом паломничества буквально сотен балийских художников.
Для подавляющего большинства из них идеи о том, что рисовать можно не только канонические сюжеты, но и повседневную жизнь; что рисунок может следовать реальной анатомии людей и животных; что есть такое понятие, как перспектива; что на рисунках можно ставить свою подпись; что творить можно и на продажу были абсолютно новыми концепциями...
Вместе со своим единомышленником - голландцем Рудольфом Бонне и князем Сукавати в 1936 году Шпис основал общество Пита-маха (Pita Maha), ставшее катализатором трансформации балийского искусства.
Помимо чисто художественных, Пита-маха ставила перед собой цель материальной помощи художникам, что было очень актуально: лишив власти (а значит - и прежних доходов) властителей балийских царств, голландцы сломали и старую схему финансирования искусств - обнищавшие меценаты перестали заказывать что бы то ни было... Поэтому помощь Пита-махи в реализации художественных произведений (в том числе и за рубежом) - при полном отсутствие любой другой системы для этого - была совсем не лишней. Кроме того, ассоциация провела ряд выставок в Европе и Японии, что также немало способствовало пропаганде балийского искусства.
В Убуде вокруг Пита-махи быстро сформировалась интеллектуально-артистическая колония искателей гогеновского покоя, умиротворения и новых источников вдохновения. Вальтер, наиболее известный член коммуны, становится неофициальным гидом известных европейских и американских артистов, музыкантов, кинематографов и антропологов, привлеченных на остров растущей день ото дня популярностью Бали. Именно к этим годам относится его дружба с Чарли Чаплином, Ноэлем Ковардом, Мигелем Коваррубиасом (Miguel Covarrubias), Вики Баум (Vicky Baum), Маргарет Мид (Margaret Mead) и посетившим его Рабиндранатом Тагором.
Впрочем, от подобной активности Шпис скоро утомился и в 1937 году перебрался в расположенную у подножия вулкана Гунунг-Агунг («Верховной горы») деревушку Исех. Где в следующем году написал одну из самых знаменитых своих картин - «Исех в утреннем свете» ("Iseh im Morgenlicht 1938").
Съемки «Острова демонов»
Первый фильм о Бали - документальная «Царская кремация» - был снят голландцем В.Мюлленсом (W.Mullens) еще в 1926 году (кстати, у вас возможность посмотреть, о чем именно в нем шла речь, вот в этом видеоролике РИА Новости, который снимался через 82 года. При этом попытайтесь представить себе, какое воздействие подобное зрелище могло оказать на европейцев 20-х годов, когда кино еще утратило очарования новизны). Фильм был, что называется, «обречен» на успех, и вслед за этой «первой ласточкой» на Бали один за другим снимаются несколько уже художественных фильмов - французских, немецких, американских.
Шпис, ставший к тому времени признанным экспертом по балийской и яванской культуре, консультирует их создателей, пишет элементы сценария и музыку, помогает в выборе актеров и режиссуре и - имея хорошие отношения с князем Сукавати - в доступе к живописным местам для съемок. А для одного из фильмов - "Острова демонов" (Insel der Demonen), снятого бароном Виктором фон Плессеном (Baron Viktor von Plessen) в 1931 г. - он даже ставит собственную версию ставшего самым популярным во внешнем мире и в определенной мере - «лицом Бали» - "танца обезьян", знаменитого кечака.
Нынешняя популярность кечака среди туристов не удивительна - ведь он именно на них и рассчитан. Перед Вальтером стояла задача адаптировать для европейского зрителя сложнейший язык балийского танца, который может продолжаться более суток, и в котором каждое движение пальца, каждый взгляд исполнен смысла и имеет уникальное значение, прекрасно понимаемые балийцами, но абсолютно бессмысленные для непосвященного.
Шпис идет на смелый эксперимент: берет сюжет Рамаяны об армии обезьян, посланной Рамой на выручку своей жены Ситы, интегрирует в него движения традиционных балийских военных танцев, увеличивает число танцоров до более чем ста. И, конечно, добавляет издаваемые танцующими в концентрических кругах мужчинами знаменитые синкопированные крики обезьян «Чак! Чак!», благодаря которым кечак и получил свое название.
Сам «Остров демонов» был признан критикой и зрителем одним из лучших фильмов 1932 года и по сей день остается памятником кинематографической и этнографической культуры, впервые познакомившим мир с искусно вплетенными в сюжет тончайшими, документально точными деталями балийской культуры и быта. Барон Плессен прибыл на Бали без сценария, так что вся заслуга создания образа ведьмы Чалон Аранг (Calon Arang; одноименная картина была написана еще на Яве в 1924 году), ставшего символом «темной стороны» Бали, Бали как «Острова демонов», полностью принадлежит художественному режиссеру и сценаристу фильмы Вальтеру Шпису.
Однако на Бали Вальтер проявил себя не только как художник, кинорежиссер и хореограф, но и как музыковед, археолог, этнограф, зоолог и ботаник, фотограф и лингвист. Вместе с британцем Бериллом де Зете (Beryl de Zoete) он пишет книгу «Танец и драма на Бали», помогает канадскому музыканту и композитору Колину Макфи (Colin McPhee) в написании «Музыки Бали» (Music in Bali). Он также считается отцом знаменитого «удлиненного» стиля резьбы по дереву. Впрочем, рассказ еще и об этих сторонах его деятельности занял бы слишком места.
Тучи сгущаются
Выше уже упоминалось, что семейство Сукавати видело в популярности Бали среди творческой интеллигенции Запада своего рода противовес засилью сжимавших свою хватку на свежезахваченном Бали голландских колонизаторов. Поэтому арест Шписа колониальными властями по обвинению в «недостойном поведении» можно рассматривать еще и в этом свете. О том же говорят и концерты музыки гамелана, устраивавшиеся балийцами под стенами камеры Шписа... Тем не менее, несмотря на заступничество Маргарет Мид, давшей показания, что «правонарушения» Вальтера вполне совместимы с балийской культурой, почти год (с декабря 1938 по сентябрь 1939 года) тому пришлось провести в тюрьме.
Именно в тюремной камере в городе Сурабая (Восточная Ява) Шпис написал еще один шедевр - проданную в 2002 году на аукционе Кристи в Сингапуре более чем за миллион долларов картину «Ландшафт и дети». Там же он делает для Зоологического музея серию зарисовок насекомых и морской фауны. А написанной наполовину в состоянии транса картине «Скерцо для духовых инструментов» (Scherzo for Brass Instruments) было суждено стать провозвестницей судьбы самого Вальтера: посвященная дирижеру Чикагского филармонического оркестра Леопольду Стоковски (Leopold Stokowski), «Скерцо» была отправлена из Сурабаи в Чикаго морем, но так и не прибыла на место назначения. Нам она известна лишь по сделанным в тюрьме фотографиям - впрочем, точно так же, как и очень, очень многие другие картины Вальтера.
Но все начавшиеся в 1939 году беды Шписа были лишь прелюдией к трагедии. Разразилась вторая мировая война, Германия оккупировала Нидерланды, в ответ, на что колониальные власти интернировали всех лиц немецкого происхождения. Так второй раз в своей жизни Вальтер оказался в лагере для интернированных - сначала в местечке Ньяви на Яве, затем на Суматре. В роковой день 18 января 1942 года он взошел на борт парохода «Ван Имхоф» (Van Imhoff), который должен был доставить арестованных и интернированных на Цейлон.
Уже на следующий день судно было атаковано японским торпедоносцем и потонуло близ острова Ниас. По некоторым данным, голландская команда покинула судно, так и не выпустив перевозившихся на нем арестованных, которые нашли свою смерть в пучине близ того места, где через 62 года оказался эпицентр цунами, унесшего жизни сотен тысяч людей в 12 странах Индийского океана.
Вместо эпилога
Куртизанка Мата Хари стала легендой и героиней фильмов, в которых ее сыграли Марлен Дитрих и Грета Гарбо. Идеалистическая Пита-маха прекратила свою деятельность в годы японской оккупации Бали во время второй мировой войны. А Вальтера Шписа за пределами Бали забыли, а кто помнит - продолжает числить в «немецких художниках»...
