Валентин Рахманов, корреспондент РИА Новости.
Многие из комментаторов торжеств, посвященных 1020-ой годовщине крещения Руси, сходятся в том, что несостоявшийся раскол украинской православной церкви (УПЦ) - это очередной раунд ссоры между элитами России и Украины. То, что попытка создания сильной и независимой от Москвы церкви была инициирована оранжевой властью - не оспаривают ни аналитики, ни священники. Усилия по расколу УПЦ стоят в одном ряду с многочисленными украинско-натовскими учениями, преследованиями русского языка и русских СМИ, заявлениями по Черноморскому флоту, а также шекспировскими страстями вокруг газа. Ряд политологов, которые осмеливаются делать еще более широкие обобщения, настаивают, что власти России и Украины выбирают идеологические обоснования для новых политических и социально-экономических курсов, с которыми власти двух стран, видимо, уже определились.
Скорее всего, современный глобализированный рынок, наличие во власти многочисленных представителей бизнеса, отсутствие практической социальной солидарности вынуждают Россию и Украину двигаться по наезженной Западом либеральной колее развития. Ее непременные идеологические атрибуты: внешняя религиозность, национализм в сочетании с толерантностью (в отличие от интернационализма СССР), оправданное социальное неравенство, флажочно-гербовый патриотизм, сильный корпоративно-цеховой дух - в ущерб в целом общественному. Наконец, так называемый «американский образ жизни» - то есть образ жизни суперпотребителя, в котором так нуждается рыночная экономика.
Власти понимают, что подобные курсы либо не вяжутся, либо в корне противоречат славянскому культурному и историческому опыту. Поэтому предпринимаются попытки так интерпретировать некоторые части русского исторического опыта и ментальности, чтобы они не противоречили идущим процессам.
На Украине эта задача решается очень просто - путем уничтожения представления о русскости и русском менталитете. Мол, мы не русские - мы украинцы, а дальше: украинец - это... ну, в общем, такой «славянский американец». Убиваются сразу два зайца: девальвируется представление о Руси - Малой, Великой и Белой, но все-таки общей Руси - это уменьшает зависимость украинской элиты и государства от великорусского Большого брата. А затем в ходе самоопределения общество анестезируется для безболезненного восприятия кардинальных перемен социально-политического курса страны.
В России все гораздо сложнее. Отказаться от русскости - невозможно. Приходится определенным образом корректировать уже существующую историческую память, создавать мифы про бескорыстных дореволюционных меценатов, «ангелоподобное» белое движение и святую церковь, которых уничтожили большевики. Таким образом насаждается мышление «Вера православная, власть самодержавная». Оно вступает в противоречие со свободным рынком и неизбежным социальным расслоением. Между тем лучшие представители российской интеллигенции - Бунин, Гроссман и другие еще утверждали, что православная церковь потеряла свой авторитет в стране еще до революционных событий...
Так что перспективность новых идеологических проектов элит постсоветских государств вызывает сомнение. Мало того, они не редко сталкивают между собой народы. Не мудрено: скажем, побочным результатом украинской самоидентификации является создание из России образа врага; возвращение России к «дореволюционному раю» попутно порождает ксенофобию и рисует лубочную картинку патриархальной Руси.
Поэтому не стоит удивляться, когда российские политики говорят о недопустимости реабилитации Бендеры и Шухевича, то украинские нередко спрашивают: «А вы разве не реабилитируете белых, разве не ругаете интернационалистов-большивиков?»
В недавних событиях, связанных с попытками раскола УПЦ, власти России и Украины снова основательно задели друг друга идеологиями. На этот раз в придачу к прочему яблоком раздора стало так называемое «византийское наследство». Во всяком случае, на эту причину указывают многие аналитики. Суть в том, как говорят, и Россия и Украина претендуют на некий перечень индивидуальных черт государства, которые принято называть «византизмом».
Само по себе понятие «византизм» весьма неопределенное, хотя известно, что оно тесно увязано с православным религиозным сознанием, а также с существовавшим в Византии социальным устройством. Считается, что в составе русской «культурной ДНК» есть этот элемент. Византийское религиозное лицо и мироощущение пригодились бы сегодня, по мнению элит, как России, так и Украине. Но не могут же две претендующих на особую отличительность друг от друга страны иметь один византийский проект!
На праздновании 1020 годовщины крещения Руси действительно имела место не только политическая, но и идеологическая борьба, возможно, даже за византийский проект. А как же с новым социально-экономическим курсом и либерализмом? Похоже, это так же трудно, как жевать жвачку в молитвенном экстазе.
Так или иначе, четкой, жизнеспособной идеологической концепции не обнаруживается ни в Киеве, ни в Москве. Ясно только, что, выстраивая новое мышление народов постсоветского региона, не стоит с легкостью соединять Божий дар с яичницей. Ведь те же русские и украинцы в итоге могут остаться ни с чем.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
