Время отпусков - это пора лирических отступлений от политической злобы дня.
...Меня встретил приятель заготовленной шуткой: «Откуда у хлопца испанская грусть?». Он знал, что я только-только вернулся из солнечной Испании, где отдыхал близ «гренадской волости».
Шутка была не первой свежести, но, что называется, в рифму.
...Едва экскурсионный автобус тронулся с места и по хорошо забетонированным предгорным дорогам покатил в сторону города Гренада (в современной транскрипции - Гранада), как наш гид, русскоязычная девушка Таня, зачитала известное стихотворение Михаила Светлова про мечтателя-хохла, оставившего хату и ушедшего воевать, что б землю крестьянам в Гренаде отдать.
Читала она, предварительно извинившись, по бумажке. Оправдалась тем, что ей ближе поэты серебряного века, а вот романтика перманентной гражданской войны как-то душу ее не затронула, в сердце не задержалась и в советской школе не была вызубрена наизусть.
Так стих Светлова стал для русских туристов первой исторической достопримечательностью Испании.
В Гренаде я купил книжку мечтателя-американца Вашингтона Ирвинга «Сказки об Альгамбре». Автор служил послом США в Испании еще в позапрошлом веке, тогда же совершил путешествие от Севильи до Гренады и прожил во дворце Альгамбра энное количество дней, о чем поведал в книге, которая теперь передо мной.
Вот первое впечатление путешественника о полуострове:
«По большей части, это суровая и унылая страна обрывистых гор и бескрайних равнин при отсутствии лесов, безмолвием и неописуемым одиночеством напоминающая сельву и первозданную тишину Африки. Пустынное безмолвие тем ощутимей, что из-за отсутствия рощ и перелесков нет певчих птиц».
Много воды утекло с той поры. Природа на Пиренеях давно не безмолвствует, предгорья засажены строго ранжированными масляничными деревьями и многочисленными виноградниками и кое-где поют птицы. Правда, селян, возделывающих этот огромный парадиз, как тогда, в начале XIX века, не было видно, так и сегодня, в ХХI веке, их что-то не особо видать.
Что, как и раньше, будит воображение и заставляет думать о вечности и величии здешней природы, так это очертания гор. И справа и слева возникающие их контуры напоминают профили павших навзничь гигантов. Далее, каждый мог дать собственной фантазии: то ли это злые колдуны, побежденные рыцарем печального образа Дон-Кихотом Ламанческим, то ли это сам Дон Кихот с последователями, обессилившие в борьбе с ветряными мельницами...
...И, конечно, солнце, как и века назад, палит столь же яростно. В средневековых городах Гренада и Кордоба, люди прячутся от его зноя в домах, а тени, умирая, жмутся к их стенам.
Еще один активный игрок на этой гигантской сцене - море, смягчающее африканскую жару. В середине июля оно было царственно неподвижным. Только слегка морщилось. Это если смотреть издалека и свысока. А ближе к береговой кромке оно казалось большим и добродушным губошлепом - легкие волны нехотя приподымались и по всей ширине водной равнины, насколько позволял видеть глаз, лениво выплевывали на отмель пену, в которой охотно и с наслаждением барахтались взрослые и дети.
В бессчетных кафе и ресторанах, тянущихся километрами вдоль песчаных пляжей Коста-дель-Соль можно увидеть картины маслом, дающие представление о том, как выглядел берег Андалусии пару веков назад. На них - бухты, с нависшими скалами и многочисленные рыбацкие лодки. Из них понятно, чем кормилось побережье. Дарами моря.
Теперь совсем другая картина маслом. Скалы отступили, предгорья обросли не лесами и рощами, а небольшими курортными городками. Вдоль моря, повторяя изгибы береговой линии, течет река туристов. По вечерам она становится особенно полноводной.
В Торремолиносе (одном из таких городков) есть несколько отелей, которые принимают гостей с домашней живностью. Потому здесь после захода солнца пляжный Бродвей выглядит особенно специфично: гуляющие дамы с собачками, дяди с собачками, дети с собачками и т.д.
Не нужно никаких социологических исследований, чтобы догадаться, чем нынче кормится южное побережье полуострова. Дарами туристических рек.
И не только побережье.
***
Земля, как в Гренадской волости, так и во многих других регионах Испании, отдана не крестьянам, а туристам. Их паломничество сюда впечатляет. Население Испании составляет что-то около 50 миллионов, а сезонный приток туристов - под 60 миллионов. Выходит, что родина Кармен, Дон Жуана и Дон Кихота - туристический придаток Европы...
Как бы там ни было, но туристическая индустрия для испанской экономики - все равно, что нефтегазовый комплекс для экономики России. Вот только эти национальные ресурсы почему-то по-разному отразились на благосостоянии народов.
Если русско-язычная испанка Таня не врала, то средняя продолжительность на Пиренеях - 80 лет. Пенсионер с 15-летним стажем работы имеет 80% своей последней зарплаты, с 30-летним - 100%. Трудящиеся Запада могут заключать пожизненные контракты со своими работодателями.
Но весь этот социальный парадиз не показался мне столь впечатляющим, как одна подробность из жизни испанских граждан. Не страсть к кровавым корридам, как могли бы многие подумать. А страсть к празднествам. Практически религиозная до фанатизма. Но не до безобразия. И как ни странно, поощряемая государством. Граждане Испании могут брать кредиты в банках на устройство семейных фейерверков! Ни в одной стране мира такого нет.
Запойные карнавалы и не убывающий интерес к боям быков, - возможно, это не только дань неизжитой традиции; это еще сегодня инстинктивный способ как-то противостоять тотальной рационализации и прагматизма быта современного человека. Это его последняя надежда зацепиться за архаические формы героики (коррида) и беззаботного веселья (фейерверки).
***
Ко всему сказанному, стоит прибавить: русских туристов здесь мало. Зато все больше русскоязычных граждан с испанскими паспортами. Выходцы из России, а еще больше из Белоруссии и Украины, заводят здесь свой бизнес и, что примечательно, сплачиваются в постсоветскую диаспору.
... Хорошо, все-таки, что мечтатель-хохол не добрался в свое время до Гренады.
Как и предвидел поэт Михаил Светлов, «новые песни придумала жизнь». Они туристические.
Но, по-прежнему, напеваешь, хотя бы про себя, теперь уже сидя в экскурсионном автобусе: «Гренада, Гренада, Гренада моя!»
Потому, что «красивое имя, высокая честь...».
Потому, что в рифму.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
