Григорий Меламедов для РИА Новости.
Олимпийские игры в Пекине еще не начались, но уже стали одними из самых политизированных за последнее время. Конечно, бойкот олимпиады со стороны ведущих мировых держав даже после мартовских событий в Тибете был маловероятен, против него высказались и глава Международного Олимпийского комитета Жак Рогге, и лидеры ведущих мировых держав, включая президентов России и США. Ведь Китай занимает уникальное положение, он всем нужен как экономический партнер, а в военно-политическом плане никто не хочет, по крайней мере, ссориться с ним. Можно не сомневаться, что на самих Играх китайские власти обеспечат образцовый порядок, а репрессивные меры, если таковые потребуются, будут тщательно скрыты от посторонних глаз.
К тому же, отказ от участия в пекинской олимпиаде по политическим мотивам выглядел бы нелогично: да, китайский режим трудно назвать демократическим, и ситуация с Тибетом выглядит, мягко говоря, неоднозначной; но ведь в то время, когда принималось решение о проведении олимпиады в этой стране, положение дел было таким же, как сейчас. Какие есть основания вдруг менять отношение к Пекину? И даже если какие-то страны все же пойдут на это, России в их числе уж точно не будет.
Политизации олимпиады не удастся избежать по другой причине, - китайские эмигранты, в том числе сторонники независимости Тибета, а также сочувствующие им граждане западных стран будут продолжать акции протеста, полиции придется реагировать, отдельные политики постараются использовать момент, чтобы набрать политический капитал, а СМИ, естественно, будут освещать все это. Вполне вероятно, что на крупнейших телеканалах мира каждый спортивный сюжет из Пекина будет дополняться очередной сводкой о беспорядках в европейских и американских городах.
Политические игры вокруг спортивных соревнований и, в особенности, олимпийских игр - явление не новое. В одних случаях инициаторами выступают власти той страны, где проходят состязания. Первый и самый яркий пример - Берлинская олимпиада при Гитлере. В других случаях политизация приходит извне, либо со стороны внутренних противников правительства, сепаратистов, террористов. Так было в 1992 г. в Барселоне и в 1972 г. в Мюнхене. Чаще всего импульсы изнутри и извне накладываются друг на друга, это мы видели на Олимпиаде-80 в Москве и «ответной» - в Лос-Анжелесе в 1984 г. После окончания холодной войны количество явно политизированных олимпиад сократилось, и не было больше случаев, когда половина стран мира отказывалась прислать своих спортсменов на соревнования.
Но, к сожалению, есть негативные факторы, действие которых с каждым разом усиливается. Во-первых, по мере того, как олимпийские игры все больше становятся шоу планетарного масштаба, возрастает значимость любого неприятного инцидента, который происходит во время Игр. Маленький пикет, организованный кучкой политических экстремистов во время олимпиады попадает в сводки новостей по всему миру. Случись он в другое время, на демонстрантов никто бы не обратил внимания. Конечно же, это сильный стимул для всех возмутителей спокойствия.
Во-вторых, трудно не согласиться с теми экспертами, которые считают, что большой спорт все больше превращается в соревнование фармацевтов, химиков, медиков, гигантских концернов, работающих как на допинговую, так и на антидопинговую индустрию, - если их вообще можно различить. Число допинговых скандалов на уровне олимпийских чемпионов и призеров растет, а общественное мнение склонно видеть в каждом подобном случае политику, ущемление интересов своей страны, козни соперника. Особенно, если в выигрыше оказывается страна, с которой существует соперничество не только на спортивных площадках.
Одним из результатов коммерциализации олимпийских игр, стало снижение доверия к МОК и федерациям по отдельным видам спорта. Так, после зимней олимпиады в Солт-Лейк-Сити в российских СМИ стало едва ли не нормой обвинять международные спортивные организации в проамериканской направленности. Даже далекие от спорта люди в нашей стране зачастую уверены, что, если олимпиада проходит в Старом Свете, она в целом будет честной, если в Америке, - то наверняка нет.
Наконец, сращивание спорта и политики проявляется в том, что получение права на проведение олимпиады стало рассматриваться не просто как мировое признание организаторских способностей и развития инфраструктуры страны-хозяина, но и как подтверждение правильности политического курса властей. Рейтинг Владимира Путина, безусловно, вырос, когда белую олимпиаду 2014 г. было решено провести в Сочи. С одной стороны, здесь все честно: ведь блиц-визит российского президента на заседание МОК и его удачное выступление там на нескольких языках действительно произвели впечатление на делегатов. С другой стороны, только наивный человек не увидит здесь политической PR-акции. Никто, в общем-то, и не отрицал этого.
Получается, что каждая или почти каждая отдельно взятая олимпиада вносит новый «вклад» в политизацию олимпийских игр как таковых. Добавит ли в этом плане что-то новое Пекинская олимпиада? Как это ни печально, наверняка, добавит.
Дело в том, что вопрос о статусе Тибета является не только этно-политическим, но и религиозным. До сих пор хотя бы религиозные страсти обходили олимпиаду стороной. Даже члены организации «Черный сентябрь», расстрелявшие израильских спортсменов в Мюнхене (1972 г.), были не религиозными фанатиками, а вполне «светскими», секулярными террористами. Теперь на наших глазах создается опасный прецедент. И пусть даже у буддизма или ламаизма за многие века сложился имидж абсолютно безобидного, миролюбивого учения, это не имеет никакого значения.
Впрочем, привнесение религиозной составляющей в околоспортивную политику рано или поздно должно было произойти. Можно ли остановить или замедлить этот процесс? Хочется, конечно, быть оптимистом, но не получается.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
