Андрей Золотов, заслуженный деятель искусств, член-корреспондент Российской академии художеств - специально для РИА Новости.
Но долго звук неуловимый
Звучит над нами в вышине,
И пред душой, тоской томимой,
Все тот же взор неотразимый,
Все та ж улыбка, что во сне.
Из Тютчева
Голос Нины Дорлиак звучит из мировой тишины, пение обращено к миру в одном тебе. Поющий голос «всматривается» в тебя. Голос-взор! Даря наслаждение, он рвет ДУШУ.
«В непостижимом этом взоре, /Жизнь обнажающем до дна, /Такое слышалося горе, /Такая страсти глубина!..»
Голос Нины Дорлиак будто рожден поэзией Тютчева - бескорыстной и пророчески нежной.
Он волнует внутреннее существо наше, окрыляет фантазию, он обращается к лучшему, что в нас есть.
Сотканный из порывов страсти и умиления, погруженный в свет красоты, голос Нины Дорлиак звучит как память о красоте возможных человеческих отношений. И как зов к Радости.
Голос-зов... Голос-взор...
«Зов» - сила художественного притяжения.
«Взор» - исключительный дар артистической личности Нины Дорлиак - великой камерной певицы, музыканта-художника, русского интеллигента, русской женщины исключительной судьбы. И воплощения «вечно женственного»...
Ей была внушена сила духа на дальнюю дорогу, на долгие времена. У нее был дар влиять на состояние умов и атмосферу в искусстве.
Нина Дорлиак несла в себе, в своем исполнении великой музыки реальное ощущение шедевра. Как художник, артистка она сознавала, что прикасается к шедевру, несет его в своих руках, отвечает за него перед Богом и «отпускает» к людям, своим слушателям. И в этот миг она сама, ее пение были, становились еще одним, новым, шедевром искусства.
...Сравнительно немногие звукозаписи сохранили для нас звучание голоса Нины
Дорлиак. Хочется произнести: и голоса Святослава Рихтера, аккомпанировавшего ей на рояле. Звукозаписи сохранили для нас их ансамбль. Уникальное созвучие голоса певицы и голоса фортепиано, за которым - великий пианист, великий человек и великий друг.
С самых первых концертов Нины Дорлиак с ней выступали замечательные пианисты. Среди них были и признанные концертмейстеры Нина Мусинян, Абрам Дьяков, Борис Абрамович, Вера Шубина. Были и выдающиеся пианисты-солисты, которые лишь время 1 от времени выступали с певцами (Константин Игумнов, Александр Гольденвейзер, Мария Юдина, Мария Гринберг). Нина Дорлиак нередко украшала своим пением концерты выдающегося органиста Александра Гедике.
Событием концертной жизни 30-х годов стал вокальный вечер Нины Дорлиак и Георга Себастьяна. Знаменитый французский дирижер пожелал аккомпанировать совсем еще молодой Нине Дорлиак, услышав ее в партии Сюзанны в консерваторской постановке I оперы Моцарта «Свадьба Фигаро». В программе концерта значились сочинения Шуберта, Вагнера и Брамса.
Однако в 1943 году случилось событие, определившее всю дальнейшую художественную и личную судьбу Нины Дорлиак. Святослав Рихтер, молодой, уже широко известный в музыкальных кругах, но еще неведомый миру, предложил ей выступить вместе в концерте. Это случилось после похорон Владимира Немировича-Данченко. Волнуясь, Святослав Теофилович сказал Нине Львовне: «Я бы хотел дать с вами концерт». Она спросила: «По отделению? Отделение - вы, и отделение - я?». «Нет, - ответствовал Рихтер, - я хочу вам аккомпанировать».
Их первый совместный концерт в Москве состоялся в 1945 году. Это был авторский вечер Сергея Прокофьева. Рихтер и Дорлиак, Дорлиак и Рихтер исполнили ахматовский цикл Прокофьева.
В течение всей своей долголетней концертной поры они много на редкость последовательно и с любовью исполняли Прокофьева, поддерживали его, утверждали.
В воспоминаниях о Прокофьеве Рихтер особо отметил один их совместный концерт из музыки Прокофьева: «Наступил 48-й год. Лично мне непонятно отношение к творчеству Прокофьева в тот период. На 28 января 1948 года был объявлен мой совместный концерт с Ниной Дорлиак (программа - Римский-Корсаков, Прокофьев). В этом концерте было все удачно: программа, исполнение... Это был большой успех Сергея Сергеевича. Его вызывали, он вышел на эстраду, благодарил Нину Дорлиак и сказал, улыбаясь: „Спасибо, что вы оживили моих покойников!"»...
«Оживить покойников» означало для автора обратиться к сочинениям, давно не исполняемым, и вдохнуть в них ту жизнь, которую поселил в них однажды сам автор. Воссоздать ту жизнь, которая существовала лишь в авторском сознании и лишь до определенной степени «узнаваемости» запечатлена в нотах, ибо самое сокровенное в музыке артист должен ощутить в самом себе и через ноты, через музыку воссоздать ее подлинный внутренний смысл и красоту. Именно это всегда удавалось Нине Дорлиак и Святославу Рихтеру, что всегда был с нею рядом.
В записях, сохранивших концерты Нины Дорлиак и Святослава Рихтера, музыка Прокофьева (прежде всего его изумительный «Гадкий утенок») «изживается» артистами с такой силой доверия ко всему происходящему, с такой любовью и пониманием души композитора, его стиля и характера, столь глубоко почувствована исполнителями подлинная живая душа этой музыки, что Прокофьев, композитор-новатор, становится в один ряд с русскими классиками - Глинкой, Даргомыжским, Мусоргским. Эта способность проявить одновременно и новаторство, новизну Прокофьева, и его классичность, его подлинно русскую традиционность и тем укрепить и расширить наше представление о русской классике - настоящий художественный подвиг Нины Дорлиак и Святослава Рихтера.
Те, кто будут слушать записи Нины Львовны, услышат в исполнении Дорлиак и Рихтера романсы Глинки, «Детскую» Мусоргского, романсы Даргомыжского, сочинения Баха и Моцарта, французских композиторов Векерлена, Дебюсси, французские народные песни. Услышат и гениальную музыку Шумана и Шуберта. И всякий раз душа слушающего отзовется каким-то особенным чувством и особенным сочувствием к композитору, к его сочинениям и к артистам - Нине Дорлиак и Святославу Рихтеру, в исполнении которых музыка эта стала жизнью, притом жизнью сегодняшней и необходимой.
В романсах Глинки у Нины Дорлиак подлинность чувства и необычайная чуткость воплощения чувства. Удивительно точная и понятная, но уже идеально-недоступная атмосфера XIX столетия. Эта музыка, созданная в России, живет в нашем сознании, в нашем сердце.
Единомыслие во времени с автором и сочувствие автору и его творениям рождает в нашей душе чувство восхищения и благодарности художникам, которые оказались способны прочесть давно ушедшее как сущее, как нечто, сказанное о нас самих.
Когда слушаешь в исполнении Дорлиак и Рихтера «Детскую» Мусоргского, словно видишь перед собой и ребенка малого, и бабушку, и самого автора, что сочинил и музыку, и слова этого, цикла, и который с изумительной тонкостью и неожиданной смелостью воплотил мир детской как трепетно тонкий, неожиданный, ни на что не похожий волшебный и драматический большой мир.
Когда Нина Дорлиак поет Баха, время, кажется, останавливается и дает нам возможность задуматься над происходящим, обратить взор к Небу и своей душе. Удивительная монументальность и в то же время недоступная простота в легком дыхании Нины Дорлиак и неслышном, могучем полете рихтеровских крыльев, несущих голос певицы ввысь небес, к глубинам сердца человеческого.
Шумановский романтизм у Дорлиак и Рихтера настолько изыскан, тонок, блистает такой силой чувства, напряженностью страдания, что мы понимаем: любовь Поэта - испепеляющая страсть, а не художественные «красоты». Это изживание себя в подлинном чувстве, а не романтический флер красивости, прикрывающий трагедии реальной жизни.
Когда в исполнении Нины Дорлиак и Святослава Рихтера звучит шумановский цикл «Любовь поэта», накал чувства столь высок и всепроникающ, что происходит невольное и полное освобождение от житейских реалий.
Но вот Шуберт. Здесь у Дорлиак и Рихтера совершенно поразительное соединение классического и романтического чувства, поселенных вместе в простоте жизни. Стоит услышать, как «поют» шубертовское «Прощание» Нина Дорлиак и Святослав Рихтер, и вы сознаете, чувствуете сразу всю завершенность жизненного цикла, включающего в себя «начала» и «концы», встречи и прощания, вечную красоту, приближение к ней и удаление от нее.
А сколько блеска, красоты и солнца в исполнении Ниной Дорлиак Векерлена и французских песен! Какой французский язык! Ее дед прибыл когда-то из Франции в Россию и здесь остался навсегда, может быть, именно для того, чтобы из России явилось и пришло в мир искусство Нины Дорлиак.
Клод Дебюсси отметил в «Детской» Мусоргского какую-то «лихорадочную правдивость в манере выражения».
Вот эта «лихорадочная правдивость в манере выражения» есть и у Нины Львовны Дорлиак.
Многообразие и спонтанность в выражении чувств, разных чувств, неожиданных чувств, оттенков чувств, совершенная свобода и четкое, даже жесткое внутреннее ощущение формы, явленной композитором именно в этом его произведении, - все это могла выразить Нина Дорлиак своим легким и сильным и чрезвычайно выразительным голосом.
Ее появление на сцене всегда рождало ощущение красоты и необычайности. Ее пребывание на сцене, ее пение под аккомпанемент Святослава Рихтера являло собой удивительный акт открытия человеческой души в музыке и одновременно дарило нам представление о композиторе, о его произведении в каком-то символическом, непорочном, «незахватанном», чистом облике, идеальном состоянии души.
Искусство Нины Дорлиак - чистое искусство. И истинная жизнь искусства. Настоящее художественное откровение - ее обращение со словом. Слово и музыка в ее пении-переживании соединялись не механически, а глубоко внутренне. Музыка, слово и личность певицы были проникнуты единством смысла.
Поразительная артистическая естественность, изысканная простота, обезоруживающая красота переживания - и великий дар сопереживания, сочувствия людям вокруг нее и человеческим судьбам и характерам, становившимся совершенно живыми ее вдохновенном пении, когда обращалась она к Глинке или Дебюсси, Шуману, Рамо, Мусоргскому, к обожаемому ею Дмитрию Шостаковичу. Все это свойства ее души (право, это больше, чем «черты стиля»). Ей верили. «Театр переживания» и «театр представления» ) были неразделимы в ее сценическом пении, в ее «музыкальном театре на камерной концертной сцене». Все происходило и в сегодняшнем, и в каком-то минувшем времени. 3 ней не было изломанности «Серебряного века». В пении своем она не пыталась стилизовать ) эпохи, просто безупречно чувствовала стиль автора и через музыку могла заглянуть, в сущности, в любые времена. Но век XIX был ей совсем родным. Прожив почти все XX столетие, Нина Львовна Дорлиак напоминала своим пением о реальности и красоте лека XIX и тем вносила в нашу боевую действительность целительное ощущение «единого фемени» в культуре. Удаляясь в искусстве и жизни от реальности «бытовой», Нина Дорлиак как-то легко и естественно сотворяла вокруг себя реальность поэтическую. В любой миг своей жизни, в радости и скорби она являла собой образ возвышенный, то есть простой и высокий, гармоничный, красивый. Все было в ней легкость и движение.
Ее пение было интеллектуально насыщено. Но размышление, мысль, состояние глубокого раздумья в пении Дорлиак угадывались сквозь строгость форм, спасавших душу от саморазрушения и удерживавших неуемный эмоциональный напор на орбите жизни и безупречного вкуса.
...Жизнь Нины Львовны Дорлиак, долгая и прекрасная, может быть, одно из самых удивительных явлений в русском искусстве XX века. Ей суждено было прожить целых 90 без 2-х месяцев!) лет. Петербург был ее родным городом, Москва стала всей ее жизнью. Здесь она окончила Консерваторию. Здесь на лестнице консерваторского Малого зала впервые увидела Святослава Рихтера (на «Золотой доске» выпускников - оба их имени).
Более полувека была Нина Львовна одним из самых блистательных профессоров Московской консерватории. Вослед своему Учителю - своей матери, знаменитой певице, профессору Ксении Николаевне Дорлиак - она продолжала традиции русской вокальной школы, много способствовав утверждению нового взгляда на русское камерное пение как органическую часть европейской культуры камерного исполнительства.
Слава ее была велика - Заслуженный деятель искусств России, Народная артистка России, Народная артистка СССР, академик Международной Академии творчества, непременный член жюри самых престижных конкурсов вокалистов, ближайший соратник Святослава Рихтера в проведении знаменитейших международных фестивалей в Туре (Франция) и московском Музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина - «Декабрьские вечера». И снова, и снова, до последнего своего часа - профессор Московской консерватории (самое важное для нее звание из всех почетных и ученых званий).
При всем том артистический образ Нины Дорлиак, даже после того как она оставила сцену, продолжал жить. Она сохраняла и длила свои, казалось, неиссякающие творческие и жизненные силы, посвящая всю себя служению Святославу Рихтеру и своим ученикам.
После кончины в Москве Святослава Теофиловича Рихтера 1 августа 1997 года Нина Львовна Дорлиак прожила чуть более 9 месяцев (17 мая 1998 года). Их имена слились в истории мировой культуры, истории человеческих судеб, сознании русского общества. 7 июля 2008 года 100-летие со дня рождения профессора Нины Дорлиак...
В «Мыслях» Блеза Паскаля есть замечательная запись: «Память - не менее живое чувство, нежели радость».
Голос-взор Нины Дорлиак - это Память и Радость. Он обращается к лучшему, что в нас есть.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
